Анна Алакозова - Исправить все. Мирриэль [СИ]

— Стой, — останавливает его Инариэль. — Что ты собрался делать?

— Я убью их, убью их обоих, я буду резать их на мелкие кусочки, долго, очень долго… Я буду отрезать от них по чуть-чуть каждые несколько минут… Я буду… Я

— Успокойся, это не поможет ей. Мне сейчас нужна твоя помощь, ей нужна твоя собранность, ей нужна наша помощь, а не месть. Оставь свой меч, для праведной битвы и помоги мне. Помоги ей. Я должен видеть все повреждения, чтобы… лечить…

Кален со стоном опускается на колени рядом с ней, продолжает смывать кровь.

— Ты сможешь это…соединить, вернуть ей руки, пальцы?

— Это сложно, Кален. Я соединю кости, зафиксирую их, но срастаться они будут сами… и, если они срастутся не так… тебе придется их ломать, Кален. Уже тебе…

— Ломать??? Я должен буду ломать ей кости? Ты в своем уме?

— Я постараюсь не допустить такого, Кален. Но… все может случиться…

Они продолжают очищать ее раны, содрогаясь, от уже увиденного, они больше не разговаривают, новые и новые ужасные раны, все тело покрыто ими. Сжимаются кулаки Калена, вспышки ярости блестят в глазах Инариэля, но они продолжают.

Омывая ее грудь, Инариэль останавливается, отворачивается к небольшому окну, впивается пальцами в раму.

— Он… — шепчет Инариэль. — Кален, он…

Кален смотрит на то, что заставило эльфа, бледнеть. Вся ее грудь покрыта следами от человеческих зубов. Кален закрывает глаза, глубоко вдыхает, медленно сквозь зубы цедит:

— Инариэль, мы догадывались, что он мог с ней делать. Она не перестала быть собой от этого. Ее не изменило это. Это все еще она. Он ответит за все, но наше отношение к ней… не должно измениться, она не заслуживает нашего порицания.

— Я знаю, Кален. Знаю. Он сказал, что…

— Не надо. Давай просто все сделаем. Давай не будем говорить об этом.

Инариэль возвращается к ее телу. К тому, что осталось от ее тела. Они очищают все новые раны, и все больше становится жажда мщения. Укусы животных, огонь, лед, насилие, все это в ее ранах, каждая рана говорит о способе ее нанесения. Сжимая зубы, они вдвоем смывают кровавые следы с ее бедер. Ноги в таком же состоянии, как и руки. Смыв все с живота Инариэль поворачивает ее, давая Калену возможность обмыть спину. Все сделано. Они укрывают ее тело мягким теплым покрывалом. Инариэль начинает накладывать повязки на пальцы, руки, ноги, перед этим аккуратно соединяя разломанные кости. Она стонет при каждом прикосновении, по ее щекам катятся слезы, а потом она начинает смеяться. Она стонет и смеется одновременно, совершенно сводя с ума и без того подавленных спасителей.

— Это пока все, что я могу сделать. Сейчас хозяин принесет травы, я сделаю мазь, которая поможет залечить мелкие раны и еще нужно будет на ожоги сделать специальные припарки. Не сразу, но они смогут убрать их следы. Мы больше не можем ничего сделать, Кален. Ей сейчас лучше просто поспать, а нам надо бы выпить и поговорить. Тот, что пытал ее, сказал еще кое-что. Я не хочу хранить эту тайну. Ты тоже должен знать.

Кален молча собирает окровавленные куски ткани.

— Иди, Инариэль, закажи еды и выпивки, я хочу побыть с ней. Немного.

Эльф выходит, закрывает за собой дверь и останавливается. Голова кружится, горло пересохло, сердце упало в пятки. Он не помнил, когда с ним было что-то такое. Такой боли он не испытывал никогда. Он спускается в обеденную залу. За столом мрачнее тучи сидит Барри. Перед ним кувшин вина. Не произнося ни слова, Инариэль, осушает кувшин без остатка. Молча рядом со столом, появляется хозяин и ставит еще два кувшина. Он видел ее. Он видел, как они омывали ее. Он понимает, каково сейчас этим двоим. Он не говорит ни слова, просто приносит еще две порции еды и ставит на стол.

Инариэль садится и осушает еще один кувшин. Барри молча смотрит на него.

— Кален?

— Сейчас придет, он… пока не может прийти в себя, попросил дать ему время, немного.

— Я видел, что все плохо, друг, но, насколько все плохо, ты же маг, целитель, ты сможешь…

— Я сделаю все, что смогу, но я не обладаю ее способностью, я не могу исцелить ее энергией жизни, как делала она. Я могу только ускорить немного ее выздоровление.

У стола появляется Кален. Как и эльф без разговоров он осушает кувшин вина. На столе тут же появляются еще три кувшина. Перед ними дымятся кушанья, но кусок не лезет им в рот, пока они только молча разливают вино по кубкам и пьют. В таверну входит Зев вместе с Дарком. Так же молча садятся за стол и наполняют кубки. Никто не начинает разговор, всех одолевают тяжелые мысли. Каждый предпочитает бороться с ними сам, не делится с остальными. Первым нарушает молчание Кален.

— Вы нашли артефакт?

— Да, командор. Мы пока не решились его уничтожать, решили дать вам время, ведь потом оказание помощи ей сильно усложниться, — отвечает Зев. — Как только вы дадите разрешение, мы все сделаем.

— Спасибо. Предусмотрительно. Инариэль скажет, я не смыслю в этом ничего, да и для меня, в отличие от вас всех, ничего не изменится.

— Мне надо еще несколько дней. За это время нужно будет нанять повозку, все обустроить для того чтобы можно было ее везти в лагерь. Путь неблизкий, я думаю, ее тело уже… излечится, если и не полностью, то по большей части. Меня тревожит другое…

— Вас тревожат слова о том, что хуже телесных ран? — уточнил Дарк.

— Д-а. Но наших друзей не было с нами, когда мы это услышали, ты не мог бы… им рассказать… я отойду… Хозяин принес мази, я пойду к ней…

— Рассказывай, имперец, что может быть хуже того, что я уже видел? — Кален был уже отстранен, спокоен, даже безразличен.

Таких мук ему не доставлял даже отказ от обата. Он был подавлен, просто уничтожен. Перед мысленным взором все еще было истерзанное тело Мирры. Это не оставляло его. Мысль о том, что он не должен был ее отпускать, ведь если бы он тогда… Эта мысль терзала его, она не давала ему покоя…

— Когда мы захватили их. Мастер пыток наговорил много всего, но то, что сказал лорд, было куда как более полезно. Он сказал, что она не вынесла последней пытки и обезумела. Он сказал, что недели пыток тела не сделали того, что иллюзия. Он сказал, что мы опоздали всего на пару дней, но для нее теперь вся оставшаяся жизнь будет чередой пыток. Еще он сказал, что выполнили чьи-то указания, выполнили приказ. Инариэль не смог заставить его сказать, что за иллюзию они создали для нее, и мы не знаем кто отдал приказ. Вот, кажется, все.

— Им мало было ее искалечить, они еще и свели ее с ума… Что им было нужно от нее? Зачем? Зачем я отпустил ее? — Кален осушил кубок. — Мы вернем ее. Чего бы это не стоило мне, мы вернем ее.

Он не злился, он не кричал, он был в отчаянии. Он говорил, но сам не верил своим словам, он слышал ее безумный смех, он видел безумие в ее глазах, когда нашел ее. Он не знал способа, но хотел верить, что они найдут этот способ. Не могло все закончится так… Не могло… Не должно было…