Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть четвертая [litres]

Дорогу капитан решил отыскать самостоятельно, и отыскал, хотя сделать это оказалось не так уж и просто. Дворец готовился стать королевской резиденцией, и короткий путь загородили леса с рабочими, которым приспичило украшать Арсенальную лестницу именно сейчас. Пришлось подняться на пол-этажа, в изначально свитские комнаты, позже превращенные в чиновничье гнездо.

То, что проход в парадную часть дворца существует, Давенпорт был уверен, но отыскать его оказалось потрудней, чем дриксенский разъезд или тропу в горах. Узкая щель ловко притворялась служебной нишей, раза три прошедший мимо Чарльз сунулся в нее исключительно со злости и, к собственному удивлению, оказался на лестничной площадке. Вверх и вниз уходили неширокие, оштукатуренные на казарменный лад пролеты, а сбоку виднелась еще одна щель, которая, прихотливо вильнув, выводила на зады Старого Арсенала. Запереть вход никто не озаботился, да и с чего бы: в тессорию и геренцию чужих не пускали, и вряд ли кто из чинуш вздумал бы уволочь встречавшее гостей полотно с осадой Ноймара.

Выступавшие из дымных клубов мощные башни с реющими по ветру флагами – талигойским и личным штандартом герцогов Ноймаринен – приковывали взгляд, и Чарльз задержался, невольно сравнивая Двадцатилетнюю войну с той, что пока обходилась без названия. Прежний бросок на Талиг был броском волчьей стаи, встреченной волкодавами. Без измен, само собой, не обходилось, но Пеллот и ему подобные сперва спасали свои шкуры, а уж потом выслуживались перед новыми хозяевами, Фердинанда же погубили заговоры. Ни Люра, ни Генри Рокслей в плен не попадали, а Люра так и вовсе мог перемолоть мятежников в муку, так что дело не в трусости, но в чем? Чарльз Давенпорт не понимал, а в Старую Придду съезжались гости.

Капитан смотрел на так и не взятый замок и пытался понять, как вести себя с некогда знакомыми людьми, как вообще себя вести… То, что чующего потустороннюю дрянь офицера Савиньяк счел слишком ценным для смертельных догонялок, не удивляло, но злило.

– Вы бы с восторгом променяли свои таланты на драгунский эскадрон, – заметил на прощание Савиньяк, – но от подарков судьбы так просто не избавиться. В качестве утешительного приза получите Охоту.

– За что? – растерялся Давенпорт, хотя следовало поблагодарить. Вернее, поблагодарить и отказаться.

– По совокупности. – Проэмперадор стянул кэналлийскую косынку и швырнул на скамью. – Рокслей, Надор, землетрясение, Мельников луг, Темная Ночка…

– Прошу меня простить, – выдавил из себя Давенпорт, – но я не понимаю. «Темная ночка»?

– Алаты так зовут Зимний Излом, – соизволил объяснить Савиньяк. – Отголоски древних верований…

– Но в Излом ничего не произошло.

– Вы ошибаетесь.

– Господин маршал, прошу вас объяснить, почему вы сочли меня… достойным награды за… Я не смог ничего сделать в Надоре, а в деле с обвалом вы приняли решение до моего возвращения, к тому же меня сопровождал капитан Уилер. Что до Излома, то… то…

– Вы неспособны верить во что-нибудь, кроме дождя. Или снега, или лягушек, но вам было приказано докладывать о своих снах и предчувствиях, и вы докладываете. Не веря себе и не перенося меня. На это способны немногие.

– Я не могу принять орден за такое. – Какой бред! Впрочем, вполне в духе Савиньяка.

– Вас не спрашивают. Для других достанет вашего выстрела, хотя лично я прыжок из окна ценю выше. Убивать мерзавцев следует, по возможности сохраняя собственную жизнь. Размен для некоторых выглядит красивей, но мне не кажется верным отождествлять благородство с глупостью. Это разные понятия.

– Господин маршал!

– Гораздо уместней отождествлять с глупостью обидчивость и неумение радоваться. Вы отправляетесь через час. Объяснять, почему вы не желаете наград, будете герцогу Ноймаринен.

Он попробовал, но Большой Руди махнул рукой и сказал, что должен был сделать это сам по горячим следам. Из кабинета герцога Давенпорт вышел с двумя орденами и непонятной дурацкой обидой. Ты хотел начальство без вывертов? Вот и сиди теперь при замечательном герцоге, к которому съехалась всякая шушера!

Приближающиеся шаги капитан, само собой, слышал, но особого значения им не придал. Кому-то из чиновников понадобилось либо в цокольный этаж, либо, напротив, в тессорию, вот он и спрямил путь. Не желая неизбежных приветствий и предложений услуг, капитан уткнулся в словно бы сторожащие картину доспехи, тем более что на кирасе обнаружилась гравировка, изрядно смахивающая на герб Давенпортов.

– Граф Давенпорт?

Статная зрелая женщина… герцогиня Ноймаринен стояла на том самом месте, с которого только что сошел Чарльз, и чуть улыбалась. – Я хотела вас пригласить, но случайная встреча всегда лучше.

– Сударыня, я к вашим услугам.

– Не сомневаюсь, ваша верность моему несчастному брату успела войти в поговорку. Вы любитель живописи?

– Я думал о войне.

– Неудивительно. – Теперь герцогиня улыбалась не слегка. – А о кружке глинтвейна вы не думали? Южанина я бы спросила о шадди, но вы на ценителя этого напитка не слишком похожи.

– Вы правы, сударыня.

– А раз так, поднимемся ко мне. Комнаты еще толком не готовы, но вы привыкли к войнам, а я – к военным. Мы ведь с вами виделись, хотя вряд ли разговаривали.

– Вы правы.

– Что ж, значит, поговорим сейчас, к счастью, это возможно. Слишком часто мы можем о героях лишь молиться.

Герцогиня замолчала, видимо, задумалась о чем-то своем, но сбежать было бы неприлично. Вдвоем они поднялись на третий этаж, где вовсю сновали рабочие, и по нависающему над парадными залами балкону выбрались к короткой анфиладе. Судя по знакомому виду из окон, внизу был регентский кабинет.

– Заходите, – пригласила герцогиня. – Это моя столовая, слуг пока мало, а мой секретарь занят с бароном Капуль-Гизайлем. Полагаю, вы о нем слышали? Простите…

Может, слуг и не хватало, но камеристка возникла тотчас и, получив приказание, почти выбежала. Хозяйка указала на кресла у небольшого столика, она больше не улыбалась.

– Расскажите мне, – велела она. – Как все случилось?

– Что именно, сударыня?

– Как предатели захватили моего брата и как не предали вы. Единственный из всех.

– Вы ошибаетесь, сударыня. Герцог Алва сделал… несопоставимо больше.

– Нет, граф, я не ошибаюсь. Я помню, что сделал Первый маршал Талига для своего короля, хотя он даже не талигоец, и я выражу ему свою признательность. Я помню и о той части гарнизона, что вырвалась из Олларии, и не осуждаю их. Уличные бои – это ужасно, а взять с такими силами Багерлее смог бы лишь все тот же Алва, но король к этому времени наверняка был бы уже мертв. Полковник Ансел поступил правильно.