Андрей Дашков - Змееныш

Началась новая черная полоса в ее жизни. Она потратила немало времени и все накопленные деньги на поиски своего маленького друга, но эти усилия были тщетными. Тревога за Куки и нечистая совесть на многие недели лишили ее покоя. Венга похудела, красота ее несколько поблекла. Вдобавок в ней проснулись дремавшие ранее извращенные наклонности, по-видимому, унаследованные от матери. Она заметила, что получает особое удовольствие, когда ей причиняют боль. Она изведала любовь мужеподобных женщин и все чаще отдавалась тем, кто подвергал ее грубому животному насилию и разнообразным унижениям. При этом она была неспособна избавиться от ощущения неодолимой зависимости, словно некое темное порочное существо приобрело власть над ней и его влияние усиливалось день ото дня…

Произошедшие с Венгой перемены оттолкнули от нее более или менее «благочестивых» поклонников, и теперь ее тело покупали те, кто не мог позволить себе проститутку подороже. Когда она стала приносить совсем мало дохода, хозяин продал ее человеку, поставлявшему живой товар в Валидию. Тот отправлялся на север с грузом тканей и ковров, предназначенным в основном для отвода глаз, но, кроме того, в его караване было несколько десятков вормаргских проституток.

Так Венга снова вернулась в город Элизенвар, о котором сохранила не самые лучшие воспоминания. К тому времени когда она стала собственностью прокурора Мальвиуса, никто не узнал бы в ней грязную девку, бродяжничавшую когда-то в компании карлика-уродца.

Венга закончила свой рассказ. За окнами уже забрезжил рассвет. На протяжении всей ночи Люгер так и не сомкнул глаз. Сожаление пылало внутри неугасимым пламенем, а конечности были холодными, как у мертвеца. Тень неведомого колдовства, накрывшая Венгу, упала и на него. В обеих душах теперь воцарился мрак. И оба испытывали одинаковую тупую боль, ибо были они одной крови…

Стервятник проклинал себя за то, что позволил этой женщине следовать за собой, и таким образом разрушил собственную неуязвимость.

Только несколько сложенных из бревен стен отделяло комнату, в которой поселились Люгер и Венга, от конюшни, где заночевал на груде сена высокий человек в сером монашеском плаще.

Он прибыл в «Рыбью кость» на час позже парочки беглецов, когда хозяин гостиницы уже погрузился в волшебные грезы, навеянные крутящимся волчком. Монах презрительно смотрел на магическую вещицу, пока не почувствовал ее гипнотического влияния, а потом легко освободился от него и отправился в конюшню. Он удовлетворенно заснул, убедившись, что идет по верному следу. Тот, за кем он охотился, был совсем рядом.

Монаха звали Афгедам Нохус. Это был сильный духом и телом человек.

Он не прекращал своего служения братству шуремитов и в самые тяжелые для

Ордена времена, чем доказал свою беззаветную преданность. Он был обращен в истинную веру на островах Шенда и благодаря некоторым особым талантам вскоре сделался приближенным Эрмиона.

Провинциал Ордена обладал тонким умом, способным выявить скрытый смысл событий и направить их в нужное русло, а для того, чтобы действовать, идеально подходил Афгедам Нохус, неуклонно следовавший путям братства. Именно он был одним из двух слуг провинциала, посланных на континент для выяснения обстоятельств похищения Звезды Ада. Второй и главной целью монаха была месть, отсроченная по необходимости на два десятка лет.

Нохус не знал, что стало с другим посланником Эрмиона, скорее всего, тому не удалось избежать гибели при нападении летающего корабля. Афгедам сел на торговую шхуну, которая отплыла чуть раньше, и уже с ее борта наблюдал за уничтожением флота в порту Эмбраха и самого города.

По правде говоря, его мало волновала судьба Эрмиона, как, впрочем, и собственная судьба. Он ощущал себя слугой некой вечной и обезличенной силы, перед которой были равны все и которая рано или поздно призывала к служению любого, даже самого ничтожного человека. Святой Шуремия лично наставлял Нохуса во время его мистических сновидений, поэтому монах действовал без сомнений и не роптал, когда ему приходилось подолгу вести бесприютную жизнь скитальца, обреченного на одиночество и ожидание, часто бесплодное.

Но на сей раз его терпеливые и кропотливые труды были вознаграждены. Негласное расследование, предпринятое Нохусом на свой страх и риск, длилось несколько месяцев. Смерть Алфиоса на некоторое время посеяла вредную растерянность в умах монашеской братии, что дало Нохусу возможность получить доступ к сведениям, хранившимся в тайных архивах Тегинского аббатства.

Так он напал на след Стервятника Люгера и аббата Кравиуса. После непродолжительного пребывания на островах Шенда первый исчез надолго, второй – навсегда. Афгедам Нохус знал об артефакте слишком мало, чтобы связать потрясший Земмур катаклизм со Звездой Ада. Поэтому он решил дождаться возвращения Люгера в родовое поместье, но здесь монах столкнулся с непреодолимой враждебной силой, которая не позволила ему осуществить свои намерения.

Нохус появился в окрестностях поместья гораздо позже превращенного Ралка, и поэтому ему повезло – он избежал смерти от меча. Зато монах наконец понял, что даже дух Шуремии не всесилен. Дом Люгера охранял бестелесный призрак, который, однако, обладал способностью насылать кошмарные сны и видения, а те вовлекали чужака в череду ловушек, опасных для рассудка.

И тогда лесные тропы превращались в замкнутый лабиринт, ложные ориентиры сбивали монаха с толку, ужасные твари неотступно преследовали его, лишая отдыха, а подлинные обитатели этих мест ускользали, распадаясь на множетво неотличимых подобий… Таинственный дух охранял не только Стервятника, но и его жену и сына. Афгедам Нохус так и не сумел проникнуть в дом – тот сделался для него чем-то вроде пещеры с замурованным входом.

Ничего не добившись в течение двух недель, монах отступил и ждал своего часа с беспримерным терпением. Но и впоследствии Нохусу ни разу не удалось застать Люгера врасплох.

Спустя пять лет Стервятник внезапно пропал. Были все основания считать его мертвым, однако Святой Шуремия дал понять монаху, что злейший враг Ордена жив, но находится в недосягаемом месте. Тогда Афгедам поселился в Элизенваре и провел здесь изрядную часть жизни.

Ни минуту, ни целое десятилетие он не считал потраченными напрасно.

Что значило отпущенное ему время перед лицом вечности? Он не замечал ни унижений, ни ужасающей нищеты, ни бесконечного одиночества. В Ордене, похоже, забыли о нем, но монах служил истинному хозяину…

В конце концов он вообще потерял счет дням. На самом деле прошло пятнадцать лет, и за этот срок Нохус лишился всего, кроме своей безграничной веры.