Марина Эльденберт - Мятежница

Анну и всю ее свиту вероломно убили, магию — забрали. Об этом нифрейцы узнали, когда раудийская армия подошла к Вратам Ортоса, чтобы пойти войной на нашу страну. Раудийскому князю было мало княжны и дружбы с Нифрейей, он хотел заполучить Древо. Говорят, что его армия прошла несколько рубежей Врат, прежде чем навсегда сгинуть в лабиринте. Никто и никогда не подходил к Нифрейе так близко.

Никто, кроме Кейна Логхарда.

Я столько раз слышала эту историю: сначала в детстве от отца, затем от придворных в замке Норг. Но совсем не помню, чтобы кто-то упоминал Артан. Об артанской армии и ее правителе заговорили гораздо позже, после того, как к власти пришел Логхард. Мог кто-то из свиты княжны выжить? Некоторые фрейлины получили место подле княгини не только благодаря знатному происхождению, а потому, что обладали различными магическими талантами. Например, моей матери подчинялись магия земли и магия разума. Среди нифрейского дворянства вообще было много тех, кто умел читать чужие мысли или закрывать от других магов свои. Конечно, их сила не шла ни в какое сравнение с родом Фэранса, и уж тем более рядом не стояла с могуществом Кейна. Его матерью вполне могла быть какая-нибудь фрейлина из свиты княжны Анны, но…

Кого я обманываю? Дар артанского князя настолько силен, что он может быть только внуком княгини.

Во рту пересохло, и закружилась голова. Передо мной сидел прямой наследник нифрейского трона! Мой князь. Тот, кому я обязана служить даже ценой своей жизни. Тот, кому по праву принадлежит Древо.

Это открытие морской волной сбило меня с ног и утащило под воду целиком. Почему мысль о таком не пришла мне в голову в самом начале? Я ведь знала, что Кейн — маг разума. Сильнейший маг разума!

Хотя почему я должна была так подумать?

Обычно дар мага соответствует магии ближайшего источника, расположенного на землях, где он родился. Так, среди маннцев много каменных магов, среди артанцев — огненных. Но бывает и такое, что природа шутит и дарит иную силу. Или не дарит вовсе, как случилось со мной. Кейн вполне мог просто родиться со склонностью управлять чужим сознанием, а не унаследовать ее. Я приняла это на веру и не задумывалась, что может быть иначе.

Просто не задумывалась.

Но если Кейн наследник, то я должна ему обо всем рассказать. Про то, кто я такая. Про княгиню. Про Древо.

«Никому не рассказывай об этом. Никому не доверяй свои мысли», — зазвучал в памяти напряженный голос ее светлости. При воспоминании о той по-настоящему страшной ночи сердце защемило от боли. Перед глазами снова возник занесенный княгиней кинжал и смертоносный удар, навсегда оборвавший ее жизнь. А затем Мрак, переворачивающий тело ее светлости носком сапога и приказывающий сжечь высохшее Древо.

«Тварь».

Так он сказал. Ярость, сверкнувшую в его голосе и во взгляде, ярость, вспыхнувшую в моей душе, я вряд ли когда-нибудь забуду. Даже сейчас меня передернуло, пусть с тех пор произошло много всего.

Как можно так обращаться со своей бабушкой, пусть даже покойной? Зачем идти войной на родину собственной матери? Почему нельзя просто договориться? Зачем завоевывать свой народ и грабить богатства, которые принадлежат тебе по праву? Не разрушать Врата Ортоса, как злейший враг, а войти в замок Норг светлейшим князем.

Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Это все просто не укладывалось в моей голове.

Княгиня приказала передать частицу Древа князю Броку, как единственному наследнику. Доверила источник мне, чтобы Мрак не мог прочитать мои мысли. Значит, ей наверняка было известно о его даре. Но знали ли Кейн и ее светлость о том, кем приходятся друг другу?

— Кем она была? — спросила едва слышно.

Кейн будто очнулся от забытья, потому что сначала посмотрел на меня непонимающе. А после мгновенно закрылся привычной ледяной броней.

— Наложницей моего отца, — ответил коротко.

— Кем она была до того, как стала наложницей?

Наши взгляды встретились. Мое сердце гулко билось в груди, отсчитывая мгновения ожидания. По тому, как Логхард сощурился, я поняла, что он колеблется, и ждала ответа.

— Уже поздно, фрейлина. Ложись спать.

Я едва не застонала от разочарования, к которому примешалась горчинка обиды. Демонстративно отвернулась от него к пологу шатра. Значит, ему спрашивать обо всем можно, а мне нельзя? Чтобы я что-нибудь еще ему рассказала! Ведь совсем недавно говорил о доверии, а сам…

— Когда-нибудь я тебе расскажу, — прервал мои размышления артанец. — Не сегодня.

В его голосе я уловила столько скрытой боли, что мне стало стыдно. После ночи «слепого» наказания я в первую очередь всегда прислушивалась к артанцу. Кейн умело прятал свои чувства, по лицу невозможно было понять, о чем он думает. Но голос его выдавал — возможно, из-за привычки приказывать мысленно. И если верить тому, что я чувствовала сейчас… выходило, что свою мать Кейн любил.

— Хорошо, — тихо ответила я на этот раз совсем другим тоном.

Засыпая, я думала о том, что узнала. Он любил мать и ненавидел страну, в которой она родилась. Не говоря уже об испепеляющей, страшной ненависти к княгине. Он ненавидел ее еще до того, как пошел на Нифрейю войной, хотя ни разу с ней не встречался. Ненавидел меня просто потому, что я была нифрейкой.

Оставалось понять почему.

Столица Артана называлась Артан-Пра, что означало Огненный город. Мы преодолели главные ворота на закате, и одного взгляда хватило, чтобы понять, почему она так называется. Стены городской крепости, дома, улицы были рыжевато-красного, словно пламя, цвета. Дело было не в отсвете стремящегося упасть за горизонт солнца, а в глине, из которой все это построили, и пыли под ногами. Зато мне наконец-то стало понятно, почему национальный цвет артанцев — красный.

В отличие от горного Грода маннцев Артан-Пра располагался на равнине. Все дома здесь были одноэтажными, поэтому город строился не ввысь, а вширь и, возможно, поэтому казался невероятно огромным. Огромным настолько, что, пока мы достигли стен княжеского дворца, на улице уже главенствовала ночь, такая темная и теплая, что даже не хотелось набросить на плечи накидку.

Дворец оказался самым высоким зданием в городе (целых три этажа), но, чтобы рассмотреть его полностью, просто не хватало взгляда. Со всех сторон его окружали сады с раскидистыми деревьями, которые в темноте напоминали настоящий лес. Зато благодаря зелени здесь было прохладнее и легче дышалось.

Пока отряд двигался по городу, артанцы всех возрастов и сословий низко кланялись Кейну, некоторые даже падали ниц. В их взглядах я видела не страх и покорность, а трепет, благоговение и восхищение своим князем. Каким бы жестоким ни был Логхард для остальных, его народ любил его.