Константин Лесницкий - Придворный портной из Арилидилла (СИ)

— Неужто? Подождите, вы же… — прищурился правитель.

— Да, да, — резко перебил его колдун. — Знаете ли, сейчас я провожу один крупный эксперимент, и ваше пробуждение — один из побочных эффектов. Моя работа почему-то заставила бессмертные души по всему миру оживать. Ваша — одна из таких. Но дело в том, что они восстают не до конца, оставаясь в форме призрака. Окончательно вернуть их к жизни во плоти может моя игла, которая по воле случая оказалась в руках этого рыжего юноши. Позвольте заверить, этого больше не повторится. Если хотите, я прямо сейчас могу снова упокоить вас…

— Нет, нет! Не надо.

— Ну хорошо, тогда разрешите откланяться. У меня много работы.

И портной растворился в воздухе на глазах у всех.

— Знаете, нам тоже пора, — сказала вдруг Лира, подойдя к Немо и взяв его за руку. — Дорогой король, я позже загляну к вам. Оправьтесь пока.

— Да, да… — пролепетал старик, смотря в пол.

И эти двое тоже пропали так же быстро, как и появились.

— Чертовщина, простите! — воскликнул Ян в сердцах.

— Выйдите все кроме этого юноши, — произнёс неожиданно отвердевшим голосом король, не поднимая глаз.

Виктория как по команде вышла, не проронив ни слова. Таситурн же даже не сдвинулся с места.

— Я прошу вас, — повторил король.

И тогда великан тоже развернулся и покинул комнату, оставив Яна один на один с огромным стариком, сидевшим на кровати.

— Как тебя зовут? — спросил правитель твёрдо. Слабая старческая дрожь в его голосе пропала.

— Ян.

— Ян, с каждой минутой я узнаю всё больше, и ко мне приходит страшное осознание. Грядёт нечто ужасное.

Странник промолчал, смотря на него с затаённым дыханием. Тот поднял на него хмурые голубые глаза.

— Можешь ничего не говорить. Я понимаю, что портной связал тебя. Но он не может запретить мне рассказать тебе правду. Знаешь ли ты, кто такой этот портной?

— Нет, — коротко ответил Ян.

— Это старая история. Когда-то давно жил на свете человек…

Жил-был на свете человек,

И не сыскать теперь вовек

Такого лицемера и лжеца,

Каким был он.

Букашка жалкая грезила и лелеяла мечты свои,

Забившись в дальний угол ветхой лачуги,

Что стояла

Вдали от остальных.

Весь мир, казалось, зол на бедолагу.

За что? По что?

Неясно.

И все его бранили, порою избивали до полусмерти,

А он лишь пресмыкался перед ними,

Молясь всевышнему

Об избавлении.

И вот, однажды, возжелал чудак

Столь неприметный, малодушный,

Власти.

Дав волю силе, что пряталась в темнейших закоулках разума его,

Он породил великий план, такой,

Что позавидует безумцев всех безумец.

Решил ничтожный червь расправить крылья

И, подобно ласточке, что пляшет далеко за облаками

В диком танце,

Иль буревестнику, что реет над водой,

Не страшась ни молнии, ни грома,

Взлететь, почувствовать ветра свободы,

Что дуют уж известно где.

Собрав мечтатель свои вещи:

Тарелку, ложку и рубашку, плашку да жменю риса,

Пустился в путь, куда глаза глядят,

А есль точнее, в замок короля

Столицы мира.

Там, как ни странно, приняли его,

Голодного, больного, обездоленного.

И стал он там работать кучером,

Довольствуясь двумя золотниками

Каждый чётный день.

И видит бог, работал хорошо,

Ведь через пару червонных дОлей

Сам король велел его повысить в ранге при дворце.

А плут тому и рад.

Добряк-король всё отдавал и отдавал, не отнимая.

Вот так и стал злодей

Его рукою правой.

Шли годы. Король старел уж не по дням, а по часам.

Ведь, как известно, он бессмертен душой и телом, но не здравием.

Хоть на веку у старца и написано трёхзначное число,

Он слепнуть стал и не заметил вовремя под боком

Семя зла.

Сын божий седовласый правил Лирдоном,

А тварь ползучая вилась в его ногах,

Завязывая петли вокруг шеи и всё шепча одно:

"Я здесь, я с вами, мой король,

Нет повода волненью, ведь я вам помогу

Во всех задумках, начинаниях,

Что посетят вашу главу седую".

И льстил он, пресмыкался, лгал в глаза как мог,

А речи сладкие лились из уст его

Подобно соку живительной лазури иль крови Господа,

Что по легенде сладка как райский фрукт.

И плут смиренно ждал, наращивая мощь.

Вокруг лжеца собралось бесчисленное стадо рабов его речей,

Безвольных и доверчивых, как он когда-то.

И столь искусно он водил всех за нос,

Что уж, казалось, стал верить сам себе.

Но вот, раздался удар колокола

По утру.

И мысль долгожданная

Пришла ему на ум.

"Пора!" — воскликнул плут.

"Пора!" — трубил народ.

Поднял забитый дурачок

Орду несметную и рать неисчислимую,

Такую, что не видать её конца на горизонте.

И стало это войско у ворот

И пламя революции объяло Лирдон,

Глотав безжалостно любого, кто станет на пути.

И плакала тогда земля горючими слезами и кровью

Воинов падших.

Рыдал король, осознавая свою вину.

И лишь предатель ворвался в тронный зал,

Увидел он святые слёзы невинно осуждённого,

И пощадил страну.

Но не так уж прост он был, чтоб отказаться

От долгожданного триумфа.

Злодей поставил ультиматум королю:

"Я пощажу тебя и твой народ,

Однако заберу у вас всё то, чем дорожите вы.

И это будет Лира".

"Помилуйте, злодей!" — воскликнул седовласый.

"Ведь это смысл всей жизнии моей! Нет ничего дороже Лиры!"

"Я знаю и потому её я отбираю.

Ведь каждому известное пророчество,

Касательно её божественного свойства, — правда, я то знаю".

Сложили воины лезвия мечей и прекратили сечь

И понеслась повозка с Лирой далеко на север,

К краю мира, где никто и никогда не вспомнил бы о тёмном прошлом

Того плута.

А чтобы закрепить невиданный успех,

Взял меч предатель в руки

И воткнул в землю, неподалёку от стен Лирдона,

Со словом на устах: "Здесь начинается граница государства моего,

И имя ему станется одно — Арилидилл!"

А между тем, скажу, что стал тот лицемер,

Воистину, правителем страны. И бог один лишь помнит его имя.

Но прозвище имеется у гада — Адельштейн.

И пусть любая тварь ползучая запомнит эти десять букв

И проклинает день, как стали они в ряд.

Но так-то оно так, да только бог всё видит,

И никогда не оставляет зло на самотёк.

Господь выждал момент и дал злодею знать,

Что он ещё живой и в добром здравии.

Тем временем страна росла и процветала, упиваясь силой Лиры.

Но только сила та была ещё и волей. Волей господа.

Текли года, и северяне стали чувствовать,

Что что-то тут не так.

Богатство, слава, честь, что царь им обещал,

Ничто не выполнено. А тут ещё беда прокралась в дом:

Болезни, бедность, голод и разруха.

Арилидиллец почесал за ухом