Андрей Буторин - Мать-одиночка

— Но тебя что-то гнетет. — Ирина отхлебнула чай и прищурившись на меня посмотрела. — Ты не можешь простить ему интрижку?

Я вздрогнула, горячая жидкость потекла по столу.

— Не суетись, я вытру, — тут же отреагировала подруга. — Так я права?

— А ты бы смогла? Ира, я умом понимаю, что он не виноват, что с ним обошлись по-скотски, но скажи мне, даже если бы у него не отобрали память, десять лет слишком долгий срок. Кто знает, может, он нашел бы себе женщину уже осознанно. Да и я хороша, за три года, что его не было, и я считала его погибшим, у меня были ухажеры.

— Не смеши меня, пара поцелуев — это все, что у тебя было. А потом ты знакомила детей со своими ухажерами, и тех ветром сдувало. Ты бесишься, что сама оказалась чересчур верной памяти погибшего мужа, а Виктор имел длительные отношения. Но Зоя, почему ты так плохо о нем думаешь? Я уверена, что сохрани он память о вас, и никаких бы женщин не было, даже тех, что так настойчиво ему подкладывала император…

— Король, — машинально поправила я.

— Да хоть Папа римский. Зоя, вы здесь. Вам дали еще один шанс начать все сначала, понимаешь? Не нужно плакать ночами напролет, вспоминая о том, кто был тебе дорог. Не нужно изводить себя тем, что ты не сделала, не сказала, когда была возможность. Не нужно винить себя за то, что вела себя не так, как могла бы, Зоя… Если ты этого не понимаешь, то я начну считать, что никогда Виктора ты и не любила.

— Ира! — Я вспыхнула и неосознанно сжала кулаки.

— Вот! Уже лучше, — улыбнулась подруга. — Не смей так легко сдаваться, не смей, Зойка. Забудь об этой Милене, Малене или как там, она дурацкий эпизод, который не стоит внимания. Хотя за Лилю я бы ей тоже все космы повыдергивала.

Мы переглянулись и расхохотались. На этот раз легко, непринужденно.

— Ир… — Я всхлипнула и потянулась к ней. — Спасибо тебе, Ириш, за все спасибо.

— Глупая, это мне тебя благодарить нужно.

Я не знаю, что послужило толчком, но в итоге мы просидели в обнимку, плача друг у друга на плечах. Как две школьницы, честное слово!

Но это был такой момент, священный что ли, от которого светлело на душе.

Знать, что у тебя есть человек, которому ты можешь открыться, который поможет тебе не оступиться, а если ты все же оступишься, то поддержит, протянет руку помощи. Это самое бесценное, что могла подарить мне жизнь.

А еще через пять дней я получила письмо из военчасти Виктора.

Хорошо, со мной рядом в этот момент была Ира. Дети гуляли на улице, иначе клянусь, я бы не смогла заставить себя открыть проклятый конверт и прочитать то, что в нем написано. Я и не смогла, за меня это сделала Ирина.

— Зоя, его комиссовали, слышишь? Он жив!

— Комиссовали? — осоловело повторила я. — Значит, у него травма, да?

— Дура! Он жив, а это главное! И раз у него магия есть, то, Зойка, да все с ним хорошо будет, веришь?

— Я просто… сейчас присяду, погоди.

Мне действительно нехорошо было. Голова кружилась, воздуха стало не хватать. Я была в дичайшем напряжении и все никак не могла утрясти свои мысли. Живой Витька, вернется домой! Хранители не солгали!

Они и вправду воссоединили семью! Осталось дождаться этого момента!

— Ир, он возвращается, — я знаю, что на моем лице глупая улыбка, но в этот момент я счастлива как никогда.

Отношения с Ириной все те же, ее любовь к Витьке прошла, потому что память хранила те три года, и теперь она с предвкушением ждет своей беременности. Да и мужу оказывает куда лучший прием.

Ох, только вчера она рассказывала, как встретила своего благоверного, а тот все нарадоваться не мог свалившимся как снег на голову ласке и обожанию.

Ира хочет все исправить в своем браке, и я точно знаю, что у них с Игнатом все получится.

— Зоя, устроим праздник? Я помогу тебе.

— По рукам, — рассмеялась я и в порыве нежности обняла подругу.

— Я уточню у мужа, когда примерно ждать Виктора, а ты пока подумаешь над тем, что приготовишь ему ты и дети, да? И я на вечер их заберу к себе. Зойка, не будь жестокой к мужу.

— Ты так говоришь, словно он сегодня вернется, — покраснев как маков цвет, выдала я.

— А я уверена, что ждать осталось недолго, — подмигнула Ира и широко улыбнулась.

— Да будет так!

Спустя четыре года

— Папа, я хочу шалик! Шалик хочу! И вату, и то, папа, купи! — Маленький Виктор смешно растопырил ножки и попытался притопнуть. Если бы Игнат не успел, то слез и сбитых колен было бы не избежать.

— И я хочу, мама! — заканючила Аня, дергая Саньку за руку.

— Фалик! — подтвердила Таня слова сестры и потянула Ваньку к киоскам.

Мы с Ирой лишь переглянулись, отдавая лавры нашим мужчинам, пусть решают данную проблему самостоятельно.

— Малявки — они такие шумные, знаете ли, — фыркнула Лиля и мы хором рассмеялись.

Четыре года пролетели как один день.

Виктор вернулся домой спустя две недели после того, как мы получили известие о комиссовании. Вернулся не один, а с двумя якобы плюшевыми игрушками, которые купил детям в поезде.

Знамо дело, что ни в каком поезде он их не покупал.

Тата и Батторий успешно изображали игрушки, когда в поле зрения были чужие, но как только эти пушистые хранители переступили порог нашей квартиры, их явно прорвало.

Особенно Баттория! Как он витиевато ругался!

А Танаша явно соскучилась по детям, потому что рванула к ним с такой прытью и с таким гиканьем, что я лишь сползла по стенке от смеха. Где меня и поймал в объятия Виктор.

Свидетелем этой сцены стала Ирина. Вообще-то, мы ждали Виктора на сутки позже. А потому только закончили с украшением квартиры да контрольной закупкой вкусностей на предстоящий праздник.

Любимый, сообразив, что у хранителей и их выходки есть свидетели, попытался выкрутиться, заявив, что они роботы на батарейках, чем вызвал очередной приступ смеха у меня и Иры.

Все разрешили сами хранители, заявив, что Ира знает о них, и в конспирации смысла нет, потому что ей всецело доверяют. Танаша даже дала себя погладить подруге. Причем явно с удовольствием.

После того как все угомонились, перецеловались и наобнимались, а дети наконец уснули, у нас состоялся долгий разговор.

Так выяснилась, что мы должны максимально следовать прежнему пути развития событий. То есть, Ирина должна назвать сына Виктором, я — пойти на курсы поваров, а вся семья обязана переехать в ту самую квартиру, где мы обживались с детьми. Кстати, ранение, которое получил Виктор, касалось его позвоночника; по заверению врачей, он мог сам передвигаться, но вот держать в руках автомат, копать траншеи, таскать бронежилет, уже нет. А значит, был не пригоден для такой службы. Но чему все врачи удивлялись, так это случившемуся чуду. Ведь изначально они не верили, что муж выкарабкается и вообще сможет ходить.