Александра Лисина - Ходок

— Едем, — хрипло бросил наемник, забираясь в седло.

Накинув капюшон, чтобы не пугать крестьян, он первым направил скакуна к закрытым воротам. Но даже так, через многие десятки шагов, тяжелый плащ, плотную куртку и наросшую за эти годы скорлупу равнодушия, ощутил на себе пристальный, очень странный взгляд, от которого почему-то хотелось поскорее избавиться.

— Торос, тебе не кажется, что наш вожак за это утро еще немного поседел? — неожиданно поинтересовался у побратима Лакр.

— Отвали, — привычно огрызнулся южанин, скользя цепким взглядом по домам.

— Нет. Действительно… мне показалось, что вчера он был более…

— Заткнись, Лакр, — рыкнул Стрегон, отчего-то именно сегодня чувствуя давно позабытое раздражение.

Странный пацан чем-то его зацепил. Даже побратимы почувствовали: Торос с удивлением покосился на вожака, а неугомонный ланниец послушно закрыл рот. Стрегон подавил необъяснимое желание обернуться, чтобы еще раз взглянуть на мальчишку. Даже пришпорил коня, стараясь выбросить ненужные мысли из головы, однако уйти просто так им не позволили — в одной из подворотен вдруг послышался свирепый рык и зазвенела потревоженная цепь. Потом донесся истошный женский крик, оборвавшийся громогласным лаем. За ним послышалась приглушенная мужская ругань. Громко опрокинулось пустое ведро, дробно застучала по земле развалившаяся поленница. Наконец, в одном из заборов с треском разлетелась гнилая доска, почти сразу за ней — вторая, а на пустую улицу, раздвинув мощной грудью податливое дерево, выбрался крупный пес, волочащий за собой оборванную цепь.

С коротким рыком, больше похожим на раскаты грома, кобель отряхнулся, отчего серая шерсть на загривке встала дыбом, шальными глазами обвел соседние дома. При виде троих всадников у него что-то мелькнуло в лихорадочно блестящих зрачках, лапы непроизвольно напряглись. Мощное тело подобралось, зубы угрожающе обнажились…

Вот же Торк! Кажется, с привязи сорвался? То ли ударили его, не подумав, то ли не кормили, то ли лапу защемили возле поленницы, и пес от боли взбеленился… Кто знает? Главное, что он был сейчас зол на весь свет, так и рыскал по сторонам, на ком бы выместить злость. И разбираться бы с этой зубастой проблемой не уехавшим братьям, потому что, кроме них, подходящей добычи перед глазами пса не маячило, как вдруг…

Стрегон аж похолодел, когда на другом конце улицы распахнулась калитка и оттуда с задорным смехом выскочил босоногий мальчишка. Совсем маленький, белобрысый, в одной нижней сорочке — явно от мамки сбежал в погоне за красивой бабочкой. Он еще не увидел ни всадников, ни грозно обернувшегося пса — с широко открытым ртом уставился на кружившую рядом крылатую прелестницу, а потом восторженно запрыгал, неуклюже пытаясь поймать ее ладошками.

Если бы не бежал он сейчас, если бы не кричал, размахивая руками и беззаботно смеясь, может, и не заметил бы его взъярившийся кобель. Но тот как почувствовал, что детеныш совершенно беззащитен. Низко пригнув лохматую голову, сдавленно захрипел, а потом сорвался с места и огромными прыжками кинулся навстречу.

— Задерет же мальчишку! — тихо охнул Лакр.

Еще не успев закончить фразу, ланниец выхватил из-за пояса арбалет и торопливо взвел. Стрегон так же молча пришпорил коня и пустил галопом, надеясь, что все-таки успеет. Да, Лакр — превосходный стрелок, один из лучших из тех, кого он знал, но, во-первых, ему все равно понадобится время, и, во-вторых, на таком расстоянии он может зацепить пацана. А братья хоть и частенько убивали, исполняя заказы, все же не были настолько бессердечными, чтобы рисковать жизнью ни в чем не повинного малыша.

На рык озверевшего кобеля крохотный человечек наконец обернулся. Сперва даже не понял, почему так быстро скачет к нему какой-то незнакомый дядя, почему так летит пыль из-под копыт его большого коня; отчего у других двух дядей вдалеке так жутко исказились лица; но потом увидел взбеленившегося зверя, огромными прыжками несущегося на него, и как-то растерянно замер.

«Беги, малыш!» — хотел крикнуть Стрегон, но пацаненок впал в опасное оцепенение, какое бывает при внезапном испуге. Замер, сжался побитым щенком, как-то жалобно всхлипнул, не сделав даже попытки убежать. Только глаза стали совсем большими, неверящими, да лицо беспрестанно кривилось в преддверии громкого плача.

«Беги, малыш!» — так же кричал когда-то Стрегону отец, заступая дорогу оркам в тот черный день, когда орда свинорылых перешла через бурную реку и прямо под утро ворвалась в маленькое приграничное селение Верда…

Стрегон едва не застонал от мысли, что все равно не успевает. Стремительным движением выхватил нож, чтобы хоть в спину взъярившемуся псу всадить, отвлечь, увести от беззащитного пацана… и снова опоздал: с покачнувшегося плетня упруго спрыгнула фигурка, о которой он, признаться, успел позабыть. Тот самый вчерашний малец, не поменявшись в лице, поднял с земли закутанную в лоскуты палку, в два коротких шага достиг середины дороги и загородил оторопевшего ребенка собой. Встал, пристально следя за стремительно приближающимся зверем, небрежно откинул с лица длинную челку, как-то по-особенному прищурился. Услышав лютый рык кобеля, даже не дрогнул. Просто спокойно стоял и терпеливо ждал, когда пес набросится.

Лакр, увидев помеху, с досадой отвел палец от спускового крючка, чуть не сплюнув в сторону дурного мальчишки, а Стрегон выругался про себя. Злобно урчащий кобель какое-то время еще бежал по инерции, завороженно глядя в необычные глаза парнишки. Не дойдя буквально пары шагов, и вовсе остановился как вкопанный. Огромный, всклокоченный, с вздымающейся грудной клеткой. А еще через миг, не обратив внимания на грохот копыт за спиной, вдруг тоненько заскулил и припал брюхом к земле, униженно выворачивая шею и виновато виляя хвостом.

Стрегон, ураганом пронесшись мимо, схватил невредимого ребенка на руки и выдохнул, только сейчас начав различать звуки. Услышал испуганные крики за спиной, женский плач, мужскую ругань. Наконец, шумно перевел дух. Убедился, что дрожание маленького тельца на руках — всего лишь результат испуга. Заставил разгоряченного жеребца перейти на шаг, затем остановился и, наконец, непонимающе оглянулся: странный пацан все так же стоял на середине дороги, а к нему на брюхе подползал скулящий и полностью покорный зверь, всем видом просящий пощады.

Завидев вылетевшую из-за забора молодуху и ее шальные глаза, наемник опомнился и поспешил вернуться, чтобы мать не вздумала закричать. Приблизился, спрыгнул с седла, с рук на руки передал зареванного малыша. Неловко отвел взгляд от распахнутой сорочки, в вырезе которой дразняще мелькнули налитые молоком груди. Почему-то подумал, что растрепанная молодуха наверняка недавно вновь стала матерью и лишь поэтому упустила из виду старшего сорванца. Но потом встретил ее неподвижный взгляд, в котором при виде его шевелюры и блеклых глаз промелькнул неподдельный испуг, и почти с раздражением отвернулся.