Андрей Минин - Нулёвка

— Пока вас не было подорвали. — Дал я пять Серёге. — Вперёд!

Стоило нам ступить на родовые земли этих мразей, как мы наткнулись на первого защитника, но драться не понадобилось. Мать всех монстров, что послала комаров, разносить заразу хорошо постаралась! Он не соображал, что делал — психоз и лихорадка, вот неполный список, что на него нашло. Разумный человек не стал бы резать сам себя и выкладывать органы, пересчитывая их, сбиваясь на цифре два.

Миша прервал его мучения, отрубив ему голову своим мечом, мигнувшим красным. Я понимал, что обрекаю на страшные муки и смерть не меньше тысячи человек, в том числе детей, но другого способа нет. Нужно выкорчевать эту гниль с корнем, раз и навсегда. Весь род!

— Для общего блага, — прошептал я.

Подобные картины повторялись. Мало, кто сохранил свой рассудок в целости. Женщина душит мужа, а тот в свою очередь пытается её поцеловать, признаваясь в любви. Подростки разожгли костёр из мебели и прыгают в него, сгорая и смеясь, пока их кожа лопалась, а кости чернели. Бабулька вместо котят топит младенцев. Одна сцена страшнее другой! И всех их мы упокаивали, не оставляя следов или свидетелей. Кто — то, как Серёга плакал, но делал. Миша был темнее тучи, поглядывая на меня, но тоже делал. Все знали, куда и зачем идут… Поздно пить боржоми.

Единственное, что разогнало наши тяжкие думы, были подвалы поместья, где содержались горожане, истязаемые этим семейством. Каждый член рода имел свою тюрьму здесь и пленников. Некоторых милосерднее было убить, что мы и сделали.

Старший сын любил животных, так что своих заключенных он превращал в полулюдей, приращивая к телам красивых девушек лапы, хвосты и гениталии от разных видов, а потом их использовал. Как, надеюсь, объяснят не надо?

Средний, просто обожал пытки, так что его игрушки жили недолго. Горазд на выдумки мужичок. Испанский сапог просто поглаживание в сравнении с его придумками.

Остальные члены рода были проще, используя людей в ритуалах или постельных играх. Это нам поведали счастливцы, до которых ещё не успела добраться местная семейка Аддамс. Комары не посчитали их моими врагами. Повезло им. Наверно…

— Комнаты хозяев наверху, как и личная темница Боярина. Он держит своих жертв подле себя, — любовался отсветами крови на ноже, что мы ему дали бывший горшечник, что был доставлен сюда людьми Кутузовых и выдержавший пытки. Не думаю, правда, что его узнает жена. Всё тело покрывала сплошная корка шрамов. — Вы не против, если мы поможем? — Кивнул он за спину, где вооружалась кто чем, толпа полутрупов, но с яростным блеском в глазах.

— Нет. Живых не брать, — махнул я рукой.

— Мог и не говорить, — показал он отсутствие зубов, улыбнувшись.

Орда озлобленных мужчин и женщин делала грязное дело лучше нас. Никаких сожалений! Нам же приходилось переступать через себя. Вспомогательные помещения уже чадили пламенем. Гостевые дома, беседки, бани…

— Где же они? — Поднялись мы уже на четвёртый этаж резиденции владельцев города, а ни его самого или его сыновей нет. Мягкая лапка, вместе со Святополком и Азеем собрали уже больше десяти сундуков добра! Вынесли всю библиотеку, сокровищницу и арсенал. Уйдём с прибытком, хоть это и не радовало. Жажда мести жгла душу.

В личных комнатах хозяев жизни, было не лучше чем в темницах. К кроватям прикованы дети, что служили постельным утехам педофилов. Их мужики разорвали голыми руками. Девочки тянули к нам руки, утирая слёзы радости.

В других апартаментах весь стол был заставлен блюдами из людей. Запеченная голень молодого, здорового парня, молоко матери отнятое силой, глаза в кляре, уши в сметане… Каждое кушанье было подписано. Казначей рода был выпотрошен Мишей лично!

Хандра отступила. Правильное дело делаем! Больше на меня не косились, как на какое-то чудовище.

В коридоре послышался шум, крики боли и брань.

— Что там? — Подскочили мы к людям, что столпились у двухстворчатых дверей, оттаскивая трупы своих друзей. Один превратился в кусок льда, другой в кляксу на полу.

— Боярин с сыновьями. Не знаю, что вы со всеми сделали, но на них это подействовало ослаблено.

— Понятно. Идите дальше. Здесь мы сами разберёмся, — отослал я их прочь. Они тоже тащили тюки с добычей. Жить-то, как-то надо?

Дверь отворилась легко. Роскошный кабинет с красным ковром на полу, дубовыми шкафами и столом, покрытым зелёным сукном. Во главе сидел сам Боярин Кутузов, пытаясь связаться с кем-то по браслету. Сыновья стояли рядом, направив на нас руки. У одного в кулаке был зажат комок тьмы, а у другого льда.

— И кто это к нам пожаловал? — Встал хозяин терема и заехал младшему по лицу. Тот хихикал как умалишенный, придя в себя после оплеухи.

— Смерть! — Поднималась во мне волна гнева, затмевая разум. Глаза налились кровью, а из ноздрей разве не пошел пар.

— Смелое заявление. А… — Не успел он договорить, как я снял повязку с глаза, открыв миру своё око, что существенно изменилось, после крови Сварога и помощи дриады. Теперь у меня один глаз карий, а другой ярко зелёный — ведьмовской. От него невозможно отвести взгляд, он завораживает и будоражит разум. По тому я и ношу до сих пор повязку.

Как сказала мне Калиста, наша связь с 'Бе' была разорвана, и глаз стал питаться моей силой, а не заёмной, под действием которой он стал меняться. Никакого больше взгляда в будущее. Новая способность была куда страшнее!

Зелёные жгуты энергии, что вышли из ока, воткнулись им в грудь и стали тянуть самое ценное из имеющегося у них — душу. Никакие пытки не сравнятся с тем, что происходит сейчас. Их крики дошли до ультразвука, что разбил окна в комнате.

— За что? — Прошипел из последних сил некогда всемогущий человек на этих землях, смотря на сыновей, из которых уходила жизнь. Пустые оболочки — вот во что они превратились.

— За мать! За отца! За сестру! — Поймал я светлые шарики, что наполнили помещение первозданным светом и чистотой — ловцом снов, изготовленным сибирским шаманом по моим эскизам. Больше они не переродятся!

— Всё кончено!

— Да. Подожгите здесь всё и уходим, — подхватил я на руки одну из спасённых девочек и пошел на выход. Рабы и большая часть пленных уходила с нами. Знак, начертанный на воротах усадьбы — означал, что это была, кровная месть. Виновных искать не будут. Дальние родственники этого рода будут грызться за землю. Не до нас…

В Петропавловск — Камчатском было солнечно. Ветер. Передав детей и других жертв Кутузовых на руки моим людям, я ушел в запой, пытаясь смыть всё то, что прилипло ко мне за годы жизни на этом материке. Меня не трогали. Отплытие я пропустил, как и первый шторм.

— Ты, наконец, протрезвел, — упёрла руки в бока Ао. Ей только сковородки в руках не хватало, хотя и так страшно. Палуба под ногами качалась.