Сергей Малышонок - Натрезим 2 [СИ, недописано]

Его воспоминания, большей частью, были хаотичны, расплывчаты и не очень понятны – менталитет другого народа всегда сложен для понимания, а уж после десяти тысяч лет, когда и общение с собственным-то ограничено лишь редкими насмешками тюремщиков, и подавно. И всё же, во всех них была одна неотъемлемая деталь – они принадлежали орку.

Однако, то, что всплыло на поверхность сейчас, орку принадлежать никак не могло. Ни один орк, будь он хоть десять раз прислужник Кил'Джедена, не может знать секретов проведения полной высшей демонизации и укрощения уже начавшейся трансформации!

Кто-то очень высокопоставленный в Легионе зачем-то вложил эти знания в обрывки души Гул'Дана. Кто-то очень сведущий и точно знающий, какого рода ритуалы потребуются ЕМУ после поглощения энергии призванного распространять Порчу артефакта! В информации были отличия, разные методики, иные подходы и схемы действий, но все они укладывались в погрешность ЕГО состояния. Это не могло быть совпадением. Никак. Ведь там учитывался Дар Саргараса! Про почти явное указание в схемах, что расчёт вёлся под представителя расы ночных эльфов и говорить не стоило.

Значит, не только тот смертный, пропитанный некроэнергией больше, чем любой оживший мертвец в армии Архимонда, вёл свою игру, есть и кто-то ещё, помимо решивших предать Легион пешек. Кто-то очень сведущий в самых тайных разделах демонической магии. И кто-то…

Перед глазами всплыли обрывки разговоров следопытов Тиренд, из которых следовало, что большая часть тюремщиц не оказала никаких препятствий его освобождению, мирно пропустив отряд жрицы. Уже тогда это резануло мысли явной ненормальностью, но тогда были дела поважнее, и он списал всё на влияние Верховной Жрицы, которое могло очень возрасти за десять тысяч лет его заточения. Сейчас же произошедшее предстало в совсем ином свете.

Выходит, кто-то из командования Легиона нашёл его темницу и подчинил охрану, причём явно не с целью его убийства, а в сочетании со всем остальным…

Похоже, он, Иллидан, этому кому-то только что изрядно задолжал…

Охотник на демонов усилием воли прогнал из мыслей вновь начавший вкрадчиво шелестеть голос пожелтевшего от времени черепа. Закрытые повязкой глаза обратились на восток, где всё ещё гремело эхо далёких магических битв…

Вериса с Халдуроном не спеша обходили временный лагерь людей, проверяя постовых. Долгий марш в сторону от Хиджала выдался тяжёлым. Несмотря на все усилия целителей, большинство раненых ещё не оправились, сковывая движение армии, чародеи не успевали восстановить запас маны, припасы подходили к концу, немногие кони грозили вот-вот пасть. Охота помогала мало – слишком много в лесу было недобитой нежити, что с удовольствием сама пожирала или просто убивала любую добычу, что могли бы найти охотники, а мясо осквернённых зверей, которых мертвецы не трогали, и само могло убить не хуже вражеских когтей. К тому же, какой охотой можно добыть овса для лошадей? Но люди справлялись, да и двигающиеся параллельно орки старались помогать союзникам. Зеленокожим с припасами было проще – их шаманы, советуясь с духами природы, без труда находили не затронутые порчей источники воды или стаи оленей, к тому же с ними было множество троллей, кроме того и сами орки, в большинстве своём, являлись опытными охотниками. В противовес им, в армии Джайны разведкой, охраной и охотой приходилось заниматься практически только эльфам, которые, несмотря на всё своё мастерство, тоже уставали, да и осталось их куда меньше сотни.

И всё же, войска удалось сохранить, а через несколько дней они должны были покинуть столь негостеприимный лес и встретиться с ушедшим вперёд авангардом, уже сейчас готовящим пристанище для отдыха.

Сейчас, когда напряжение последних дней пошло на спад, Вериса всё чаще задумывалась о своём народе, оставшемся в разорённом Кель'Таласе. После памятной встречи на холме и заключения союза с Ночными эльфами, Халдурон утолил её любопытство, рассказав об Иллидане и том, что он сделал для спасения эльфов. Сама не желая того, она сравнивала его с Ронином и замечала, что воспоминания о муже раздражают её, это было неправильно, но его поступки и манеры, что раньше восхищали, сейчас были в лучшем случае ей безразличны.

Почему так? Хотя, наверное, нужно спросить, где он до сих пор? Долгие месяцы разлуки не давали времени об этом подумать: дорога, сражения, встречи и планы операций, всё это затягивало, как болото, не позволяя вынырнуть и на секунду. Но теперь воспоминания о муже вернулись, а она… Не чувствовала ничего. Что он делал, пока она сражалась с нежитью и демонами? Где был, пока каждый чародей у них был на вес золота, а Джайна выбивалась из сил, иногда не смыкая глаз по несколько суток? Чего добился своим упорным стремлением в очередной раз стать спасающим всех героем, когда победу в Хиджале одержали они, а красные драконы так и не появились? Жив ли он до сих пор? И наконец… Зачем он ей такой нужен?

Был ли он красивым? Нет. Экзотичным… немного, но даже среди офицеров Джайны встречались куда более приятные и симпатичные люди. Про эльфов и вовсе думать было нечего, достаточно повернуть голову и посмотреть на Халдурона, его покрытую искусной пластинчатой бронёй фигуру, плавные, отточенные движения, хищную грацию мастера клинка и мужественное лицо, словно закалённое в горниле прошедшей войны. И остальные окружающие её сородичи были не хуже! Раньше она восхищалась горящим в Ронине внутренним огнём, его храбростью и упорством, а сейчас? Она ежедневно воочию видела настоящую храбрость, когда даже не маги, имеющие силы и шансы справиться с любым врагом, но простые люди шли в бой, часто без всякой надежды на спасение, жертвуя собой ради товарищей и общей победы. Она видела упорство, истинную доблесть и самоотверженность, тех, кто отказывался сдаваться даже в самой безнадёжной ситуации. А внутренний огонь? То пламя, что бушевало в душах её сородичей из Кель'Таласа, могло устрашить даже демонов! И как… Как она должна была встретить мужа после всего пережитого? Что ему сказать, после всего? Как относиться, если… Если она его уже презирает…

Себе можно не лгать. Эти чувства не были сиюминутной слабостью, навеянной усталостью и тяжёлым днём. Она отмахивалась от них, старалась не думать, но они крепли давно, невзирая на настроение и силы в руках, не глядя на день и ночь, безразлично к радости и горю. Она перестала его любить… Совсем. До капли.

И, наверное, если бы он так и не появился вновь в её жизни она была бы… рада? Ронин неплохой человек, и она желала ему добра и счастья, но… Уже не представляла рядом с собой и, если бы он сгинул во льдах Нортренда, помимо скорби испытала бы… облегчение? Да, наверное, пусть это эгоистично, но… Их роман с самого начала был обречён на провал. Вопрос лишь в том, сколько времени ей бы понадобилось, чтобы осознать это. Что же, война заставляет быстро повзрослеть. Если… когда он вернётся, им предстоит тяжёлый разговор…