Марина Эльденберт - Небеса в огне

Бэрри радостно скакала по парку, то и дело порываясь взлететь, но поводок каждый раз надежно притягивал ее к ноге. Слишком много людей, случайно заденет кого-нибудь крылом — визга и проблем не оберешься. На Четвертом острове Мэйстона с этим было попроще, особенно зимой. Идешь, а вокруг никого, поэтому Леона частенько отпускала Марра (папашу Бэрри) порезвиться. В Зингсприде хоть и темнеет рано, все равно тепло, поэтому гуляющие с утра до ночи не переводятся, да и парк здесь побольше и поуютнее. Вот и приходится виари изображать примерную девочку.

Вопрос в том, кого сейчас изображаю я.

Неужели так сложно просто позвонить и сказать спасибо?

Я вытащила мобильный, посмотрела на него и потерла о джинсы вспотевшей ладонью.

Да, это сложно.

Особенно после того, что произошло сегодня на съемочной площадке.

Пришлось включать режим «Танни Ладэ — тряпка», так я вытряхивала себя из всех серьезных жизненных ситуаций, когда хотелось свернуться клубочком, а на деле надо было просто дать кому-нибудь в лоб. Нет, сейчас ситуация, конечно, была немного другая, хотя бы потому, что в лоб никому не стоило давать, но…

Я решительно открыла контакты и чуть не выронила мобильный из рук, потому что он снова зазвонил, и на сей раз это была Леона.

Нервы во мне напоминали канатики, по которым я не советовала бы ходить даже Теарин, возможно, именно поэтому мой голос прозвучал хрипло:

— Да?

— Танни, привет. — Тон Леоны говорил о том, что разговор будет серьезным. — У меня для тебя две новости…

— Хорошая и плохая? — Я подавила желание хихикнуть.

Интересно, почему так? Ничего не курила, а чувствую себя слегка укуренной.

— Обе важные. — Сестра юмор не оценила. — Во-первых, стала известна дата повторного заседания по делу Ярлис и Гроу. Оно состоится в эту субботу, ближе к вечеру. В Мэйстоне.

Я ощутила, как содержимое желудка медленно (как у первоклашки, взобравшегося по канату на уроке физкультуры) поднимается к горлу.

Нет, по сути, от меня особо ничего не требовалось, кроме как предстать перед двенадцатью самыми важными иртханами Аронгары и попросить их об одолжении. Ладно, Рэйнар не считается, но остаются еще одиннадцать.

— В четверг вечером у меня будет возможность пообщаться не на бегу. Я позвоню и расскажу, как все будет проходить и как тебе стоит себя вести на заседании.

— Угу, — сказала я, — а вторая новость?

— Вторая новость о твоем отце. — Голос Леоны стал чуть более прохладным, словно она пыталась справиться с охватившими ее эмоциями. — Мама действительно встречалась с двумя мужчинами, Танни. И один из них иртхан.

Танни

Мама Леоны, настоящая мама, Шайна Анж (оперная дива, взошедшая на пик своей карьеры совсем молодой) была наполовину иртханессой. Она об этом так и не узнала стараниями своего дяди, прикрывавшего собственную задницу и спасавшего репутацию семьи. Шайна уехала из Аронгары в Рагран, на родину моей мамы. Там они и познакомились. Эрмина Ладэ подрабатывала у нее горничной. Шайна была напрочь лишена того, что называют снобизмом, поэтому с моей мамой они подружились. Когда случился налет, в их высотку врезался дракон. Шайна закрыла Леону собой и погибла, но моя мама успела спасти малышку и спуститься с ней в убежище.

Дядя Шайны, к слову, оказался той еще тварюгой. Он забрал маму с Леоной из Раграна (чтобы до них случайно не добрался кто-нибудь еще). Несколько лет они жили в Зингсприде, потом перебрались в Мэйстон, где оставались под… хм, наблюдением, о котором, разумеется, не знали. Тем не менее с одним из таких наблюдателей мама и встречалась, хотя в то время уже была знакома с Дираном. Подозреваю, что приставленному к ней иртхану просто захотелось развлечься. Мама была красивой и экзотичной, как все рагранки: удивительное сочетание смуглой кожи, темно-фиолетовых глаз и густых вьющихся темных волос невольно притягивало мужские взгляды.

Что между ними на самом деле произошло, никто не знает, но именно после разрыва с ним мама почти сразу вышла замуж за Дирана Барта. Леона не озвучила этого вслух, но почему-то казалось, что она считает моим отцом именно иртхана. Или просто мне так хотелось в это верить. Наверное, хотелось, да, потому что после этого разговора я с шальными глазами по старой памяти вышла на балкон, чуть не кувыркнулась с него от головокружения, вернулась обратно в комнату и долго сидела на кровати, глядя, как меняются местами огни города: одни вспыхивают, другие гаснут.

Пусть вероятность этого была пятьдесят на пятьдесят, мне казалось, что пятьдесят иртханских наиболее вероятны. Иначе с чего мне так гореть от Гроу? Ладно, предположим, сейчас это я еще могла как-то объяснить, но в самом начале, когда мне реально хотелось треснуть его планшетом?

Сцепив холодеющие пальцы на коленях, я кусала губы и думала о том, что сказала Леона. Она вообще мало что сказала, видно (точнее, слышно было), что от этой темы ей самой не по себе, но и того, что я узнала, было более чем достаточно. Кровь иртхана неотличима от крови человека, пока не проснулся огонь. Чтобы выяснить, кто мой отец на самом деле, нужен тест ДНК.

Завтра после работы мне с вальцгардами предстояло приехать в одну частную, но весьма известную зингспридскую клинику, чтобы эту свою ДНК там оставить, а после уже от меня ничего не зависело. Но я все равно сидела и думала, думала, думала. О том, что, возможно, через пару недель (или даже раньше) я увижу свой огонь.

Настоящий огонь!

Леона сказала, что, если подтвердится вариант отцовства иртхана, огонь мне нужно будет раскрывать в срочном порядке, но очень и очень осторожно. И плавно, чтобы не спровоцировать выброс, какой случился у нее, потому что пламя у иртханов обычно просыпается в подростковом возрасте. Если его не вытащить на поверхность, может произойти спонтанный всплеск, который ни к чему хорошему не приведет.

После того как мне надоело пялиться на ночной город, я полезла в сеть. Иртханы хоть и оберегали свои секреты достаточно тщательно, после определенных событий (оборота Леоны и Рэйнара и прихода последнего к власти) открытости в мире стало значительно больше. Репортеров даже приглашали в «Райгенсфорд», мэйстонскую академию, где обучались иртханы, и позволили прикоснуться к некоторым таинствам учебного процесса. В частности, к владению пламенем, которое у каждого из иртханов было свое.

Зарождалось оно в центре ладоней, в смысле, визуальное его проявление, и выглядело действительно как язычки пламени, только разных цветов. С той лишь разницей, что поджечь что-либо могли только иртханы, управляющие огненной стихией, или истинные. Чем первые отличаются от вторых, не объяснялось, ну там вообще мало что объяснялось, открытость была весьма специфическая. Тем не менее для людей иртханы перестали быть чем-то далеким и недосягаемым, этаким вариантом человекоподобной нечешуйчатой покусаки. Правда, менее крутыми и опасными они от этого не становились и ничего серьезного о себе все равно не рассказывали.