Джон Краули - Бесконечные Вещи

Начинало темнеть; неистовые толпы автомобилей зажгли фары и, не обращая внимания на пешеходов и сигналы светофоров, носились по улицам; Пирс вспомнил, что он все еще в Северном полушарии, и даже примерно на той же широте, что и Дальние Горы, из которых он приехал, — там тоже сгущалась зимняя ночь. Он шел и шел. Не было ни пьяцца, ни слона, ни Виа деи Честари. Он зашел в кафе. Похоже, время для кофе еще не пришло — в ярко освещенном баре не было никого. Обернутые целлофаном коробки с шоколадом и бискотти [174] Популярное итальянское кондитерское изделие, представляющее собой сухое печенье с характерной длинной и изогнутой формой. С итальянского переводится как «дважды запеченное». , алхимический ряд разноцветных бутылок, сверкающий стальной прилавок, большая увенчанная ангелом машина, похожая на часовню — в точности как сотни других, мимо которых он проходил или в которых пил; они находились почти на каждом углу, чтобы в случае необходимости любой римлянин мог забежать туда, опрокинуть миниатюрный стаканчик кофе и вылететь наружу. Он попросил виски. В сумке лежала «Усни, печаль», и он выудил ее оттуда.

Мысль о том, будто Бернини вдохновлялся настоящим знаменитым слоном, каким-нибудь римским Джамбо, неверна. Абсурдная, но неотразимая идея поставить обелиск на спину слона на самом деле восходит к роману Франческо Колонна Hypnerotomachia Poliphili [175] Гипнэротомахия Полифила — мистический роман эпохи Возрождения, впервые изданный Альдом Мануцием в 1499 году. Авторство точно не установлено. Возможно, роман написал доминиканский монах Франческо Колонна. В последнее время появилась надежда на издание на русском. , вышедшему в 1499 г. Герой книги Полифил, давший ей свое имя, странствует в hortus conclusus [176] Закрытый сад (лат.). Это латинское выражение восходит к цитате из библейской Песни Песней «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник» (4:12). Является символическим обозначением Девы Марии в средневековой и ренессансной литературе и живописи, распространившимся с 1400 года. , быстро засыпает и в поисках любви приходит к большому мраморному слону, держащему на спине обелиск. Внутри полого слона (Полифил находит дверь и входит внутрь) лежат тела или статуи обнаженных мужчины и женщины, Sponsus и Sponsa , Материи и Формы. Позже эти таинственные аллегории использовали розенкрейцеры.

Пирс нашел фолио Hypnerotomachia Poliphili на книжной полке Крафта, хотя сам прочитал роман еще в университете. И даже то же самое издание.

Бернини идея понравилась, хотя он предназначал слона с обелиском для садов папы Александра VII, где тот был бы расположен лучше, чем на Пьяцца Минерва. Но нет, именно здесь, в центре города, поместили самое неуклюжее и непривлекательное из творений Бернини; и, конечно, внутри него нет ничего, если не считать вымышленных героев; однако обелиск — настоящий, один из римских трофеев; позвали знаменитого египтолога, отца Афанасия Кирхера, чтобы тот расшифровал иероглифы. Сам папа сочинил латинскую надпись для постамента, в которой говорилось о том, как много силы нужно, чтобы нести на себе мудрость Египта. Встаньте позади обелиска, и перед вами будет доминиканская церковь Санта-Мария-сопра-Минерва, построенная на месте античного храма; в прилегающем аббатстве судили Джордано Бруно, вынесли приговор, лишили сана, сорвали одежду и послали на смерть. Тяжела ты, великая мудрость!

Но, в конце концов, морщинистое мраморное животное появилось на пьяцца только через семь десятилетий после смерти Бруно. Тогда все это было неважно: Египет, простое украшение, может быть, искусная подделка, от нее никакого вреда; все прошло, исчезло, унесено, упразднено, лишилось силы; прах Бруно рассеян, утрачен безвозвратно; страница мировой истории перевернута.

Пирс снова вышел в ночь. Если бы он только знал, где находится, где север, где восток. Быть может, он повернул не в ту сторону, и это Виа Арко делла Чамбелла?

Если мы ошиблись и повернули не налево, а направо, на Виа Арко делла Чамбелла, мы скоро войдем на маленькую Пьяцца делла Пинья, где знаменитая бронзовая сосновая шишка, еще римских времен, украшает погибший, разрушенный, но не забытый храм Исиды, чью священную pigna [177] Сосновая шишка (ит.). злорадно торжествующие папы украли для собственного Собора Петра на реке.

Нет, нет, больше он не мог разбирать слов. Он повернул и оказался не на маленькой площади (с шишкой или без), а на большом бульваре, Корсо; под высокими темными дворцами тек поток машин, но тротуары были пусты, настала ночь, ноги налились свинцом, но еще могли чувствовать боль; он окончательно заблудился, шел наугад, ничего другого ему не оставалось. Отвернувшись от слепящего света фар, он шел все дальше и дальше по неправильному Риму, пока, наконец — едва не плача, для чего было больше причин, чем он мог назвать — не сдался; увидя ряд такси, он взял одно до своего pensione . Завтра, завтра. Cras, Cras [178] Завтра, завтра (лат.). , говорили древние римляне. Но Пирс так больше и не проделал этот путь — он уехал из Рима, так и не повидав слона.

«Даже если я случайно выбрал Бруно, в конце концов я глубоко полюбил его; он — один из тех исторических персонажей, которые легко доступны и всегда таинственны, в точности как наши живые друзья и возлюбленные. Начав читать его труды на итальянском, я столкнулся с писателем, который был скорее драматургом или даже новеллистом, чем философом. Свою космологию он излагает в форме диалогов, все герои говорят без остановки, он сам — или его двойник — один среди них. Конечно, некоторые из ораторов глупцы, но остальные просто не соглашаются с ним и высказывают вполне здравые мысли. Персонаж, представляющий точку зрения Бруно, часто сообщает, что ноланец считает так или говорил при нем; он может быть совершенно прав, а может и не быть; нет никого, кто бы говорил с полной уверенностью. Мы читаем историю Гамлета, рассказанную Горацио, которую мог бы написать Гамлет».

Новое утро; Пирс читает в автобусе. Он направлялся в Ватикан, в собор Св. Петра, и поехал неправильно, по Виа де Лунгара, но вскоре огляделся и понял, что едет не туда; он вышел и пошел пешком.

Я обнаружил, что невозможно не встать на сторону этого человека. Он может быть наследником Прометея — в конце концов, он собирался опрокинуть всю религиозную концепцию вселенной, и не только ее форму, как Коперник, но всю ее структуру, смысл и причину для существования — и в то же время площадным шутом, который не может замолчать и спокойно посидеть, но должен постоянно прерывать оратора; который написал титаническую эпопею [179] Бруно Дж. Изгнание торжествующего Зверя. Написано в Англии с 1582 по 1584 гг. Современное издание: Бруно Д. Изгнание торжествующего зверя. О причине, начале и едином (прим. редактора). о Реформации Небес грэко-римского пантеона, закончив его сатирой на реформы, на человека, на богов и на сами небеса. Никто не понял ее, даже впоследствии, быть может, из-за слишком восторженной иронии, или потому, что Бруно слишком быстро принимает сторону каждого собеседника по очереди — трудно за ним следовать. И когда его перевели в последнюю тюрьму, замок Святого Ангела (еще и сейчас показывают камеру, в которой он сидел, или показывали, когда я там был), он продолжал настаивать на свидании с папой, чтобы все объяснить: невозможно понять, было ли это последней невозможной шуткой или чем-нибудь другим.