Андрей Буторин - Мать-одиночка

— Да, чувствую.

— А теперь стряхните! — повелел маг.

Я взмахнула «магическим жезлом». Но, видать, от избытка усердия сделала это чересчур сильно, и палка вырвалась из ладони. А через пару-тройку мгновений я услыхала истошный девичий крик:

— Ай! А-ааа!!! Убили!!!

Я открыла глаза и в ужасе завертела головой. А Герхат уже бежал к дому, на крыльце которого, схватившись за лоб, лежала Солей — моя горничная и, как я надеялась, подруга. Я со всех ног тоже бросилась к ней, причитая:

— Солей, Солечка! Я не специально, прости!

Когда я подбежала к крыльцу, целитель уже усадил девушку и осматривал ее лоб. Там буквально на глазах наливалась большущая круглая шишка. Мне стало ужасно стыдно, я готова была провалиться сквозь землю.

— Как она? Как?! — взволнованно закудахтала я.

— Жить будет, — проворчал Герхат. — Но когда я велел представить круглое, я имел в виду нечто иное.

Я снова уставилась на шишку Солей. На ее круглую шишку!

— Так у меня все-таки получилось?!..

Глава 6

Солей простила меня, но в некотором роде стала опасаться.

А все Герхат виноват! Прыгал как ненормальный, размахивая руками и утверждая, что злосчастная палка никак не могла угодить в служанку без магии.

Видите ли, траектория не та, сила, с которой палка была запущена, да много чего он говорил, только его слова были прерваны и, как назло, под мое напутствие: «чтоб ты провалился». Я это выпалила, потому что он не давал мне подойти к девушке и вообще целитель в этот момент был похож на букашку, от которой я и отмахнулась.

Треснула одна из мраморных ступеней крыльца, и Герхат буквально провалился. К счастью, пострадал несильно. Не свернул шею, не сломал ни одну из конечностей, просто застрял.

Я знала, что это всего лишь случайность. А вот слуги, сбежавшиеся на шум, глядели на меня со священным ужасом. И тут опять же спасибо стоит сказать пострадавшему. Как забористо Герхат ругался. Я прям заслушалась. Но из всего списка эпитетов, окружающие вычленили лишь одно: ведьма. Мне довелось пережить самые неприятные минуты, когда меня опасались все домочадцы, включая баронессу.

Иногда я думала, что меня запрут в подвале до выяснения всех обстоятельств. Однако ошиблась, потому что меня вежливо, но непреклонно попросили посидеть в комнате до тех пор, пока не приедут лекарь и маги.

Чуть позже я узнала, что никакого магического всплеска не создавала. А вот ступени действительно подвергались мощному магическому удару… пятнадцатилетней давности. При жизни покойного барона. Так я и узнала, что баронесса вдова. Уже как десять лет.

Именно поэтому не сработал артефакт, призывающий службы порядка приезжать на место преступления. Собственно, это и сыграло главную роль в том, что меня не заперли и не начали обвинять во всех смертных грехах.

Я знала, что пока сидела в своих покоях, приезжал жених леди Малены и остался на ночь.

Потому завтрак, который я готовила на две персоны подавали слишком рано для баронессы. Она в такое время обыкновенно спит.

Ну а потом и слуги шушукались, и сама я в окно видела всадника на коне. Жаль, так и не разглядела мужчину. Все скрыл длинный плащ с большим капюшоном.

Весь четвертой день до назначенного праздника я заново училась работать с персоналом. Они боялись меня. Боялись настолько, что я заставила Герхата при всех извиниться. Он толкнул проникновенную речь о том, что так сильно испугался, что наговорил гадостей первому, на кого упал его взгляд. Однако это мало помогло, а потому кухня в некотором роде стала минным полем.

Но я не унывала. Я была в своей стихии. Боятся они меня или нет. Значения не имело, когда Золя, тьфу ты, Зоя, выполняла важный заказ. И на этот раз это не изменится. Гости не уйдут разочарованными. Каждый получит наслаждение от земной пищи!

Так я решила перед тем, как лечь спать и встречать самый безумный день моей жизни в этом мире.

*

Меня до одури утомила вся эта кутерьма, духота, шум-гам… А танцы, что сейчас начались, — вот уж увольте! Я на кухне у плиты наплясалась. Да и что это за танцы? Мазурки-менуэты, альманды-гальярды с фарандолями. Средневековье, одним словом.

А то, что баронессе страсть как хотелось представить меня своим гостям, так это ее проблема. Я не цирковая собачка, которой отдают команды. Понимаешь ли, я выгляжу неподобающе, а следовательно, обязана переодеться, умыться и причесаться, чтобы потратить пятнадцать минут на бессмысленный разговор с приглашенными, стоя в центре зала. Я что, на дуру похожа? Мне после возвращаться на кухню.

Или на маленькую девочку, которая оказалась на утреннике в детском саду. И так живо я представила себе эту картину: на мне колготочки, косички с бантиками, белоснежное платьице с разноцветными снежинками и воспитательницу, терпеливо стоящую у елки в парком тулупе, в синтетической бороде, от которой жутко чешется лицо, ее страдальческое выражение лица, когда я говорю, что Деда Мороза не существует, либо он женщина до противного похожая на нашу Марь Иванну.

Я захихикала своим мыслям и с грустью подумала о том, что баронесса как-то быстро смирилась с тем, что из меня не выйдет леди. Наоборот, ее явно прельщала перспектива того, что я всю жизнь буду трудиться на благо ее живота.

Меня аж передернуло от перспектив. Я точно знала, что мой путь не закончен. И не потому, что должна вернуться к детям, сердце чуяло, что надолго я не задержусь в этом доме. А даст бог, так и в этом мире. Не мое это.

И я вышла из дома на свежий ночной воздух. Вышла — да простят меня доченька и сыночки милые! — с дичайшим желанием покурить. Только — тьфу! — как тут покуришь? Точнее, что? Я здесь еще ни одного курящего не видела, кстати… Ой, а вон там, возле перил, кто-то стоит. И не заметила сразу. Не курит ли? Не разглядеть толком, луну облаком скрыло. Луна здесь, кстати, огромная, раза в три больше нашей, яркая, оранжевая. И не Луна, понятно, они ее Светочем называют. То есть, даже «его», получается. Но в данный момент, как я уже сказала, Светоч скрылся за облаком, и мне было не видно, что именно делает человек, облокотившийся о перила. А вдруг все-таки?.. Я потом у ребяток моих сладеньких прощения выпрошу!

Я подошла к незнакомцу и неожиданно хрипло, словно натуральная гопница, выдала:

— Закурить не найдется?

Мужчина резко обернулся, и я чуть не села. Это был не кто иной, как жених леди Малены Виттор собственной персоной!

— Закурить? — переспросил он. — А что это? — Виттор потер вдруг лоб и усмехнулся: — Странно! Будто знакомое слово, но совершенно не помню, что оно значит.

— Это значит: берешь в рот ядовитую гадость, поджигаешь и дышишь вонючей отравой.

— Но зачем?!

— Потому что это одно из немногих удовольствий в моей гадской жизни.