Дон Бэссингтвейт - Пиво у толстого дракона

Её дыхание благоухало сладкими специями. Тайко улыбнулся в ответ:

— Может быть, я исполню небольшую песню только для тебя, Чака.

Бард накрыл своими ладонями её руки и запел. Сосредоточившись на мелодии, он концентрировал свою волю через неё. Сквозь их пальцы стали проглядывать хрупкие формы. Он убрал свои руки, являя на свет мерцающий нежный цветок. Чака неотрывно смотрела на него.

— Магия, — выдохнула она.

— Совсем немного, — скромно прошептал Тайко. — Прекрасный цветок, для столь же прекра…

— Магия! — взвизгнула Чака.

Она сбросила цветок так, как будто он был противным пауком, и отскочила от барда.

— Никакой магии в оазисе! Ты оскорбишь… — Чака быстро умолкла, но взгляд её метнулся в направлении двери и водоёма за пределами таверны.

— Духа? — спросил Тайко в недоумении. — Магия оскорбит духа, обитающего в воде?

Девушка слабо кивнула. Бард про себя выругался в адрес туйганских табу и потянулся к девушке:

— Чака, я не знал! Это всего лишь маленький трюк, не более.

— Нет! — вскрикнула она и начала пятится.

Остальные женщины уставились на них. Недовольная Чотан уже направлялась в их сторону, и выражение её лица не предвещало ничего хорошего. Тайко сделал еще один шаг в сторону девушки, но она метнулась в толпу и скрылась за одной из тканевых стен в глубине шатра.

— Фарун ! — возопила Чотан. — Что ты с ней сделал?

В этот раз Тайко выругался вслух. Ли встал со своего места и тяжело вздохнул:

— И как тебе это удаётся?

— Не знаю я, — он хлопнул по груди Ли. — Задержи Чотан. Я должен найти Чаку прежде, чем она взбудоражит остальных.

Бард бросился вслед за испуганной девушкой до того, как Ли опомнился. Чотан громко и яростно запротестовала.

За полотном, где скрылась девушка, оказалась небольшая комната, какие есть во всех тавернах, где бывал Тайко: маленькая, заставленная различными товарами и, конечно же, тёмная. Очень тёмная. Бард ударился голенью обо что-то длинное и тяжёлое и подавил крик боли. В отличие от других подобных комнат в тавернах, стены этой были не толще ковров на полу, поэтому он хорошо слышал, как Чотан бранила Ли, а также слышал зловещий ритм падающих ножей, с которыми играли женщины в зале.

— Хой! — вскрикнули они.

Сквозь их крик Тайко услышал приглушенный визг и снова споткнулся. Снова воспользоваться магией, рискуя испугать Чаку, или продолжать калечить себя во тьме?

— Проклятый дух! — пробормотал он и нащупал монетку в кошельке на поясе.

Сжимая её в кулаке, бард пропел заклинание — свет просочился между пальцами, не слишком ярко, но вполне достаточно для того чтобы не упасть в кромешной темноте. Приспособившись к слабому освещению, он пробирался вперед.

— Чака! — позвал он. — Чака, выходи. Всё хорошо.

Впереди всё было тихо. Он двинулся дальше. Задняя комната была больше, чем он ожидал, к тому же разделена тонкими висящими перегородками. Чака могла спрятаться за любой из них. Бард наткнулся на самое большое из огороженных помещений. Он аккуратно ступал среди коробок, бочек и мешков. Звуки таверны, приглушенные ткаными стенами, постепенно сливались в неразборчивый шум. Тайко тихо выругался. Не было и следа Чаки. Может, она проскользнула в одно из боковых помещений. Или девушка знала о каком-то другом проходе, который он пропустил, и убежала из таверны.

Тайко стиснул зубы. «Не волнуйся», — сказал он сам себе. — «Ты выбирался и из более дурацких передряг!»

Он начал разворачиваться, чтобы вернутся в главную комнату, как вдруг услышал голос Онга:

— Ах, моя красавица! Ты становишься прекраснее с каждым днём!

Бард замер, сильнее сжимая монету, чтобы заглушить её свечение. В темноте был виден свет из соседней комнаты там, где тканая стена образовала складку из-за какой-то коробки на полу. Входа в комнату здесь не было — очевидно, попасть туда можно было только из боковых помещений. Женский голос ответил Онгу на туйганском, и бард услышал, как трактирщик с мягкой укоризной цокнул языком.

— Милая, говори на языке шу.

Женщина хихикнула и ответила вызывающим тоном:

— Как прикажешь, великан!

Тайко не узнал голос женщины, но он был очень приятным и мелодичным, как звон маленьких медных колокольчиков, что носили туйганские женщины на манжетах своих рубах. Что за женщину очаровал Онг? И что более интересно, какая из них стоила проблем с её мужем, или отцом?

Растянувшись на земле, Тайко прополз немного вперед, чтобы заглянуть за занавес. От увиденного его глаза едва не выскочили из орбит.

В соседней комнате была нагромождена гора ковров, меха и дорогого восточного шелка. Поверх всего этого добра возлежал Онг, его рубаха была расстёгнута, и живот вывалился наружу. Развалившись в небрежной позе и поглаживая его живот, рядом с ним была Ибака! Её прекрасное лицо освещалось мягким, явно магическим, светом зелёной сферы из стекла. Онг поцеловал свой палец и прижал его к губам Ибаки.

— Ты дразнишь меня?

— Тебя, о мой герой? Никогда! — ответила Ибака и тряхнула головой.

Её пальцы остановились, и Онг дернулся, когда она выдернула волосок.

— Ах ты вероломная девка! — взревел он. — Думаешь, знакомство с драконом защитит тебя от его гнева?

Его голос стал низким и сильным, как будто вырывался из глубины груди:

— Мой гнев стирал целые деревни с лица этого мира и рушил горы! Ради тебя я стал человеком, а твоя красота — это всё что стоит между твоим народом и моей яростью! Как смеешь ты сердить меня?

— Нет, о великий защитник оазиса, конечно нет! — ахнула Ибака в притворном страхе и кинулась в объятия Онга с такой силой, что они оба скатились с нагромождённой кучи.

Тайко подавил в себе смех, отполз от занавеси и встал.

— Что сделал Онг? — воскликнул Ли в недоумении.

— Соблазнил Ибаку, — Тайко откинулся назад.

Главное помещение таверны опустело. Они были единственными из всего каравана, кто находился в павильоне, кроме ещё нескольких женщин оазиса, которые доигрывали последний раунд своей игры с ножами. Кувшин с пивом был оставлен на столе, и Тайко пил прямо из него.

— Онг сказал ей, что дух, охраняющий оазис, это он и есть! — Добавил бард. — Хитрый пёс!

— Я с самого начал понял, что он не так прост! Особенно когда он сказал, что туйганцы сделают всё, чтобы не оскорбить духа… — нахмурившись, произнёс Ли.

— Не знаю, верит ли Ибака в то, что её люди буду наказаны, если она не сделает Онга счастливым, но она действительно думает, что защитник оазиса влюблён в неё. Я лично убедился в этом, — сказал бард и указал пальцем на свои глаза. — Поверь, я стольким женщинам рассказывал сказки, что этот взгляд мне ни с чем не спутать.

— Всё равно это странно.

— Ха! — рассмеялся бард и сделал глоток из кувшина. — А где эта Чотан? Хотел бы я знать, что она скажет по этому поводу.