Константин Лесницкий - Придворный портной из Арилидилла (СИ)

— В сторону! — крикнул Гензель.

Путники попадали на землю, закрывшись руками, и лезвие просвистело над ними. Харийцы валились один за другим, пытаясь в панике убежать от неуловимой ведьмы. Лишь алиджануб в повязке недвижимо стоял на краю пустыря, держась за раненую руку и буря взглядом Серкет. Царица заметила его, размахнулась и швырнула серп. Клинок со свистом приблизился к харийцу, но он тут же выхватил последнюю саблю и отбил его. Серп воткнулся в землю, и воин сломал его ногой.

Сонни, не теряя время, бросился на царицу с рыком. Лис с разбега толкнул её, и она отлетела в сторону, взрыв землю худым плечом и ободрав его до кости. Но ведьма тут же вскочила и принялась судорожно отбиваться от териантропа серпом, вскрикивая с каждым ударом. Таситурн тоже подлетел к ней и нанёс удар, но промахнулся и подставился. Серкет взмахнула рукой и лезвие прошлось по груди великана, залив его рубаху кровью. Но в тот же миг серп вылетел из рук ведьмы, упав где-то позади и воткнувшись в землю. Она в ужасе посмотрела на свою кисть. Чёрный магический протез сначала стал прозрачным, а потом и вовсе исчез, оставив зарубцевавшуюся культю.

Серкет оскалилась и устремила злобный взгляд на Яна и Гензеля, стоявших вдалеке. Она пронырнула между териантропом и хордом, ринувшись на них с отчаянным криком. Гензель спокойно отодвинул Яна себе за спину, расправив широкие плечи и смотря на приближающуюся ведьму. Но она вдруг споткнулась и упала лицом в землю, взрыв её и оказавшись у ног человека в балахоне. Такие же магические ступни тоже испарились, оставив её беспомощной. Израненное тело царицы истекало кровью, дрожа в судорогах и извиваясь, как раздавленная змея. Серкет подняла измазанное в крови уродливое лицо с порванными жабрами, судорожно глотая воздух.

— Давай, добей меня, добей!…

Но Гензель стоял над ней неподвижно, заслоняя солнце, будто скала. Ведьма долго смотрела на него с ненавистью, пока не уронила бессильно голову на землю, перестав дышать.

Путники стояли неподвижно, не решаясь произнести и слова. Человек в балахоне замер и поднял голову, устремив взляд ввысь. Небеса осветило хрустальное солнце, и космическая чернота расступилась. Мягкие лучи начали приятно греть кожу, а промозглый ветер сменился на лёгкие, шепчащие дуновения. Вдруг раздался устрашающий хруст, и мёртвая земля набралась влагой, а сухие трещины затянулись словно раны, покрываясь зелёным ковром. Мягкие, нежные травы наполнили воздух свежим ароматом, на оплетавшем особняк плюще расцвели красные розы, а свет заиграл в его мутных окнах разноцветными бликами. Сухие деревья на пустыре дрогнули, и на их поникших ветвях распустились цветы. Ян и Гензель невольно сделали шаг назад, когда вокруг тела царицы вздулась земля, и его окутали колючие стебли. Прямо на глазах её оплели белые бутоны роз, напитываясь чёрной кровью. Они разрастались и увеличивались, медленно окрашиваясь в пламенно-алый цвет.

Ян поднял хмурый взгляд и тут же ужаснулся тому, что Таситурн держался за окровавленное плечо. Юноша испуганно подбежал к нему.

— Ты ранен?

Хорд убрал руку. На плече рубаха была слегка разрезана, и серую сухую кожу рассекал совсем неглубокий порез.

— Ну и хорошо, — выдохнул Ян.

Сонни подошёл к ним уже в человеческом облике. Одежда на нём была абсолютно цела, а на теле не виднелось ни единой царапины. Лис уже хотел что-то сказать, но дёрнул ухом, обернувшись. Из множества окровавленных изуродованных трупов поднимались со стонами ещё живые войны, помогая друг другу вставать. Волоча ноги они собирались в кучу, переговариваясь на своём языке. К странникам подошёл воин в повязке, повесив последнюю саблю на пояс.

— Это конец. Ведьма мертва, наш народ свободен, — проговорил он печальным голосом.

— Да. Вы хорошо… держались, — ответил ему Гензель, тоже приблизившись к странникам. — Однако павших уже не вернуть. Это было неизбежно, не бывает боя без потерь.

— Я понимаю.

Воин в повязке глубоко вздохнул.

— Теперь нам нужно вернуться в пустыню. Мой долг — рассказать всем о нашей победе.

— Но как отсюда выбраться? — встрепенулся Сонни, посмотрев на Гензеля и задрав бровь.

— Я перемещу всех нас отсюда, только скажите, — пробасил здоровяк.

— Так чего мы ждём? — добавил Ян.

— Хорошо, тогда скажите войнам, чтобы собрались вместе.

Пока все сходились в одно место, Гензель с грустью смотрел на особняк, залитый мягким оранжевым светом. Хоть его лица и ее было видно за завесой, Ян чувстсовал, что здоровяк делает это именно с грустью, хоть и не понятной страннику. Наконец, все выжившие были найдены. Гензель окинул их взглядом, набрал воздух в грудь и взмахнул руками. В тот же миг всех оглушил звон, и они погрузились в короткое забвение.

Через секунду, сами не поняв как, все они очутились прямо посреди пустыни. Багровое закатное солнце уже садилось за горизонт, а песок начинал остывать, и среди барханов царила приятная прохлада. Гензель поманил всех рукой, и остатки отряда двинулись за ним через пески.

— А куда мы идём? — спросил Ян, подойдя к нему.

— Подождите, сейчас выйдем, куда нужно. Оттуда сможем соориентироваться.

— Ну хорошо.

Ян обернулся, окинув взглядом плетущихся позади воинов. Впереди них шёл алиджануб в повязке, потупив взгляд. Юноша подошёл к нему.

— Извините…

— Яфео.

— Яфео. Я понимаю, сейчас не лучшее время для этого, столько воинов погибло…

Ян невольно запнулся, но воин в повязке не изменил спокойное выражение лица.

— Знаете, у меня есть очень много вопросов, а момента больше не представится…

— Задавай.

— Скажите, вы слепой? — прошептал странник, будто чтобы их никто больше не услышал.

Воин молча поднял когтистую лапу и одним движением стянул с головы повязку. На Яна тут же устремились два маленьких блестящих жёлтых глаза.

— А зачем же вы ходите в повязке?

— Чтобы лучше чувствовать. Настоящий воин не смотрит, он чувствует. Это старое учение, которое когда-то давно ходило по земле. Когда кто-то становится воином, он сначала видит. Потом он начинает слышать, потом осязать, и только потом чувствовать. И только тогда он становится настоящим воином.

— О, понятно, — с интересом закивал головой Ян. — А тогда скажите ещё одно…

Он снова замялся, посмотрев на страшное лицо алиджануба с блестящей чёрной кожей и шипами на щеках. Под глазами у него равномерно открывались и закрывались четыре разреза.

— Скажите, а зачем алиджанубам жабры?

В то же мгновение Ян упёрся в спину Сонни, почему-то замеревшего на месте. Лис стоял с отвисшей челюстью, смотря вдаль. Юноша недовольно выглянул из-за его плеча, и его глаза тут же округлились. Отряд стоял на песчаном холме, где пустыня вдруг резко обрывалась. У ног путников расстилалась лазурная морская гладь, убегающая куда-то за горизонт. Маленькие сонные волны лениво лизали песчаный берег, взбивая лёгкую пену. И лишь шум воды нарушал безмятежную, умиротворяющую тишину.