Александра Лисина - Дикий пес

Белка с тихим шипением обернулась к эльфам:

— Тиль, куда ты полез, а? Тебе что, жить надоело?!

Тирриниэль следом за Тергом виновато отвел взор.

— Ты же знал, что меня просто так не убить и даже не ранить… Все знал вот уже пять веков… Ну что ж ты до сих пор мне не доверяешь?

— Прости, Бел, — тихо отозвался эльф.

— Что, если бы я не успел? Каким местом ты думал, когда бросился меня спасать от того, что мне в принципе навредить не может?

Перворожденные сконфуженно переглянулись.

— Я что, первый день в пределах живу? — продолжила она, явно начиная злиться. — Не умею отличить простого паука от гигантского? Следы разучился читать? Ослаб? Поглупел? Позабыл, чему меня научили Гончие? Может, считаешь, я зря столько лет был их вожаком? Тиль?

Владыка Тирриниэль тяжело вздохнул:

— Нет, Бел.

— Я просил вас только об одном: никуда не уходить. Это что, было так сложно?

— Ты ничего не объяснил…

— Проклятье! Я потратил бы два часа на то, чтобы вы поняли и прониклись! От вас только и требовалось, что не задеть нити! Остальное я бы сделал сам! Брад ведь не зря просил заглянуть меня в этот сектор! И не зря та, первая паутина, была слишком слаба! Ее мог сплести только неразумный подросток, еще не избавившийся от уз матери! А значит, и мать должна была быть где-то рядом! Я разве об этом вам не сказал? Тиль! Разве ты мог подумать, что я оставлю такую тварь на свободе? При том, что всего за пару месяцев она наводнила бы межлесье своими детками! Или забыл, почему я так упорно слежу за кордоном?

— Нет, Бел, я помню, — неслышно обронил темный эльф.

— Так какого же рожна… — Она сжала кулаки. — Какого рожна ты позволил этим неразумным соплякам нарываться и нарушать то, что велел сделать я? Не просто не остановил, а еще и сам вперед вылез!

Владыка странно на нее посмотрел:

— Я не хочу тебя потерять, Бел.

— Ты что, забыл, какие руны на мне горят, а? Почему я свободно пользуюсь кордонами и беспрепятственно прохожу даже к Лабиринту? Может, тебе напомнить, что меня даже аконит с трудом берет?

Наемники ошеломленно моргнули.

— Я не хочу тебя потерять, — твердо повторил Тирриниэль. — Меня не поняли бы мой род, мой дом и мой сын. Меня не поняли бы твои дети. Я не простил бы себя сам, если бы с тобой… тем более по моей вине, что-нибудь случилось.

Гончая опасно прищурилась:

— Я не ребенок, Тиль. И вполне могу о себе позаботиться.

— Это ничего не меняет.

— Неужели дело в Таррэне? Боишься, что он не простит? Может, за перстень его переживаешь? — Ее голос опустился до змеиного шипения. — Думаешь, не уберегу?

Белка сжала кулаки, подобралась, словно была готова в любой момент прыгнуть. И смотрела на эльфа так пристально, остро, но вместе с тем так жутко, что у братьев невольно мороз пробежал по коже.

Однако Тирриниэль выдержал этот страшный взгляд.

— Нет, Бел. Просто ты — часть моей семьи. Ты то, что дорого мне не меньше, чем Таррэну. То, ради чего мой сын отказался возвращаться из Серых пределов. Единственное существо, ради которого он живет. Поэтому я сделал то, что посчитал нужным, и сделал бы это снова. Прости, но я уже жил по-другому. Уже умирал, и не раз. Однако я все равно согласен с сыном: иногда стоит идти даже на такие жертвы.

Белка долгое мгновение изучала застывшее лицо эльфа, а потом резко отвернулась.

— Сегодня в этом не было необходимости.

— Может быть. Но эту чашу я уже испил до дна и больше не допущу повторения. Ни с сыном, ни с внуками, ни с тобой. Особенно с тобой.

Гончая плотно прикрыла веки, но Тирриниэль говорил правду. Отпуская сына в полную неизвестность и не подозревая о том, насколько затянется несложный в общем-то поход, он поклялся, что не позволит его паре страдать и мучиться. Поклялся, что поможет во всем, выручит, не оставит одну, и все равно не сумел ее удержать, когда выяснилось, что этот сговор, их общий сговор, о котором промолчал даже Тир, доставил ей столько боли.

Они искали ее почти двенадцать лет. Приглашали вернуться. Предлагали помощь. Просто звали, совершенно точно зная, что она слышит и никогда не удалится от Золотого леса, где раскрыт портал в иные миры. Но даже подумать не могли, что обман приведет ее в такую ярость. Не предполагали, что увлеченный своей идеей Таррэн исчезнет надолго. И совсем не ожидали, что, узнав о его внезапном уходе на какие-то жалкие часы, которые по неизвестной причине вдруг превратились в кажущийся бесконечным кошмар, она взорвется так, что даже Тиру станет страшно. Еще не выяснив, почему заботливый муж решил сделать все по-своему, не выслушав аргументов и оправданий, в гневе разрушит большую часть золотых чертогов, раскидает по углам выскочившую охрану, а потом бесследно исчезнет. Не на день, не на неделю или месяц — на годы! При этом надолго оборвет все связи с золотыми. Наглухо закроет от чужаков Проклятый лес. Скроется за его стенами, похоронив свое горе в недрах древнего Лабиринта. И вернется только через три года, но не к трем предателям, тщетно пытающимся вымолить прощение, а к дочери, внукам да к паре хороших знакомых, которых все же не бросила.

Тиль понимал: это была их общая вина, о чем Белка тоже прекрасно знала и поэтому намеренно избегала общения. Она заставила мужчин своего рода переживать, терзаться угрызениями совести и на протяжении целых двенадцати лет наотрез отказывалась, разговаривать на эту щекотливую тему. А по-настоящему откликнулась только сейчас. Неожиданно отозвалась на нелепое прозвище Ходок, о котором владыка узнал совсем недавно. А потом с облегчением убедился, что и невестка уже порядком остыла. Быть может, не простила его вину, но хотя бы смирилась, потому что исправить действительно ничего не могла, а разрывать отношения с родом из-за того, что Таррэн оказался убедительнее, было глупо. Он выбрал сам. Открыл портал и, испросив у нее прощения через отца, ушел. Ради детей, спящих Траш и Каррашика… ради них ушел, пытаясь отыскать способ сохранить свою стаю. Ведь хмеры, хоть и живут долго, все же не бессмертны, как эльфы. А он не хотел их потерять, поэтому и ушел туда, откуда владыка Изиар когда-то призвал своих злобных демонов. В тот самый мир, который столько времени наводил на Лиару священный ужас. И до сих пор так и не вернулся.

Владыка Тирриниэль тяжело вздохнул:

— Прости меня, Бел. Я действительно виноват.

— Да, — глухо согласилась она.

— Я…

— Помолчи. Мне надо подумать, как объяснить. Молчи… пожалуйста. — Гончая устало опустилась на траву, а потом подняла на эльфа тяжелый взгляд, и люди поежились, вздрогнули от промелькнувшей там боли. — Я не злюсь на тебя за ту глупость с порталом. Точнее, я злюсь, конечно, но не настолько, чтобы взять меч и смахнуть твою голову с плеч. Я… просто ждал, что так случится, Тиль. Ждал и боялся, что за последние годы ты изменился слишком сильно, а потому не сможешь отстраниться от чувств, когда это действительно потребуется. Я знаю, как тяжело находиться со мной в такой близости. Особенно эльфам. Особенно тебе. За Лана, как ни странно, я почти не боюсь — он давно общается со мной, поэтому уже привык и усвоил, что можно, а что нет. За Картиса — тоже, потому что я когда-то доказал, что, хоть и моложе его в два раза, неплохо владею родовыми клинками и вполне способен его одолеть. Но ты, Тиль…