Наоми Новик - Зимнее серебро

Не глядя на него, я звонко произнесла:

— Мой возлюбленный супруг, о ком я могу тосковать, когда вы рядом? Однако не скрою, я скучаю по своей старой няне, которая воспитывала меня со дня кончины моей матушки.

Мирнатиус уже открыл рот, дабы сообщить мне, что он как раз собирался за ней послать, но осекся. И заговорил после недолгого молчания, тщательно выбирая слова.

— Ну что ж, — сказал он. — Как только мы обустроимся в Корони, я тотчас же пошлю за ней.

Я выиграла для Магреты немного времени, дав Мирнатиусу понять, что хотела бы иметь ее подле себя. Супруга я благодарила с искренней сердечностью.

Вчерашний ночной снегопад задержал нас у герцога еще на день. Я всеми силами старалась избегать Мирнатиуса. Мой прежний законоучитель только диву бы дался, узнай он, до чего набожной я сделалась в браке. Жена герцога слегка удивилась, услышав, что я хотела бы снова помолиться после завтрака, но я объяснила ей, что моя мать умерла родами, а потому я молю Богородицу о заступничестве. Столь серьезное отношение к супружескому долгу жена герцога могла только приветствовать.

Понятное дело, всех тревожило отсутствие наследника и даже намека на него. Тем более при хрупком сложении Мирнатиуса. За столом у моего отца гости качали головами и повторяли, что царю давно пора жениться. Мы не могли позволить себе борьбу за престол. Если бы могли, эта борьба разразилась бы семь лет назад, когда умерли прежний царь и его первенец, оставив по себе лишь двенадцатилетнего отрока неслыханной красоты. И над головой этого отрока коршунами взвились эрцгерцоги и князья, бросая друг на друга ревнивые взгляды.

Некоторые из них даже наведывались к моему отцу в Вышню в поисках поддержки. Я сидела за столом, уткнувшись в тарелку, и слушала, что говорит им отец. Гости никогда не спрашивали прямо, а отец никогда прямо не отвечал. Например, он мог протянуть гостю тарелку пирожных с вареньем из маленьких кислых ягод, какие собирают в Светии, и как бы невзначай обронить: «Торговцы из Светии на наши рынки нынче валом валят. И все жалуются на высокие пошлины». А на деле это означало, что светийский король собрал огромный флот и зарится на наш северный порт. Или, скажем, отец говорил что-то вроде: «Я слышал, третий сын хана в прошлом месяце разграбил восточную часть Рьодны». При этом он имел в виду, что у великого хана семеро сыновей, и все они охотники до грабежа, все испытанные воины и у каждого под началом целое разбойничье войско.

В прошлом году мы сами отправились в гости — проведать князя Ульриха. Василисса и ее подружки-шептуньи поднялись из-за стола, довольно посматривая в мою сторону — я ведь не вышла ни лицом, ни статью и в соперницы им не годилась. Они ушли, а я осталась сидеть рядом с отцом. Ульрих, чью дочь царь все никак не брал в жены, хоть время давно приспело, рассуждал, как растут цены на соль, а он знай себе богатеет, да как его молодые рыцари ловко ездят верхом. В последний наш вечер у князя отец потянулся через стол, взял с блюда несколько лесных орехов и как бы вскользь заметил: «Зимояры зимой сожгли монастырь в дне пути от Вышни». Он щелкал орехи и выбирал ядра, а скорлупу разбрасывал по тарелке.

Вся эта знать понимала, на что намекает отец. Победа в борьбе за престол едва ли будет легкой и быстрой, а победивший окажется перед лицом чудовищ, грозящих извне, и врагов, притаившихся внутри наших границ. И потому эрцгерцоги и князья предпочитали прислушиваться к словам моего отца. Один лишь эрцгерцог Дмитир мог надеяться, что завладеет троном без большого кровопролития: он был правителем восточных марок и пяти городов, и на службе у него состояла татарская конница. Однако даже он довольствовался положением регента, пока Мирнатиус не подрос достаточно, чтобы жениться на его дочке.

Расчет регента был прост: едва лишь наследник появится на свет, хрупкое здоровье царя, к всеобщему прискорбию, окажется сломлено недугом, и Дмитир станет регентом при собственном внуке. Все, казалось бы, к тому и шло, однако за три дня до свадьбы регент скоропостижно скончался от удара — точнее, от доброй порции ворожбы, как я сейчас догадываюсь, ведь и смерть прежнего царя с наследником тоже случилась очень уж ко времени. После похорон Мирнатиус объявил, будто горе от потери любимого регента слишком велико, чтобы предаваться веселью на свадьбе. Дочка Дмитира исчезла в каком-то монастыре, и больше о ней никто не слышал. А пять городов раздали пяти родичам бывшего регента.

С тех пор Мирнатиус правил единолично, и никто не помышлял о его свержении. Однако большие люди из знати продолжали наведываться к моему отцу и приглашать его — в последнее время особенно часто. Четыре года минуло со времени несостоявшейся свадьбы, а Мирнатиус так и не женился ни на Василиссе, ни на другой девице, и, по слухам, постель его оставалась холодной. Один барон из Корони, засидевшись допоздна и будучи в изрядном подпитии, проговорился, что этак мы и побочных наследников не дождемся. Знать, конечно же, не догадывалась, что в советниках у Мирнатиуса огненный демон. Зато все догадывались, что, если царь вскорости не произведет на свет наследника, рано или поздно нам грозит схватка за престол. И находились такие, кто предпочел бы начать ее рано, а не поздно.

У моего отца имелись свои причины желать, чтобы царь поскорее вступил в брак. Иначе ему пришлось бы делать рискованный выбор со всеми вытекающими последствиями. Отец, как и многие из знати, отчетливо видел приближение войны, которая вряд ли увенчается победой. Герцог Азуолас оказался примерно в том же положении, что и мой отец: недостаточно силен, чтобы претендовать на престол, но недостаточно слаб, чтобы оставаться в стороне от борьбы. Потому в доме герцога все лишь радовались, что я неустанно возношу молитвы о наследнике. Я спросила у женщин, какая еда повышает плодовитость, и они наперебой принялись давать советы, что попросить на кухне. К концу дня я насобирала целую корзину.

— Вам бы надо поправиться, душенька, — сказала мать герцога, поглаживая меня по щеке. Ее старания обеспечили мне не меньше чем полкорзины.

Корзину я поставила в спальне возле зеркала, а сама на глазах целой свиты женщин принялась обряжаться в свое серебро — будто бы к ужину. Надев корону, я тут же ее сняла и вслух пожаловалась на головную боль. Пожалуй, мне не стоит идти вниз, сказала я, лучше прилечь и отдохнуть, чтобы набраться сил к приходу супруга. Женщины согласно закивали и удалились, а я быстро натянула три шерстяных платья и меха, вернула на голову корону. Покончив с этим, я подхватила корзину и ступила в зеркало.

И очень вовремя: Мирнатиус, услышав, что я не спущусь к ужину, стрелой взвился вверх по лестнице. Наверняка он рассчитывал не спускать с меня глаз за едой, а после собственноручно уволочь в спальню. Но едва ключ щелкнул в замке, я была такова вместе с припасами. Теперь мне ничто не грозило: я стояла на берегу реки с корзиной, полной устриц, черного деревенского хлеба и вишен. Мирнатиус же вломился в спальню и обнаружил, что я опять исчезла.