Владислав Шубин - Путь меча [litres]

Оттолкнувшись от стены, она с оборотом упала ногами на ближнего из степняков, с ласкающим слух хрустом сломав ему спину своим весом. Второй каффидец увидев, с кем столкнулся его товарищ, попытался убежать, но был пойман и лишен крови прямо на глазах побелевшего стражника, а судя по доспеху, это был именно стражник. Флюиды страха, распространяемые толстяком, вводили женщину-вампира практически в животный экстаз.

Закончив со степняком, Лиланда, облизнувшись, принялась по шажку приближаться к испуганному толстяку, трясущимися руками развязывающему один из многочисленных мешочков на поясе. Хочет её подкупить золотом? Очередное трясущееся ничтожество.

– Ты знаешь, кто я? – заполнил дворик её шипящий голос.

– Т-ты вампир! – взвизгнул толстяк, швырнув в неё содержимым мешочка.

Озадаченно моргнув, женщина подняла брови, рассматривая лежащие на полу и частью попавшие на её кожу зерна.

– Это что?

– Это пшено, тётенька. Вампиры не могут пройти мимо рассыпанного зерна, это все знают, – ответил ей тонкий голосок, из-за спины стражника. Там стояла чумазая маленькая девочка лет шести, одетая в рубашку до пят.

– Это ещё почему? – удивленно спросила женщина-вампир.

– Ну как же. Мама мне рассказывала, в сказках они сразу начинают его считать.

– Тебе тоже мама сказки на ночь читает? – насмешливо спросила она у толстяка, сделав пару шагов вперед. Стражник, не выдержав стресса, закатил глаза и, громко испортив воздух, упал в обморок.

– Дядя Валло мою маму охранял от плохих дяденек. – Тут только Лиланда заметила лежащую у стены женщину в бедном тканом платье. В хищном зрении женщины-вампира она отображалась темным хладным силуэтом, будучи давно мертвой. Ярость, ещё совсем недавно горевшая в ней, разом потухла, оставив в груди щемящее чувство одиночества и детской обиды.

– Тётя, а тётя, а вы будете есть дядю Валло? Я же понимаю, он вкуснее меня. – Вытаращил любопытные глазенки ребенок.

– Не льсти ему, девочка. – Невольно улыбнулась Лиланда, смешно сморщив нос, ребенок с готовностью закатился веселым смехом.

– Тетенька, а тетенька! А почему вы голая?

Лиланда с шипением принялась сдирать с ближайшего каффидца одежду, только сейчас осознавшая отсутствие гардероба. Вот же назойливый детеныш.

Ребенок, радостно улыбаясь редкозубым ртом, заливался смехом, наблюдая за гримасами, с которыми она натягивала на себя пропахшие чужим потом тряпки.

– Смелый, говоришь, дядя Валло? – спросила она у девочки, присев рядом с ней.

– Он самый смелый. Сейчас мама проснется, и мы вместе пойдем к моему дедушке, он живет возле ратуши.

– Возьми флягу, малыш, полей смелому дяде Валло на лицо. Если не проснется сразу после моего ухода, можешь стукнуть его этой флягой по голове, скажешь, я разрешила. А маму, маму не буди, пусть поспит.

Лиланда резко развернулась и быстрым шагом направилась на выход. Невольный свидетель мог бы заметить влагу, выступившую на её глазах, но свидетелей не было, поэтому то был просто блик неверного света ночного светила.

Эфирное море на всем видимом пространстве бурлило и бушевало, закручиваясь водоворотом энергий, привлекая к себе целые рои падальщиков и сущностей посерьезней. И без того низкое небо надвинулось на поселение людей, угрожая погрести его под черными, словно сама тьма, тучами.

Город, словно кровью, истекал жизненной энергией своих жителей, приманивая бестелесных хищников в невиданном количестве. Облако уходящей жизни, казалось, привлекло к себе всех жителей второго плана, заставив вечно голодных духов яростно драться за каждую искорку океана чистейшей маны.

Вокруг города разгорелась иная война, невидимая жителям города, которая, однако, была столь же беспощадна и бессмысленна. Призрачные сущности не понимали, сколь огромный кусок им достался. Привыкнув отчаянно бороться и за малые ошметки жизни, они рвали друг друга на части, усиливая и без того штормящий эфир возмущений.

Первый раз за долгие тысячелетия столкнувшись с подобным безумием расточительности, он ослеп и оглох, пребывая в эйфории от свалившегося на него изобилия концентрированных эманаций.

Раскинув далеко от себя ловчие щупальца, он пил, пил и пил, пытаясь насытиться за все время вынужденного бездействия. Трусливые стайки падальщиков, отдавая дань эфирной мощи Жнеца, роились на значительном удалении, не решаясь беспокоить внушающее ужас существо.

Остановили его только быстро достигнутые пределы смертного тела, в котором он волею судеб оказался. Тело отторгало излишки энергий, спасая переполненный источник от неминуемого разрушения. Каналы, искря прорехами, не справлялись с возросшей нагрузкой и рвались, калеча энергетическую структуру.

Как жаль, что человеческий источник так слаб. На скорую руку подлатав энергетический каркас, он принялся спешно укреплять хрупкое человеческое тело, не следует становиться жертвой собственной беспечности. Для тела его носителя столь быстрые изменения, конечно, не пройдут даром, однако проблемы смертной оболочки после того, как она отыграет свою роль, древнейшее существо не волновали. Материальное существование для существа его рода – это шаг назад в развитии, затягивать не стоило.

С энергетикой тела ранее кто-то уже работал, кустарно выправив поврежденные каналы. Дилетантский метод, мельком отметил он про себя. Не укрылись от взора и остаточные эманации магии демонов, на этом этапе не страшно, но почистить следует обязательно.

Грубо удалив мертвые каналы, он добился того, что энергетика тела вновь начала функционировать на сносном уровне для простого смертного. Мера временная, но необходимая. Критически малый объем собственного источника не даёт управлять доступными сейчас количествами энергии напрямую, но это тоже поправимо, достаточно будет найти или сделать мощный преобразователь, а чем его наполнить, найдется обязательно, земли здесь населенные…

Оглядевшись, он поднял с земли сорвавшийся с шеи амулет. Сильный след магии эльфов, интересная безделушка. Немного поколебавшись, положил его в карман. Жаль, что нельзя использовать как накопитель родственной энергии, хотя, при случае, возможно на что-то и сгодится.

Ветер игриво тронул волосы незнакомца, неподвижно стоящего в центре узкой улочки. Спутанные черные пряди всколыхнувшись обнажили заостренное лицо с черными провалами глаз. На мертвенно-бледном лбу данью мрачной ночи кровоточили тьмой три точки, расположенные на вершинах воображаемого равнобедренного треугольника.

Пугливо отпрянув в сторону, ветер решил поиграть в другом месте, слишком сильно тут пахнет кровью и смертью. Взметнув облако пыли, он умчался в степь, к волнующим запахам жизни. Незнакомец же, с хрустом расправив плечи, стряхнул с себя обрывки одежды, оставшись в одних штанах и с босыми ногами. Тело сразу же обожгло пронзительным холодом ночи, заставляя подниматься волоски на коже, это ощущение ему понравилось.