Александра Лисина - Охотник за душами

Нет, — просипел отец Гон. — Помоги встать.

Я нахмурился, но, когда жрец ухватился ледяными пальцами за мое предплечье, все же помог. Придержал. Затем поискал глазами стул, но тот стоял слишком далеко, и к тому же на нем что-то лежало. Поэтому я усадил едва держащегося на ногах служителя на первое, что попалось под руку, — на старый, окованный металлическими полосами деревянный сундук. После чего прислонил тяжело дышащего мужчину к стене и вздрогнул, когда тот открыл глаза и, взглянув на меня совершенно ясным взглядом, сказал:

— Брат Лотий был прав — ты принес во Тьму свет. И что бы ни случилось, этот свет не должен погаснуть.

Я озадаченно промолчал.

Ну и как это понимать? Я же не светлый маг. Тем более не святой. Так при чем тут моя Тьма и чужой свет?

— Сегодня произошло святотатство, — так же тихо добавил жрец, с силой сжав мою руку. — Убили одного из наших, Рэйш.

— Кого? Жреца? — вздрогнул я. — Темного?!

Отец Гон тоскливо покосился на стоящий у окна стул, и я только сейчас заметил, что на нем кто-то сидит. Вернее, не сидит, а уже полулежит, не подавая признаков жизни. И поскольку я все еще смотрел на Тьму через Тьму, то воспринимал лишенное жизни тело не как человека, а как ничем не примечательный предмет интерьера.

Запоздало избавившись от правой линзы, я подошел к мертвецу и сжал челюсти, обнаружив, что на стуле и впрямь находится жрец. Причем не простой, а обритый наголо, как все последователи фола. В разорванной от горла и до самого паха, насквозь пропитавшейся кровью рясе. На лбу у него после смерти проступила метка в виде перевернутого острием вниз кинжала, которую темный бог оставлял всем своим последователям, а в груди зияла огромная дыра — жутковатая, с торчащими наружу осколками ребер и застывшими внутри сгустками крови.

Похоже, святому отцу кто-то вырвал сердце. И, судя по тому, что владыка ночи был готов сровнять с землей столицу, эта смерть в планы Фола никак не укладывалась.

— Его звали отец Кан, — прошелестел из противоположного угла комнаты настоятель. — Как правило, мы не доверяем такие дела сыскарям: трудности храма не должны ложиться на чужие плечи. Но в этом деле замешаны не обычные люди — у отца Кана забрали не только сердце, но и душу. Поэтому я прошу тебя, брат: помоги!

К тому времени, когда в комнату поднялся Корн со своими людьми, отец Гон уже пришел в себя, полностью оттаял и мог нормально говорить.

Как выяснилось, около половины свечи назад по Тьме, которую темные жрецы ощущали намного лучше магов, прошло нехорошее волнение, как всегда случалось, если из жизни раньше времени уходил темный жрец. Каким образом настоятель узнал, что это отец Кан, нам, естественно, не сообщили, но, вероятно, между последователями Фола существовала некая связь, позволявшая даже на расстоянии определить, кому из них требуется помощь.

Являлось ли это привилегией почитателей владыки ночи, или же подобное умение было доступно и светлым жрецам, я не знал. Но, так или иначе, отец Гон всполошился, сразу же отправил служку в ГУСС и в ближайший участок заодно, который по стечению обстоятельств находился под управлением Йена, а сам кинулся на помощь собрату. Но, к сожалению, не успел. И прибыл в злополучный дом, когда душа отца Кана уже покинула тело, а хранившаяся в нем частичка божественной мощи вырвалась в мир и едва не стала причиной локального катаклизма.

Стоило отдать отцу Гону должное — он оказался не только мудрым, но и очень мужественным человеком. Пойти вопреки воле собственного бога, даже зная о том, что Фол, мягко говоря, не совсем прав, — на это далеко не каждый верующий решится. Что уж говорить о служителях. А то, что сделал для города святой отец, попадало не просто в категорию самопожертвования, а вполне могло сойти за подвиг.

— Я благодарен вам за помощь, святой отец, — хмуро сказал Корн, когда жрец закончил недолгий рассказ, а маги осмотрели тело и дали предварительное заключение. — Божественный гнев — не та вещь, последствия которой я хотел бы лицезреть у себя в городе. Но меня интересует другое: кто убил вашего брата по вере?

Я тоже вопросительно уставился на отца Гона.

В реальном мире следов присутствия убийцы не было — пока мы ждали подкрепление, я успел обойти дом и убедиться, что ничего необычного в нем не осталось. Ни отпечатков сапог, ни орудия убийства. А на темной стороне некстати разгулявшаяся Тьма стерла абсолютно все следы, которые мог бы оставить убийца. И это одна из немногих причин, по которой темных магов обычно допускают к месту преступления последними.

— Боюсь, что не знаю, — огорчил нас святой отец. — У меня не было возможности уделять внимание деталям, так что я вряд ли смогу помочь.

— Мы осмотрели дом, — кратко сообщил возникший в дверях незнакомый маг, когда Корн ненадолго задумался. — Все чисто, шеф. Ни следов, ни костей, ни крови. Даже падальщиков поблизости не осталось.

— Проверяйте соседние, — так же хмуро бросил Корн, и маг, кивнув, бесшумно исчез. После чего начальник ГУССа повернулся в мою сторону и еще более хмуро бросил: — А теперь я хочу услышать твою версию.

Я, не растерявшись, так же хмуро ответил:

— Рапорт будет через две свечи.

— Детали, Рэйш. Немедленно, — недобро прищурилось руководство, прямо-таки нутром чуя, что я пока не готов предоставить правдивые сведения. Но пока я напряженно раздумывал, как много лишнего успел сегодня увидеть Корн и его люди, меня неожиданно выручил отец Гон.

— Боюсь, это моя вина, что мастер Рэйш поступил столь опрометчиво, — сообщил служитель фола, виновато улыбнувшись. — Это я его сюда призвал.

Я от такого заявления чуть не поперхнулся, а у Корна вытянулось лицо.

— Вы что сделали? Воздействовали на моего мага?!

— Это был жест отчаяния, — не моргнув глазом подтвердил жрец. — Отец Кан являлся достойным последователем фола, и удержать доставшуюся ему в дар божественную силу оказалось нелегко даже мне. Я ведь не маг. И уж тем более не бог, хотя вниманием фола, хвала Тьме, не обижен. Тем не менее даже мне понадобился человек, способный удержать нас обоих вдали от темной стороны. А с мастером Рэйшем мы на днях познакомились в храме — он привез в Алтир добрые вести от наших братьев с окраины. Поэтому, заметив поблизости знакомую ауру, я счел возможным применить дарованное мне фолом умение, благодаря чему господин Рэйш некоторое время не мог в полной мере себя контролировать. Мне бесконечно жаль, что пришлось прибегнуть к крайним мерам, но, поверьте, это был единственный способ уберечь город от Тьмы. Приношу вам свои искренние извинения за этот инцидент.

При виде покаянно склоненной головы отца настоятеля у Корна на скулах заиграли желваки.