Екатерина Каблукова - Любовь дракона [litres]

Стоя у окна, она вдруг вспомнила другую ночь, ту, когда она видела дракона, летящего в свете полной луны. В голове эхом раздавались фразы: «Если вы уедете, Эмбер… он уже никогда не сможет летать…», «Вы наскучите ему так же, как и остальные!». Перед невидящим взором мелькали лица: Луиза, Матильда, Оливия… Потом все перекрыло его лицо. Амстел равнодушно смотрел на жену.

«Я отпущу вас…»

– Я не вынесу этого, – пробормотала она, забывшись.

– Эмбер? – окликнула сестра. – Что с тобой происходит?

– Ничего, – покачала головой та. – Я просто устала. Все эти балы…

Люси всплеснула руками.

– Да ты что! Это же самое замечательное, что может быть!

– Поверь, их столько, что они утомляют. Я бы с удовольствием провела пару вечеров в охотничьем домике… – У Эмбер вырвался вздох, больше похожий на всхлип. Она виновато посмотрела на сестру. – Прости, теперь я понимаю: мне не следовало приезжать. Ты права, я поругалась с мужем. Вернее сказать, я хотела уйти от него, но…

Она осеклась и прижала дрожащие ладони к лицу, чтобы скрыть слезы. Люси смотрела на нее, широко распахнув голубые глаза.

– Эм, – прошептала она с каким-то благоговением, – ты же любишь его!

– Да. – Та с горечью кивнула головой. – Я люблю его.

– Как такое возможно? Он – дракон, а ты… Ты всегда была такой рассудительной… Я думала, ты никогда никого не полюбишь.

– Полюбить несложно. Сложно потом… – Эмбер отошла от окна и с наигранным весельем посмотрела на сестру. – Расскажи еще что-нибудь!

Интуитивно поняв, что сестра хочет забыть о своих делах, Люси послушно начала повествовать о жизни в пансионе.

По комнатам девушки разошлись ближе к полуночи. Люси отправилась в свою спальню, которую она делила с подругами, Эмбер же приготовили комнату в гостевом крыле. Устав от переживаний, она почти мгновенно уснула, но ночью вдруг проснулась от чувства гнетущей тревоги и долго ворочалась в кровати.

Девушка попыталась списать это состояние на нервы и боязнь встречи с мужем, но чувствовалось и что-то еще. Она буквально физически ощущала какую-то опасность. Дело было даже не в завывающем за окном ветре или почти полной голубой луне, висевшей прямо над черными ветками деревьев. Опасность исходила изнутри, отравляя душу и заставляя дрожать всем телом.

Готовая в любой момент вскочить и поехать обратно, девушка с трудом дождалась рассвета. Розовато-серое небо с белесыми облаками и темно-фиолетовой полосой туч на горизонте лишь обострило страхи.

Быстро поднявшись, она поспешила найти директрису. Мадам Хелена завтракала в столовой вместе со своими воспитанницами. Девочки и девушки в одинаковых темных платьях сидели за длинным столом. Несколько женщин, судя по всему, преподаватели, пили чай рядом.

– Ваша светлость, доброе утро!

Хелена выжидающе посмотрела на девушек. Те послушно встали, хором приветствуя знатную гостью. Эмбер кивнула, даже не заметив вопрошающего взгляда своей сестры, и повернулась к директрисе.

– Я бы хотела поговорить с вами наедине.

– Конечно. – Та отложила льняную салфетку и кивнула воспитанницам. – Девочки, продолжайте!

Они вышли в коридор, и Эмбер просто накинулась на свою спутницу:

– Послушайте, мне необходимо уехать! Скажите, когда здесь проезжает ближайшая почтовая карета?

Хелена нахмурилась:

– Уехать? Куда?

– Обратно в столицу. Это трудно объяснить, и вы, скорее всего, сочтете, что я сошла с ума, но… – Девушка замолчала.

Директриса кивнула:

– Продолжайте.

– Я… там что-то случилось. Что-то страшное! И мне обязательно надо вернуться как можно скорее!

Хелена встревоженно посмотрела на нее:

– Вы уверены?

– Ах, я не знаю! – Эмбер всплеснула руками. – Просто… Я чувствую, что мне срочно надо ехать!

– Понимаю, что вы хотите сказать. – Хелена задумалась. – Я распоряжусь запрячь мой собственный экипаж. Надеюсь, это не займет много времени.

Герцог Амстел с трудом открыл глаза. Голова болела, во рту пересохло, тело сотрясала странная дрожь. Сердце, напротив, бешено колотилось, будто стремилось выпрыгнуть из груди. Каждый вздох давался с трудом.

Он попытался пошевелиться, но с удивлением обнаружил, что закован в цепи. Дорожный костюм, который он так и не удосужился сменить, смялся и был весь в грязи.

Нахмурившись, герцог попытался вспомнить, как оказался здесь, но бесполезно. Последнее, что он помнил – это гостиничный номер Оливии и саму хозяйку, сидевшую в полумраке, спиной к окну. Так, чтобы он не видел ее морщин.

Фернанд требовал, чтобы она не смела приближаться к Эмбер и, кажется, говорил какие-то колкости. Ливви повернулась, подбросила дрова в камин. По комнате разливался приторный запах ее духов и чего-то еще. Сладко-прелый, с таинственными нотами, он будоражил кровь, заставляя дрожать всем телом.

Потом была тьма.

Герцог приподнялся на локте и попытался осмотреться, но не смог ничего разглядеть. Он нахмурился. Царившая вокруг темнота – Фернанд суеверно остерегся называть это место склепом – не должна была мешать острому драконьему зрению, однако… Он попытался еще раз. Безрезультатно. Лишь голова отозвалась резкой болью.

Амстел тихо застонал. Он знал только одну вещь, которая вызывала подобное состояние. Сонная одурь. Трава, которая может связать кровь дракона, лишая его возможности превращения и оставляя лишь человеческую сущность.

Похоже, бывшая любовница решила отомстить и подбросила листья в камин, когда подкладывала дрова. После чего, дождавшись, пока он потеряет сознание, передала его в руки сообщнику. В том, что у Оливии был сообщник, герцог не сомневался, как и в том, что прекрасно знает его имя. Оставалось только ждать, когда тот появится в этом узилище.

Амстел откинулся на солому, брошенную на пол вместо матраса, и устало прикрыл глаза. Ждать пришлось долго. Озноб, охватывающий тело, сменился жаром. Хотелось встать и потянуться, разминая затекшее тело. Чувство тревоги возрастало, грозя перерасти в панику. Герцог еле сдерживался, понимая, что эти желания – последствия Сонной одури.

Резкая боль в мышцах заставила его поморщиться. Рубашка уже промокла от пота, и Фернанда вновь бил озноб. Он завозился, устраиваясь поудобнее, насколько это было возможно. Бряцанье цепей и шорох подгнившей соломы заглушили звуки шагов. Рассохшаяся дверь скрипнула, и в темноту ворвался яркий свет факела.

Герцог заморгал, словно сова, пытаясь прогнать застилающий глаза красный туман.

Поставив факел в крепление на стене, Лотар подошел ближе.

– Ну здравствуй… отец.

– Лотар, – герцог коротко кивнул, будто они были на светском приеме, – как поживаешь?

– Оставь эти светские штучки! Думаешь, они тебе помогут?