Джон Краули - Бесконечные Вещи

— Я буду там, — сказала она.

Мы с ней ровесники, подумал он; как потом оказалось, она была на несколько лет моложе его, но лицо уже избороздили морщины, да и горло пересекали тонкие линии. Она протянула ему сильную узловатую ладонь.

— Ру, — сказала она.

— Рю ? — удивился он. — Вас зовут Рю? — Ему казалось, что он помнил другое имя, не это.

— А в чем дело? Вы знаете другую девушку с таким именем?

— Да, — сказал он. — И больше, чем одну. Гораздо больше. На самом деле почти всех [407] .

Она, похоже, решила, что он произнес шутку, в которую не стоит вдумываться.

— Это прозвище, — сказала она. — У меня много имен. — Она заглянула в комнату, заметив и неубранную кровать и неразобранные чемоданы. — Вы готовы?

— Да.

— Деньги с вами?

— Да.

Она отвернулась и посмотрела туда, где стояли машины, каждая перед дверью владельца. Полинявшие рабочие брюки казались велики ей, но нельзя было сказать, что они предназначались для того, чтобы что-то открыть или, наоборот, спрятать. Он обнаружил, что смотрит ей в лицо, пытаясь определить, кто она такая. Похоже, она не принадлежала ни к одному из трех полов, среди которых он жил: мужчинам, женщинам, которые привлекали его, и женщинам, которые не привлекали.

— «Жар-птица» ваша?

— Да. То есть я на ней езжу. Она арендованная.

Она кивнула, с каким-то саркастическим пониманием разглядывая машину; впоследствии он узнал, что с таким выражением лица она смотрела на старые машины и еще на некоторые вещи, но тогда он еще этого не знал и предположил, что плохо выбрал у Джина и должен был выбрать что-нибудь получше.

— Ладно. Пора ехать. Хотите, мы срежем? Я могу показать. Сэкономим полчаса.

— Знаете, что я вам скажу, — проговорил Пирс. — Почему бы вам не повести самой.

Он протянул ей ключ от «жар-птицы». Как мы созвучны людям нашего типа. Что-то произошло с подвижными чертами лица Ру Корвино, что-то незначительное — слишком незначительное, чтобы понять, но достаточно заметное, чтобы уловить; что-то в ней смягчилось или открылось, он не смог бы подобрать слово, даже если бы полностью понимал или осознавал перемену; троюродная сестра улыбки, волнение или спокойствие глубокой воды.

— Ладно, — сказала она.

И они поехали.

Озеро Никель находится на севере округа, круглый глубокий водоем, похожий на зеркало, вынутое из косметички, которое можно вставить в холмы из папье-маше с игрушечным локомотивом или положить в зимний Вифлеем под рождественскую елку, а на него миниатюрных конькобежцев. Во всяком случае, именно это Пирс представил себе, впервые услышав его название. Но сейчас, глядя сквозь распустившийся сумах и росшие по краям дороги деревья, он увидел серую водяную пустыню, вокруг которой расположились придорожные закусочные, небольшие мотели, кладбища автомобилей и автомастерские. На дальней стороне озера находились летние загородные дома и пляж, откуда в прошлом июле он (вместе с Роз Райдер) смотрел фейерверк. Он рассказал Ру об этом, хотя и немного.

— Когда-то у нас там было место, — сказала она ему. — Сгорело.

Она рассказала ему свою историю, откровенно и серьезно. Ее отец, красавчик, гонщик, солдат, потом продавец автомобилей; ее мать, несколькими годами старше, разведенная; их ярко вспыхнувший скандальный роман. Прошли годы, появились двое детей, агентство по продаже автомобилей и большой новый дом в Лабрадоре, развивающемся районе к востоку от Откоса. Пирс слышал о нем. Отец был из тех парней, которые уверены, что все, чем они располагают, — самое лучшее, и лучше не бывает: удочка, мотопила, расход бензина, жена, клубный сэндвич; такие люди весь день наслаждаются сами собой, глубоко и, по-видимому, искренне, и всегда готовы с улыбкой рассказать тебе, как ты тоже можешь получить все самое лучшее.

Она сказала, что женщинам нравятся такие парни. Пирс решил, что он никогда не слышал о таком типе людей и, скорее всего, даже не узнает, если встретит. Но да: женщине нравится, когда мужчина точно знает, чего хочет. Особенно если он хочет ее.

— Счастливчик.

— У него всегда были какие-то дела. Длительные, мимолетные. Известного сорта. Мать узнавала о них, выгоняла его, потом принимала опять. Потому что знала, что в глубине души он всегда хотел ее больше других. Но однажды все кончилось.

— Ей надоело.

— Нет. Она влюбилась. В парня намного моложе себя. И однажды ушла. Единственная вещь, которую отец хотел больше всего и которой больше всего радовался. Она не вернулась: она никогда не смотрела назад.

— Когда это произошло?

— Мне было десять. А мы остались — я, мой младший брат и отец. Я любила этого человека, но не могла его терпеть. С ним всегда все шло наперекосяк. И с ней тоже. Можете себе представить.

Пирс спросил себя, может ли он. Не слишком много зная о мире, об этом мире, он однако знал, что должен держать ухо востро.

— А потом?

— Когда мне было восемнадцать, я ушла из дома. Не сказала, куда или почему. Однажды они проснулись, а меня нет.

— И куда вы отправились?

— На запад. Был 1967-й год. Было легко потеряться. Люди были такие милые. Даже я могла с ними ладить. И я никогда не возвращалась назад.

— Но сейчас вы живете с ним.

— Да. Он очень болен. После того, как его женщина ушла, он страшно запил. И пьет до сих пор. Не знаю, в этом ли причина, но, так или иначе, пьет. К тому времени он начал кидаться с кулаками на брата, и тот ушел — я больше не увижу его, даже сердце болит. Не знаю, может быть, он и меня до сих пор ненавидит. Но остался большой пустой дом. Мы заключили сделку: я получаю собственную комнату, собственный вход, никаких вопросов. — Кажется она почувствовала, что осталось много необъясненного. — Когда я хочу — я работаю, не хочу — не работаю. Я готовлю, он убирает. Иногда. Хорошая сделка.

Последнюю фразу она сказала так, как будто хотела сказать что-то совсем другое, и, поняв, как это выглядит, быстро потерла пальцем под носом: оторвись от погони. Пирсу показалось, что он уже знает о ней больше, чем о большинстве из своих знакомых, и удивился этому.

— Ну а вы? — спросила она. — Как у вас?

Он открыл было рот, чтобы сказать: ну, но тут она увидела башню, сооруженную из зигзагообразных балок и увенчанную «импалой-56» [408] , — она отмечала область автоаукциона; Ру свернула, и началась работа.

Машины стояли рядами, большими и малыми группами, вероятно по категориям; Пирс не понимал по каким, но, возможно, по продавцам или по производителям. Посреди поля находилось что-то вроде ангара с широкими дверями на каждом конце, через которые проезжали машины, выставленные на аукцион. Ру увидела неспешно идущих знакомых и ушла, оставив Пирсу предписание посмотреть кругом и поискать то, что ему понравится.