Рина Море - Огонь и Ветер [litres]

За прошедшие годы я собрала неплохую библиотеку, научную и магическую. Создаю самодельные артефакты – просто драгоценные камни, которые наполняю стихией. Только недавно додумалась, как настраивать их так, чтобы и Ардана могла использовать запертый в камне ветер.

Научилась и бодрствуя, и во сне, каждый момент слышать колебания воздушного океана над миром, все ветра и воздушные течения. Прикармливаю джинок. Мама их путает с обычными птицами и каждый раз пугается, когда очередной воробушек вдруг вырастает в ястреба или струйкой дыма просачивается в оконную щель.

Кстати, стихийной библиотекой я обязана в основном одному непоседливому сагану-путешественнику.

– Ма-а, ты где? Мы уже заварили чай! Все без тебя выпьем!

Моя принцесса подпрыгивает под распахнутым окном кабинета. У нее глаза отца, только более светлые. Длиннющие ресницы. Губы как спелые ягоды малины. Пряди волос как языки пламени. Щиколотки как у меня, которые обе помещаются в одну мужскую ладонь. Через месяц ей исполнится пятнадцать.

– Еще пять минут! – кричу ей.

– Ну ма-аа, ты уже так говорила!

– Хорошо, иду! – Я захлопнула тетрадь и собиралась спуститься вниз, когда в дверь кабинета постучали.

– Заходи, Велан.

Ветренник непривычно серьезен.

– Я хотел поговорить с тобой наедине. Можно закрыть окно?

– Я тебя внимательно слушаю.

Семь лет назад, ветреным весенним днем, он впервые постучал в дверь нашего дома. Зеленый дорожный плащ, хитрые голубые глаза поблескивают из-под шляпы. Помню, как замерло сердце, когда я его увидела.

– Помнишь, когда ты уходил в плавание, я говорила тебе, что однажды мы встретимся, но в далекой чужой стране!

– Я помню, что ты обещала дождаться меня.

– Но как ты меня нашел?

– Ветер подсказал! Я знал, что найду тебя, хотя они все говорили: «Умерла!»

Он совсем не изменился, будто и года не прошло. Веселый, самоуверенный, беззаботный болтун. Хвастался капитанским мундиром и выгодным браком с богатой наследницей Риннэн. Подозреваю, в браке он не слишком верен – в первую же нашу встречу после разлуки попытался наставить женушке рога с моей помощью. И, кажется, до сих пор не оставил этой надежды.

С тех пор раз в полтора-два года веселый ветренник стучится в нашу дверь со стопкой книг о магии и ворохом столичных сплетен. Задерживается на пару дней – вдоволь наговориться за чайничком травяного отвара, поиграть с Арданой. Дочка его обожает. Он единственный мужчина-саган, которого она видела в своей жизни. После отъезда будет тайком плакать, а потом еще месяц все разговоры будут только о нем. Я ревную. И злюсь. И негодую.

Точно так же, как я в ее возрасте мечтала сбежать из Империи, Ардана грезит ее увидеть. Она знает историю моей жизни. Своим огнем жертвовать не намерена. Но строит, строит планы бегства… Спокойствие моих будней нарушают только мысли о ее будущем. Вечное одиночество среди людей, эшафот в стране саган. Как создать мир, в котором она сможет жить среди сородичей, не таясь, а гордясь своей силой? А может, это и будет ее выбор – отдать стихию какому-нибудь заезжему сагану в обмен на любовь, нормальную семью, жизнь среди своего народа?

От таких мыслей мне становится плохо.

– Каждый раз, когда я приезжаю, ты все что-то пишешь, – подметил ветренник, заходя в кабинет.

– Наши встречи будят во мне много воспоминаний.

– А знаешь, с каждым приездом ты меня все больше пугаешь.

– Чем же? – Теперь он меня тоже пугал. В эту нашу встречу Велан был непривычно серьезен, задумчив, но я пока не успела выспросить причины.

– Твой дом и твой сад… Человеческому глазу может показаться, что это самое спокойное место в мире, но я за этот вечер заметил уже третью джинку. Я их за всю жизнь столько не видел, как у тебя в саду. В небе – узел. Десятки ветров. Я бы не рискнул здесь летать. В прошлый мой приезд все было не так плохо. С тобой находиться рядом сложно. Мне иногда кажется, что я не с тобой разговариваю, а с кем-то, кто вне мира смертных. Сибрэйль, не увлекайся магией. Я тебе не раз это говорил. Она имеет свою цену. Есть грань, за которую не решаются переступать лучшие наши маги, – уж поверь, не просто так.

– Спасибо за беспокойство, – сказала я сухо. – Я должна иметь возможность защитить дочь, если что-то случиться. Ничего страшного, если придется за это заплатить.

Велан держал руку в кармане и кусал губы, будто не решаясь что-то сказать.

– Сибрэйль, я должен признаться. Я здесь не как обычно, а по поручению императора.

Я вскочила.

– По какому поручению?! Откуда он знает, что ты… Это ты ему сказал, где мы?

– Нет.

– Или он тебе?

– Да не знаю я, откуда он знает! Он просто вызвал меня и отдал это письмо. Велел передать лично в руки. Сказал, что я должен знать, где ты.

– И ты? Что-нибудь про Ардану?

– Ты думаешь, Его Величество со мной светские беседы ведет? Он ничего не спросил, я от удивления промычал только что-то вроде «будет исполнено в точности». Вот письмо, в общем.

Красная восковая печать. Его руки запечатали это письмо. Если бы не Велан, внимательно наблюдавший, я бы понюхала конверт. Срываю печать. Я даже не знаю, как выглядит его почерк. Размашистые, быстрые буквы, неаккуратные брызги чернил.

«Пятнадцать лет прошло, а я все еще помню тебя, шутиха. Первые годы мне постоянно чудилось, что ты стоишь за моей спиной, и я оборачивался с надеждой. Ты летала ко мне? Потом ощущение твоего присутствия исчезло, но тоска осталась. Это странно – такому занятому важными делами сагану, как я, тосковать по глупой шутихе, которая никогда не приносила в мою жизнь ничего хорошего.

Я женат. Наследнику четырнадцать. Недавно догромил Анман. Это самые важные новости за последние годы. О тебе ничего не знаю, кроме того, что ты жива. Не хотел даже слышать ничего о тебе.

Шутиха, пошути со мной еще раз. Вернись в Империю. Любви не прошу – просто хочу увидеть тебя еще раз и разочароваться. Убедиться, что ты была всего лишь наваждением юности. Потом сможешь уехать, если захочешь. Столица все так же красива. С родней своей встретишься. Я разрешу тебе не носить эскринас – давно разогнал к джиннам Жреческий совет. Возвращайся».

– Ты напишешь ему ответ?

– Нет. Мне нечего ему сказать. Но ты передай ему, если сможешь

– Что?

– Скажи ему, что еще слишком рано, но, может быть, однажды…

Холодные руки океана обнимают мои щиколотки. Рассвет только думает, рождаться ли. Океан тихо-тихо шуршит прибережной галькой. Он вскармливает в своем бездонном брюхе миллиарды серебряных жизней, он обнимает весь мир, он – тайна, которую мне уже не успеть угадать. Океан пахнет странствиями и дальними странами, солью разлук. Некогда манящий, теперь этот запах мне страшен. Я называю океан «мама».