Максим Шейко - Плеть богини [СИ]

Бросив через плечо: «Прошу извинить», я покинул что-то негромко говорившего мне гвардейского риттмейстера средних лет и решительно направился к таинственной обольстительнице.

— Мадам, нас до сих пор не представили, и я спешу исправить это досадное недоразумение! Граф империи, бургграф Ирбренский Морольд ле Брен — к вашим услугам!

Дамочка хлопает ресницами в притворном смущении.

— Ах, граф, ваша решительность меня пугает! Впрочем… — изобразив на мгновение задумчивость, чтобы усыпить мою бдительность, красотка вдруг без предупреждения «стреляет» глазками в упор, — что еще ожидать от Плети Богини?

Упоминание нового прозвища заставляет слегка поморщиться. Не очень-то оно мне нравится — слишком… претенциозно, что ли? Вычурно. Мне куда больше импонировало быть серым и неприметным Северянином. Но жизнь (и супруга) любит вносить свои коррективы, не считаясь с нашими желаниями. Став заметной фигурой в танарисских раскладах, я уже не мог оставаться безликим «северянином» — среди наемников Лиги таким когноменом щеголял чуть ли не каждый третий. Для любовника, а тем более мужа графини и первого заместителя главнокомандующего как-то не солидно. Нужно было срочно подыскивать что-то оригинальное.

Одно время славные жители некогда вольного города Ирбренда за подвиги на поприще взимания репараций упорно пытались прозвать меня «палачом». Идея была, в общем-то, неплохой, но после того, как я женился на Валиан и официально превратился в графа Ирбренского, прозвище «ирбренский палач» стало абсолютно неприемлемо по политическим мотивам. Я в ту пору погряз в делах военных (вовсю шло формирование Великой армии) и на вопросы имиджа попросту забил. В результате за дело взялась Валли — вот так я и превратился в Плеть Богини.

Услышанная в незапамятные времена (целых два года назад — еще до войны!) легенда о личной метке от бича северной богини (о которой в королевствах Лиги знают куда лучше, чем в империи) обросла массой подробностей, зачастую абсолютно неправдоподобных, и ушла в народ. Как супруге удалось провернуть этот фокус, я так до конца и не понял. Вроде бы не обошлось без участия моего говорливого ординарца и друга-собутыльника Деспила, но прямых доказательств этому добыть так и не удалось. Ибо Дирк, несмотря на всю свою трепливость, отлично знал, когда стоит заткнуться и прикинуться ветошью, а Деспилу даже прикидываться не пришлось — этого лопуха, судя по всему, использовали в темную, причем так, что он и сам не понял, как это случилось.

Как бы то ни было, прозвище прижилось. Не в последнюю очередь потому, что я, будучи старшим ордонанс-офицером, исполнял, помимо прочего, обязанности председателя военного трибунала. Соответственно, практически все приговоры военно-полевого суда выходили за моей подписью. А поскольку война — дело хлопотное, то приговоров этих, несмотря на любовно и тщательно насаждаемую в рядах «мертвецов» тягу к дисциплине, было преизрядно. И больше половины из них предусматривали телесные наказания в той или иной форме…

Конечно, у прозвища были и другие скрытые смыслы, но солдатам хватало и этого. Впрочем, сейчас-то передо мной вроде не покрытый шрамами сержант в потертом поддоспешнике, а совсем даже наоборот…

— Мадам, вы раните меня своим недоверием! Плеть богини, конечно, не ведает ни жалости, ни пощады, но, сколько мне известно, ни одна женщина, тем более столь очаровательная, от нее не пострадала… По крайней мере, так утверждают легенды.

Последнюю фразу я сопровождаю самой обаятельной улыбкой, на которую только способен, тут же получая в ответ очередной прицельный «выстрел» глазами.

— Ох, вы меня успокоили.

— Тогда продолжим нашу приятную беседу?

— Непременно, господин граф, непременно! Только говорить вам стоит не со мной, а с маркграфом Делвином. Уверена, столь прославленному воину такая беседа будет куда интересней женской болтовни.

— Вы несправедливы к себе, мадам! Ваше общество способно осчастливить любого мужчину, будь он хоть трижды прославленным воином!

— Льстец! Но раз вы так настаиваете… я приглашаю вас посетить мою городскую резиденцию… на днях. Надеюсь, там вы получите ответы на все вопросы. А сейчас мне нужно идти, до скорой встречи, граф!

Почти скороговоркой выдав финальную фразу и одарив на прощанье обворожительной улыбкой, моя ветреная собеседница упорхнула, мгновенно затерявшись в глубине зала. Рядом тут же материализовался, неодобрительно поглядывая вслед исчезнувшей красотке, давешний суровый гвардеец.

— Кто это был?

— Маркграфиня Ренна ле Орн.

Командир «нетопырей» [6] Прозвище полка гвардейских жандармов, полученное за характерную форму шлемов, украшенных посеребренными перепончатыми крыльями. кривится, словно от резкого приступа зубной боли, и неохотно добавляет:

— Одна из лидеров фронды.

Моя рожа разъезжается в самодовольной ухмылке — кажется, мне таки удалось расшевелить этот гадюшник.

Оставшаяся часть приёма, а также официальный обед прошли спокойно. Ринсфельд ле Вайм — тот самый риттмейстер «нетопырей», похоже, получил чёткие указания не выпускать посла из виду и оберегать от любых несанкционированных контактов. Вряд ли такое задание его порадовало, но старый служака, засунув собственное мнение поглубже, как велят присяга и воинский устав, весь день старательно играл роль няньки. Постоянно маяча где-то на периферии зрения, Ринс с истинно военной бесцеремонностью влезал в любой разговор с моим участием, пресекая в зародыше всякую попытку завязать со мной светскую беседу. Прокол с веселой графиней так и остался единственным приятным (для меня) исключением в безупречной сторожевой службе гвардейца.

Главный же аттракцион начался вечером, когда красноватое солнце скрылось за остроконечными черепичными крышами дворцов и особняков Староместа, а многочисленные залы и коридоры императорского дворца озарились мягким светом тысяч свечей. Очередной безликий чиновник главной канцелярии проводил меня в личный кабинет Рейнара, где уже находились канцлер и некий сухопарый господин лет сорока с небольшим, с орлиным носом и густой проседью на висках. Этот последний, одетый в шеволежерский мундир, был не кем иным, как нынешним главнокомандующим имперской армии графом Реджинальдом.

Лихой кавалерист, начинавший войну командиром реестрового полка тяжелой конницы, отличился в боях и походах первой кампании, сражаясь под началом ле Дейна. А когда фортуна отвернулась от старого маршала, Реджинальд ле Бурк стал одним из немногих, кто не потерял голову в разразившейся катастрофе. Он сумел вывести из ловушки большую часть своих шеволежеров и даже собрал некоторое количество разбежавшихся после катастрофы под Фоллингдейлом имперских солдат, после чего вел умеренно успешные стычки с передовыми отрядами наступающей Великой армии, хоть как-то сдерживая победоносное шествие Северной лиги.