Владимир Малыгин - Мангуст [litres]

– Не получится, к сожалению… – вступила в разговор государыня. – Слишком много людей знают, кто ты теперь на самом деле. Оставить всё, как есть, так нас не поймут. Приблизить тебя к себе? Это значит сломать всё, что уже давно построено, налажено, и заново перекроить всю государственность.

– Так что? Мне не жить? – вырвалось само собой.

– Тогда проще было бы с тобой вообще не разговаривать, а тихо удавить в подвале. Потом сказали бы, что умер от ранений, и всё.

– Но я не хочу ни власти, ни денег, ничего не хочу.

– А сейчас ты говоришь неправду. Ведь была у тебя мысль рассчитаться со всеми своими врагами? Хотел власти? Вспомнил, вижу… Про деньги да, не думал, это так.

– Я же не по-настоящему, это просто мечты были…

– Это ты сейчас так говоришь, а что скажешь через год? А через два? Когда подрастёшь? Понимаешь?

Да всё я понимаю! Хотел со всеми проблемами разобраться, все корни, мол, в столицу тянутся, думал. Дотянулся до этих корней, и что теперь, конец всем проблемам и мне вместе с ними?

– Не всё так печально, как ты думаешь. Есть выход и для тебя, и для нас. Дорогой? – женщина властно посмотрела на мужчину. – Оставь нас.

Ох, ё-ё. Что же сейчас мне скажут? Я подобрался.

– Расслабься, – пренебрежительно бросила государыня. – Поговорим откровенно?

Мне только и осталось, что кивнуть. Я и так откровенен со всех сторон, даже мысли мои, что открытая книга для неё.

– Мой сын будет наследовать государю! Это не обсуждается нигде и никогда! Понял? Ты прав, за всеми твоими неприятностями стою я. И меня удивляет, что ты сумел выкрутиться и остаться живым и невредимым. Почти невредимым, но это мелочи, не считается. Кровь, она много значит. И судьба. Если тебе суждено было обойти все мои препоны, то не будем противиться судьбе. И воле государя! Доложили ему о тебе, только поэтому ты ещё живёшь и здесь стоишь. Помни об этом! И пусть будет так! Жить будешь прежней, обычной жизнью. Останешься Алексеевым, тут для тебя всё удачно сложилось. Во дворец тебе отныне хода нет! И пригляд со стороны за тобой и твоим окружением всегда будет, это ты должен понимать. О боярстве можешь забыть, от рода твоей матери почти никого не осталось, кроме Георгия по боковой ветви, пожалуй. Вытянул ты его с того света, я даже не ожидала, что целительский дар вашего рода в тебе проснётся. Даже грех тебя уничтожать после такого известия. Обрадовался? Рано. Боярином тебе никогда не быть, не хватало нам новой боярской смуты за трон. Подпишешь отречение от власти и привилегий… на всякий случай. Вот магом можешь оставаться, государству сильные маги, а тем более целители всегда нужны! Ты в Академию хотел поступить? Для начала училище закончи на своём острове. Сможешь дальше пробиться, значит, пробьёшься. Жить будешь пока у Георгия, он за тебя поручился. Оправишься, улетишь на Центральный. С ним я уже поговорила. Это не обсуждается! В метрополии тебе делать нечего! Хорошо бы было тебя вообще в столицу не допускать, но посмотрим, не будем совсем закрывать дорогу молодому дарованию. Если ты дурить не станешь, конечно…

– И на меня больше никто нападать не будет? – вставил, дождавшись паузы. Всё сказанное было понятным, больше добавить нечего. Спасибо, что живой!

– ПОКА не будет. Сам понимать должен. Кто знает, как жизнь дальше повернётся? Видишь, я с тобой полностью откровенна. Если бы не твой отец, ты бы передо мной сейчас не стоял и из камеры не вышел. Помни об этом!

– Я понял, – только бы лишнего не подумать, выкинуть из головы все мысли, о… прачке лучше вспомнить.

Похоже, моя затея удалась. Брови государыни нахмурились.

– Снова ты меня удивил. Силён. Даже жаль, что так жизнь сложилась. В иное время было бы интересно тебя к себе приблизить. Ладно, можешь не закрываться, не буду в твоей голове копаться.

Нет уж, я лучше остерегусь, на всякий случай.

Дверь отворилась, вошёл государь с сундучком в руках:

– Самому приходится всё делать…

Поставил на стол, поднял тяжёлую резную крышку, вытащил плотно свёрнутый рулончик бумаги, разложил осторожно, пригладил рукой.

– Подписывай. Надеюсь, ты понимаешь, ЧТО ИМЕННО сейчас будешь подписывать?

На миг мне показалось, что в его глазах проскользнула какая-то искорка сожаления, что ли?

Впрочем, я только о прачке думаю, о чёрном влажном треугольнике и больше ни о чём… А власть.... Да зачем мне она? И без неё мне так хорошо жилось. Вернусь на Центральный, к друзьям, буду в лечебнице работать, на море ходить, рыбу ловить, в лесу охотиться на свинок.

Лицо государыни разгладилось, глаза перестали меня буровить. Но не расслабляюсь, продолжаю о прежнем думать. И государь ответа ждёт. Именно Государь! Не отец… Так было, есть и будет! Медленный, еле различимый, подтверждающий мою мысль кивок стоящей напротив меня женщины.

– Понимаю.

– Тогда что ждёшь? Бери ручку.

Оба чуть наклонились к столу, пока я выписывал свою подпись. Задавил в себе все чувства, только о смятой постели думаю, о пряном запахе. И что-то я переусердствовал в воспоминаниях, в штанах тесно стало. Зато все мысли теперь только об одном, даже выдохнул незаметно от облегчения. А у государыни что-то брезгливое в лице мелькнуло. Хорошо! Не будет она в моей голове копаться, как же! Молодец я! Ай, забылся, рано обрадовался – штаны, постель, треугольник, смятые простыни… уф… пронесло!

Государь убрал свёрнутую бумагу в сундучок, подхватил его под мышку, словно боясь с ним расстаться и выпустить из рук, выпрямился и строго посмотрел на меня, потом на государыню:

– Так понимаю, что говорить нам больше не о чем?

– Да. Мы с ним обо всём договорились.

– Прощай, Вячеслав. Надеюсь, ты всё понял и не заставишь меня пожалеть об этой встрече.

Мой несостоявшийся отец пропустил вперёд супругу и пошёл к двери. Задержался на миг у порога, словно хотел что-то напоследок сказать, да передумал, закрыл за собой дверь. И опять мне показалось, что промелькнула в его глазах маленькая, еле заметная искра сожаления. А может, это я хочу, чтобы она промелькнула…

Не успели двери закрыться за сиятельной четой, как сразу же открылись другие, с противоположной стороны, и меня повели теми же переходами назад, в мою камеру. Но на этот раз даже замок не запирали. Через какое-то время вывели и, уже без внушительного сопровождения и разговоров, молча, отвезли к дому Георгия. Паровик остановился, сдвинулась в сторону боковая створка, и я увидел знакомую заросшую подъездную аллейку к крыльцу дома, из которого меня не так давно насильно выдернули.

Повинуясь властному жесту, выпрыгнул наружу, поймал брошенный мне вслед мой же рюкзак, больно ударивший содержимым по подбородку, сплюнул на землю кровь, увидел довольную усмешку охранника. Закрылась чёрная блестящая дверка, сочно щёлкнул замок, и паровик шустро уехал. А я побрёл к дому, оглядываясь по сторонам и пытаясь нащупать крохи энергии в груди. Даже малейшего отклика нет. Ничего, раз менталистка говорит, что буду магом, значит всё восстановится. Надо только терпения набраться.