Андрей Васильев - Час полнолуния [litres, СИ]

Тут же – прямо тонкая черная линия, от той точки, где у человека находится сердце, до причинного места.

И спросить-то не у кого, что это за ерунда такая. Ни сейчас, ни потом. Разве только что у Мораны, может, она в курсе?

Но это – после. Если отсюда живым выберусь. Вон опять стало почти темно, и оскал на лице твари торжествующе-радостный, будто она уже рвет меня своими когтями.

Тихонько прошуршал клинок, вынимаемый из ножен, и призрак радостно осклабился, а после замахал лапищами, приглашая меня подойти к нему поближе. Похоже, его он совершенно не боялся. Это плохо.

Но зато он отступил чуть назад, потому я принял его предложение. Теперь Слава Раз, лежащий на полу, оказался за моей спиной. Выглядел он, кстати, не ахти. Весь бледный, лицо словно изморозью покрыто, и дышит еле слышно. Но хоть живой.

– Мне страшно, – проскулила за моим плечом Жанна. – Мы умрем!

– Тебе не впервой, – успокоил ее я. – Ты уже мертва, чего бояться? А если вдруг что-то пойдет не так – просто лети отсюда, что есть силы.

– Нет, – отказалась она. – Ты последнее, что у меня на свете осталось. Как тебя одного с этой чувырлой оставить?

Надо же. Не ожидал. Приятно.

И в этот момент призрак бросился на меня. Внезапно. Вдруг. Прямо как тигр какой-то.

Увернуться от него я успел, поскольку чего-то такого ожидал, в результате обитатель зернохранилища сшиб с ног Жанну, которая, возмущенно вопя, отлетела шагов на пять назад и врезалась в стену.

– Нельзя так с девушками поступать, – не сводя с твари глаз, попенял я и, поняв, что нож тут не поможет, быстро убрал его в ножны. – Ай-яй-яй!

Обитатель сарая не стал вступать в дискуссию и снова прыгнул на меня, ощерив зубы, которые формой более всего напоминали акульи.

Может, он плотоядный, а? Иначе с чего бы такая деформация? Я ни разу не слышал, чтобы призраки поедали людей, но следует признать, что мир Ночи крайне многообразен.

В этот раз мне повезло больше, я ловко ухватил противника за запястья и сжал их что есть силы.

И – ничего. Он не начал истаивать, не зашелся в визге, как это бывало в аналогичных ситуациях ранее, не просил о пощаде. Какой там! Мне самому стало паршиво, поскольку до костей пробил могильный холод, а в голове зазвенело так, словно медный таз на пол уронили.

Вдобавок призрак ловко крутанулся, цапнув в ответ мои руки своими длиннющими пальцами, и через секунду уже не я его держал, а он меня!

– Твою-то мать! – не удержался я от вопля, когда черепоподобная физиономия этой погани оказалась в сантиметрах от моего лица. – Да что ты такое?

– Сме-е-е-ерть! – прошипела тварь и высунула длинный черный язык, который непонятно как вообще внутри головы крепился. Хотя – о чем я? Это же призрак!

Или уже не просто призрак, а нечто большее?

А еще мне стало страшно. Уже как-то привык к тому, что души для меня безвредны и любую из них я могу отправить в небытие. Но вот того, что одна из них сможет сделать то же самое со мной, не ожидал.

Зря. Надо быть ко всему готовым.

И – холод. Ох, какой холод шел от этого существа! Нестерпимый. У меня аж руки свело, словно я ими сухой лед схватил.

– Отпусти его! – раздался визг, а после на спину вражины свалилась худенькая и очень решительно настроенная Жанна, которая немедля начала лупить его сумочкой по голове. – От-пусти!

Как мне показалось, моего противника это немного ошарашило. Как видно, не часто здесь подобное происходит.

Вот только результат оказался почти нулевой. Призрак лениво отмахнулся, скидывая девушку на пол, и даже что-то проворчал, типа: «Сейчас я этого смертного прибью, а потом тобой займусь».

Но самое главное – в этот миг он отпустил мою правую руку. На мгновение – но отпустил. И мне хватило этого мгновения, чтобы вытащить из кармана куртки серебряный нож.

По-хорошему – это вообще надо было сразу делать. Ведьмачий клинок штука хорошая, но она более полезна против тех, кто еще хоть сколько-то жив. А с такими, как данный упырь, хорошо серебром воевать, так про это и в моей книге написано, и в других более-менее авторитетных источниках, включая сказки разных народностей. Впрочем, я уже ни в чем не уверен. В первую очередь оттого, что даже не понимаю, с кем дерусь. Но одно знаю точно – холод боится тепла.

В тот же миг тварь крутанула ту мою руку, которую по-прежнему сжимала своей мосластой лапой, да так, что у меня мышцы в плече затрещали, а после вонзила когтистые пальцы второй конечности в мою грудь, как раз туда, где билось сердце.

От холода у меня перехватило дыхание, и я понял, что вариантов осталось два – либо побеждать, либо пропадать.

И такое меня зло взяло сразу за все! И за собственную самоуверенность, и за то, что в этой гребаной жизни никогда не знаешь, что тебя ждет за поворотом, и за Славу Два, который застыл у входа, не желая пальцем шевельнуть, и от того, что сейчас я вот так вот глупо умру. Причем в данном случае смерть, похоже, будет только началом пути, и далеко не в рай. Фиг знает откуда, но я это точно знаю.

Изнутри, сопротивляясь льду когтистой лапы нежити, толкнулась теплая волна, и нож в моей руке вспыхнул так же, как нынче утром на кухне.

Призрак недоуменно гукнул, увидев яркий свет рядом с собой, немедленно вырвал лапу из моего тела и попытался выбить нож, но запоздал.

Я вогнал пылающее лезвие прямиком в черноту, ту, что отчетливо была заметна в прозрачном теле немертвой пакости. Имелась у меня твердая уверенность, что она там неспроста присутствует. В этом мире ведь все устроено не так уж и сложно. Если есть какая-то непонятная хрень – значит, дело в ней. Если есть чернота в призраке – бей в нее. Отчего, почему – потом разобраться можно. Сейчас главное выжить.

Призрак взвыл, да так, что его даже Жанна поддержала. Правда, мой противник выл от неизбывной злобы, и, возможно, боли, а подруга от страха. Я же, не размениваясь на эмоции, знай раз за разом вгонял и не думавший гаснуть нож в тело твари, отлично понимая, что если я не прикончу ее до окончания действия заклятия, то мне точно не жить. Сдается мне, что этой пакости даже регенерация не нужна. Чему там регенерировать?

Но огонь и серебро делали свое дело. Призрак зернохранилища в какой-то момент стал таять подобно снеговикам из мультфильма, что я в детстве смотрел. То есть – быстро и сразу, оплывая на пол мерцающей всеми цветами спектра лужей.

Я же, закрепляя успех, уже и нож из него вынимать не стал, полосуя врага как рыбу. В смысле – повел лезвие снизу вверх, вспарывая черноту внутри врага, как рыбье брюхо.

Следует отдать должное – эта тварь не сдавалась до последнего. Даже тогда, когда те ошметки ее тела, что не стали жижей, начали истаивать в воздухе, и то она пыталась добраться до меня, до последнего полосуя воздух своими когтями.