Алибек Бектурганов - Энуэмент. Дилогия [СИ]

— Я серьезно тебе говорю, — продолжила женщина, слегка отстранившись от него, но держа свои руки на его плечах. — Ты очень изменился. Взгляд стал другой, поведение. Да и внешне. Плечи шире, спина больше. Ты больше не похож на алвского изящного мальчишку. Теперь тебя можно принять за рурца, привлекательного такого юного рурца.

— Скажите тоже. Мне для этого нужно стать намного выше.

— Как ты? — Не стала больше продолжать эту тему Тания.

— Спасибо, хорошо, — ответил Радмир, беря женщину под руку. — Вы как?

— Ой, мы нормально, — с готовностью отозвалась лани Тания. Сколько он себя помнил, она всегда любила поговорить. — Вот Марк, наконец, нашел постоянную работу. Твоя мама просто гений! Такую руку ему отрастила и денег не взяла. Ты бы поговорил с ней. Это же неправильно. Каждая работа нуждается в оплате.

— Так то работа, — Радмир покачал головой. — А для лана Марка она не работала.

— Но… — Впервые на его памяти не нашлась что ответить лани Тания.

Женщина, ведомая им, быстро предъявила какие-то документы смотрителю, что стоял у входа. Тот молча осмотрел их, кивнул, и они вошли в здание городского склепа.

Вообще-то, раньше это было родовым склепом одного из родов империи, но триста лет назад род закончил свое существование, а это здание отдали муниципалитету города. Тот же в свою очередь продал его кому-то, а этот кто-то решил открыть склеп для тех, у кого не было своих земель в черте города. Простым жителям он был недоступен, только дворянам и аристократам, но последние никогда им не пользовались. Им хватало семейных склепов на их родовых землях.

— Но Радмир, — женщина серьезно посмотрела на него. — Это же неправильно. Я прекрасно знаю расценки за такую услугу у целителей. Пойми, хоть мы и обедневшая семья дворян, но и у нас есть гордость.

— Лани Тания, — Радмир повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Он не хотел задеть чувства этой гордой и такой сильной женщины, поэтому мягко улыбнулся. — У вас есть гордость, и я это прекрасно понимаю, только вы смотрите на это вес под неправильным углом. Это не одолжение с нашей стороны. Ни в коем случае. Вы с ланом Марком, не чужие нам с матерью люди, а со своих близких мы деньги не берем. Я вот думаю, что если бы мне вдруг понадобилась помощь, то вы бы мне ее оказали и денег требовать за это не стали бы. Так и в этой ситуации. Поэтому, пожалуйста, не нужно больше говорить о деньгах. У нас была возможность помочь, мы помогли.

Лани Тания несколько секунд серьезно рассматривала его лицо и глаза, словно пытаясь прочитать его мысли.

— Я была права, ты очень сильно вырос, Аки, — произнесла она с грустной улыбкой. — Ты будешь замечательным главой рода.

— Конечно, — позволил себе усмехнуться Радмир. — Только вы забыли, что я безродный.

— Глупости это все, — отмахнулась она от его слов. — Это либо в тебе есть, либо этого в тебе нет. Благородство, оно в крови. В тебе это есть, а остальное — детали.

Так, разговаривая, они почти прошли длинный и светлый коридор со множеством дверей, пока не остановились у одной из них. Двери в коридоре были сделаны из темного дерева, что создавало контраст со светлым цветом стен. На каждой двери золотисто-черными цифрами был прибит номер. На двери, перед которой они остановились, номер был восемьдесят три.

Радмир невольно посмотрел по сторонам. Разговаривая, он не обращал особого внимания на окружающую обстановку. Поэтому, только осмотревшись, он смог заметить, что стены не просто покрашены в однотонный светлый цвет, а еще и украшены красивыми и затейливыми узорами, расположенными в нижней трети стен. Узоры были выполнены немного более темной краской, поэтому они были не так сильно заметны на первый взгляд. Все это вместе с темными деревянными дверями, на которых был прекрасно виден природный рисунок, создавало очень умиротворяющую и приятную атмосферу.

— Ты иди, — лани Тания сделала шаг в сторону. — Я несколько дней назад приходила сюда.

Радмир лишь молча кивнул и вошел. Чуткость мамы Веданы была сейчас очень кстати, потому что даже он сам не знал, как поведет себя.

Комната оказалась довольно просторной. На стены в два ряда были прикреплены небольшие прямоугольные плиты, под которыми были полки. Насколько знал Радмир, эти плиты были прикреплены не на сами стены, а на дверцы специальных, несгораемых, сейфов, в которых хранились либо урны с прахом, либо же гробы с телами. В этой комнате плиты были небольшие, поэтому тут были одни урны с прахом. Он не спрашивал, почему чета Эвре, у которых были иланийские корни, предпочла сжечь тело Веданы, несмотря на традиции. Это было их дело, личное. И лезть в него без спроса, было бы большой грубостью с его стороны.

Нужная ему плита нашлась очень быстро. Даже слишком.

«Ведана Эвре» гласила, выполненная красивым шрифтом, надпись наверху плиты темно-серого цвета. Далее, посередине шла надпись. «Дата рождения — пятнадцатый день третьего месяца две тысячи семнадцатого года эпохи эстарликса. Дата смерти — тридцать восьмой день пятого месяца две тысячи тридцать третьего года эпохи эстарликса».

Здесь тоже родители Веданы немного отличились. Обычно, даты в Ауалуре указывали с применением декад. Например, пятый день второй декады, шестого месяца года такого-то.

Уже в самом низу плиты была выведена последняя надпись на плите, «Любимая дочь и друг, которая своим недолгим присутствием осветила наши жизни».

Правый верхний угол плиты украшал портрет Веданы, на котором она беззаботно и счастливо улыбалась. Радмир прекрасно помнил эту фотографию. Она была сделана на его дне рождении, в тридцать шестой день пятого месяца в две тысячи тридцать третьем году эпохи эстарликса…

Радмир невольно сильно сжал челюсти, отчего желваки заиграли на его лице. В нем вспыхнуло сильное желание найти оставшихся членов Дома Чайной розы и сделать с ними что-нибудь. Не важно, что именно, просто хоть что-нибудь.

Он закрыл глаза и сделал пару медленных и глубоких вдохов и выдохов. Желание устроить локальный геноцид оставшимся членам Дома Чайной розы, начало медленно утихать.

— Привет… — негромко произнес он, после того как успокоился. Потом помолчал несколько секунд и продолжил. — Я понимаю, что это странно. Но мне, почему-то кажется, что нужно вначале поздороваться… — Радмир вновь замолчал и сделал шаг вперед. — Думаю, со стороны это похоже на шизофрению. Стоит разумный и разговаривает сам с собой. Интересно, после этого его еще можно называть разумным?

Радмир вновь замолчал. Закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Обер, что я несу? — Покачал головой. — Никогда не думал, что это так… — Он не смог подобрать нужного слова, поэтому продолжил свой диалог уже на другую тему. — Я, наверное, сейчас очень смешной, да, Веда? Боги, как же мне тебя не хватает, — к его горлу подкатился ком, но он, еще раз глубоко вздохнув, продолжил. — Ты бы сейчас громко надо мной смеялась, а потом что-нибудь сделала бы или сказала… — Алв вновь замолчал на несколько секунд. — Я очень сильно по тебе скучаю, Веда… — Опять молчание. — Знаю, это уже ничего не изменит, но я отомстил за тебя. Я убил тех тварей… Вот только легче мне не стало. Знаешь, я понял, что месть, она не сделает боль меньше, не принесет облегчения. Месть — это путь в никуда. Саардан это может подтвердить. Он ведь тебе там уже все рассказал, да? Ты ведь у нас тоже воин. Ту главную тварь ты хорошо отделала тогда, жаль, их было слишком много для тебя одной. — Он тяжело вздохнул и в который уже раз замолчал. — Ты прости меня, Веда. Прости меня, за то, что, когда я был нужен тебе больше всего, меня не было рядом. За мою трусость после этого. За то, что так долго собирался к тебе. Хорошо? Я так больше не буду. Я исправлюсь. Клянусь. — Радмир достал из кармана небольшую коробочку. — Как ты и просила, я донес до тебя твой подарок, — он раскрыл коробочку, в которой оказалось золотое кольцо. Оно было небольшим, с красивой ромашкой, инкрустированной драгоценными камнями. — Ромашка, твоя любимая. Сколько сил мне пришлось затратить на то, чтобы скрыть его от тебя и все напрасно…