Дон Бэссингтвейт - Пиво у толстого дракона

Скользящим движением он сдвинул вперёд деревянное основание стриллина, державшегося за спиной с помощью ремня, и ущипнул одну из струн большим пальцем.

— Вообще-то, — заметил он, — в Алтумбеле есть обычай: пока бард играет, вся выпивка для него бесплатна.

— Да благословят предки Алтумбель! — взревел Онг. — Я всегда говорил, что это самая цивилизованная нация Фаэруна! Проходите, проходите!

Трактирщик обхватил мужчин своими толстыми руками и потащил в толпу людей.

— Певец, который обычно здесь выступает, отправился в набег с остальными мужчинами — неблагодарный пёс!

— Мы заметили, что мужчин сейчас почти нет в оазисе, — обмолвился Ли. — Разве вы не боитесь оставлять одних женщин и детей?

— Здешние мужчины обладают дурной славой, — объяснил Онг, пока они протискивались сквозь группу развалившихся на подушках торговцев из каравана. Он освободил барда из своих объятий для того чтобы наполнить кружки купцов под их одобрительные возгласы. Трактирщик поднял кувшин в знак признательности и потащил Тайко и Ли дальше.

— Никакая другая орду [2] Орду — поселение туйганцев, состоящее из многочисленных юрт. — HordeCampaign. (прим. пер.) или разбойники не посмеют напасть на оазис, не опасаясь возмездия, хотя если бы вы им это сказали, вас бы закололи на месте.

— Они не хотят признавать, что боятся? — поинтересовался Тайко.

— Они не хотят признавать, что боятся людей из плоти и крови, — ответил Онг и кивнул в сторону дверного полога. — Местные легенды гласят о том, что могущественный дух обитает в водах оазиса, и туйганцы сделают всё для того, чтобы он остался непотревоженным. У них есть несколько странных табу по этому поводу, но также это означает, что, — он широко развел руки в стороны и громко воскликнул, — это самый безопасный оазис в Бесконечных Пустошах!

Все, кто был в зале, дружными криками выразили согласие. Тайко посмотрел в сторону выхода:

— В оазисе правда что-то обитает?

— Нет, — с тяжёлым вздохом сказал Ли.

— А может…

— Нет! Никаких расследований, никаких вылазок! — Ли потряс головой в знак протеста и уточнил в ответ на невысказанный вопрос Онга. — Тайко превосходно умеет находить неприятности!

Бард уставился на друга.

— А у Ли удивительная способность игнорировать всё сколь-нибудь интересное! — недовольно пояснил он Онгу.

Трактирщик снова обхватил их ручищами и подтащил поближе:

— Любопытные или не очень, верования туйганцев не стоит ставить под сомнения. Для них это всё всерьёз.

Тайко разочарованно взглянул на него:

— Вы сами видели духа?

— С тех пор как я нахожусь среди этого народа, у меня нет сомнений по поводу его существования, — ответил Онг. — И у тебя не будет, если под твоими кудрями есть хоть чуточка разума.

Он хлопнул их обоих по плечам и отступил.

— Полагаю, теперь речь пойдёт о песне? — Онг протянул руку чтобы наполнить кружку Тайко, но кувшин наконец опустел, и он проорал:

— Ибака!

Молодая девушка с кувшином пива в руках — та самая, которой Тайко улыбался, когда они въезжали в оазис, — пробиралась через толпу. Его разочарование улетучилось, когда она встала рядом с ним: «Может, всё не так уж и плохо», — подумал бард. Он подмигнул ей и снова одарил улыбкой.

Какая-то пожилая женщина заметила его заигрывание, в мгновение ока появилась рядом с Ибакой и выхватила у неё кувшин, прошипев несколько слов, от которых девушка стала красной, словно неудачно загорела на солнце. Ибака исчезла в толпе, а женщина подошла к Онгу, Ли и Тайко. Сунув кувшин трактирщику, она излила свой гнев на Тайко на языке шу с туйганским акцентом:

— Держись подальше от Ибаки, фарун ! Она помолвлена! — женщина ткнула Тайко в грудь и повторила — Держись от неё подальше!

Бард смотрел ей вслед, пока она уходила. После нескольких мгновений ошарашенного молчания Онг откашлялся:

— Приношу извинения за Чотан. Говорил ли я, что самая веская причина, по которой не нападают на оазис, заключается в том, что все боятся женщин?

— Правда? — Тайко потёр грудь и поморщился. — А может, мужчины уходят в набеги, чтобы отдохнуть от них?

Онг громогласно расхохотался и налил ему пива из кувшина.

— Играй, почтенный бард! Если что-то понадобится — спроси моих женщин. Ну, может, за исключением Чотан, — с ухмылкой добавил он.

Трактирщик покатился дальше в толпу, по пути приветствуя гостей. Ли пристально посмотрел ему вслед.

— Что-то не нравится мне наш хозяин, — вымолвил он.

— Он просто проявляет дружелюбие, Ли, — сказал Тайко с усмешкой. — Тебе тоже стоило бы попытаться.

Поставив кружку на ближайший стол и пристроив основание стриллина к своему плечу, бард снял с лямки смычок и начал водить им по струнам своего инструмента.

— Olare! — произнёс бард, когда люди стали поворачиваться на звук. — Кто заказывал песню?

— … но сердца иль злато! — пел Тайко. — Свою добычу я продам, ведь я, — он поднял свой смычок и взмахнул им в воздухе.

— Король пир-р-а-а-а-атов! — проревела толпа.

Тайко эффектно закончил песню и спрыгнул со стола под бурные аплодисменты и овации. Он усмехнулся Ли, утирая пот с лица:

— Знаешь, мне кажется даже туйганские женщины оценили!

— И они, вероятно, не подозревают кто такие пираты, — прокомментировал Ли. — Пруд снаружи — самый большой водоём, когда-либо виденный большинством из них.

Шу стоял и осторожно потягивал своё пиво. Тайко рассмеялся, затем пристегнул смычок к ремню стриллина и перекинул инструмент за спину. Потянувшись за кружкой, бард обнаружил её пустой:

— Когда это я успел?

— Где-то между « Тэйской оспой» и « Дворф ушёл за кладом», — ответил Ли.

Тайко огляделся. Когда затихла музыка, большинство людей, путешествующих с караваном, пошатываясь стали искать свои спальные мешки, однако женщины продолжали выпивать и играть со своими ножами. Прелестной Ибаки нигде не было видно: возможно, её отправили домой чтобы не нажить неприятностей. Вокруг было множество других приятных девушек; Тайко встретился взглядом с одной из них и поднял кружку. Она тут же оказалась рядом.

— Больше пива, фарун ? — не дождавшись ответа, девушка наполнила кружку. — Я Чака.

— Я Тайко. А что значит фарун , Чака?

— Разве не так называется земля, откуда вы пришли? — ответила она улыбнувшись.

— Фарун … Фаэрун, — позади было слышно, как Ли ехидно усмехается над его заигрываниями.

Проигнорировав смешки за спиной, бард спросил:

— Ты хорошо говоришь на языке шу. У вас все его знают?

— Онг настаивает на том, что этот язык более правильный, чем наш, туйганский. Он сам учит нас, — она склонила голову и посмотрела на него. — Мне нравится, как ты поешь. Может быть, сегодня ночью я научу тебя петь туйганские песни.