С Джей-Джонс - Зимняя песнь [litres]

– Перестаньте, – взмолилась я, – пожалуйста, перестаньте.

Однако разум покинул их, черные матовые глаза остекленели в голодном угаре. Я попыталась отлепить пальцы Колютика от моей юбки и вывернуться из хватки Веточки, но обе вцепились в меня насмерть. Притянутые невидимыми волнами страха, которые я испускала, из мрака бесшумно возникли другие гоблины. Вот оно, думала я, вот как я погибну. Умру в безвестности, не дождавшись исполнения моей музыки. Умру, разорванная на части сотней безжалостных рук.

Прилив ярости вернул мне силы. Над страхом и паникой проступила ясность. Прозрение. Нет, это не моя смерть. Если мне суждено умереть, то не так позорно. Я сама выберу, как умирать. Разве я не Королева гоблинов? Обитатели Подземного мира подчиняются моей воле.

Довольно.

Мое слово – закон. Гоблины оцепенели, покоряясь моему желанию, произносить которое вслух не было необходимости. Отныне будет так. Я расшвыряла гоблинов: они просто валились там же, где стояли. Пылая злостью, я нарочно наступала им на пальцы и слышала хруст тонких косточек под ногами. Уродливые физиономии искажались от боли, и эта боль доставляла мне наслаждение. Пусть боятся меня, пусть не смеют посягать на мою особу.

Мой гнев был направлен не только на гоблинов, а вообще на всех и вся. На Короля гоблинов. На маэстро Антониуса. На отцовскую снисходительность. На скучающее выражение Йозефа всякий раз, когда я уходила заниматься на клавире. На изумленные лица деревенских жителей, когда они вдруг вспоминали, что у меня тоже есть талант. Я хотела выйти из тени, которую Йозеф отбрасывал на мою музыку. Я хотела подчинить весь мир – и здесь, под землей, и наверху, – своей воле. Хоть раз. Хоть один раз.

Зажги мой огонь , mein Herr. Зажги мой огонь и смотри, как я сгораю .

– Дорогая, ты не слушаешь, – сказал Король гоблинов из-за инструмента.

Я оторвала взгляд от бокала с вином, ножку которого беспокойно крутила в руках последние несколько минут. На коленях у меня лежала раскрытая книга, но за час я не прочла ни одной строчки.

– А? – Я быстро перевернула страницу. – Нет, нет, слушаю.

Король гоблинов недоверчиво выгнул бровь.

– Я наделал ошибок в трех пьесах, а ты меня даже не поправила.

Я закашлялась, чтобы оправдать краску стыда, залившую мое лицо.

После того первого, ужасного вечера наше совместное времяпрепровождение приобрело спокойный, даже умиротворяющий характер. Иногда мы читали друг другу: я предпочитала стихи, Король гоблинов, что неудивительно, – философские трактаты. Он читал на латыни, греческом, итальянском, французском и немецком языках, а кроме того, знал дюжину других языков. Он был невероятно, блестяще образован и в верхнем мире мог бы стать ученым.

В другие дни Король гоблинов играл на клавире небольшие пьесы, я же читала у камина. Такие вечера мне нравились более всего: тишину между нами заполняли не слова, но музыка. Сегодня мой супруг взялся за сонатины Скарлатти, а я – за томик итальянской поэзии. На итальянском я не читала, все мои познания ограничивались музыкальными терминами, поясняющими, насколько быстро, медленно или плавно рекомендуется исполнять то или иное произведение. Книгу я использовала для маскировки – она позволяла наблюдать за Королем гоблинов из-под полуопущенных ресниц.

С того вечера он ни разу не просил меня исполнить мою музыку. Поначалу я испытывала облегчение, но со временем оно перешло в чувство вины, затем в раздражение и наконец в злость. Самодовольное спокойствие Короля гоблинов приводило меня в бешенство. Его непоколебимая уверенность в том, что рано или поздно я приду к нему и добровольно сложу свою музыку к его ногам, как дар, позволяла ему смотреть на меня из-за клавира этим рассеянным, сочувственным взглядом.

Однако он ошибался. Я была сломлена, а музыка по-прежнему билась в западне моей души. Она зудела, скреблась и царапалась, грозя прорваться наружу в отчаянном крике.

– Элизабет, с тобой все хорошо?

Нет. Плохо. Все было плохо, с тех самых пор, как я стала невестой Эрлькёнига , с тех пор, как он похитил мою сестру, подарил мне флейту, с тех пор… уже не помню, с каких. Все перестало быть хорошо в тот самый момент, когда я спрятала свою музыку, заперла ее на ключ в шкатулке и в сердце. Но сказать об этом я не могла, поэтому ответила:

– Да, конечно.

Его взор сделался более пристальным, зрачки расширились, поглотив серую и зеленую радужку. Король гоблинов знал высоту каждого моего вздоха-ноты, количество тактов моего покоя, длительность пауз в моей речи. Подобно музыканту в оркестре, он тщательно следовал этим подсказкам, ожидая, когда дирижер подаст знак. И когда я сбивалась с темпа, он тоже знал.

Он окинул меня взглядом с головы до ног, задержавшись на моих обнаженных плечах, шее и декольте. Спросил:

– В чем дело?

Полагаю, я не слишком старалась скрыть свои намерения. В первый раз за все время я позаботилась о своем внешнем виде. После того случая у Подземного озера я приказала Веточке и Колютику отвести меня к портному, чтобы тот пошил мне новое платье – своего рода защитный доспех. Портному я велела переделать для меня наряд из восхитительной, кремовой с золотом, шелковой тафты. Платье имело рубашечный покрой; присборенный под моей скромной грудью подол свободно ниспадал до пола и стелился шлейфом за спиной. Конструкцию удерживали на плечах тонкие лямки из прозрачной ткани, руки и шея оставались обнаженными. Лиф был расшит крохотными брильянтами – сотни, тысячи, мириады сверкающих точек мерцали и переливались, точно звезды в ночном небе. Камеристки заплели мне косы и уложили их в высокую корону, также украсив ее брильянтами, ярко сверкавшими на фоне темных волос. Во мне впервые вспыхнула надежда, что Король гоблинов сочтет меня привлекательной.

Странно: я обладала заурядной внешностью, а он был прекрасен, однако влечение, возникшее между нами, было вполне настоящим, непридуманным, и не имело никакого отношения к красоте или отсутствию таковой. Это напряженное желание я ощущала всегда, постоянно, оно мучило и раздирало так, что у меня перехватывало дыхание. Поэтому в ответ на вопрос Короля гоблинов я не нашла ничего лучшего, как брякнуть:

– Тебе не нравится мое новое платье?

Такого он явно не ожидал.

– Э-э-э… Что?

– Платье, – повторила я. – Оно тебе не понравилось?

В его взгляде читались и растерянность, и опаска.

– Элизабет, платье очень красивое.

– А я? Я красива?

Король гоблинов нахмурился.

– Ты сегодня определенно не в настроении, дорогая.

Он не ответил! Я поняла, что не могу усидеть на месте, встала и принялась ходить туда-сюда перед камином. Не в настроении? Отчего же. Я в настроении, и настроена сражаться.