Патриция Маккиллип - Мастер Загадок [трилогия]

Стоя близ сосны в терзаемых ветром лесах между Имрисом и Херуном, он вдруг почувствовал, что готов рухнуть наземь от перенапряжения. Сосредоточиться не удавалось; ветер словно разметывал его мысли. Тело, которому он лишь от случая к случаю уделял внимание, властно требовало своего. Он дрожал; из памяти не уходил запах горячего мяса, которое только что принесла ему Лира. Обрывки жизни арфиста вспышками проносились в голове. Он слышал звучный и четкий голос, говорящий с королями, с торговцами, с Гистеслухломом, и загадки его были не в словах, но в том, чего он не говорил. Затем еще одно воспоминание обдало жаром все сознание Моргона, исторгнув из него крик. Он почувствовал, что северный ветер вгрызается уже в самые его кости.

— Я едва не убил его… Я преследовал Высшего через весь Обитаемый Мир, чтобы расправиться с ним.

Знакомая резкая боль проснулась в его сердце.

— Он оставил меня в лапах Гистеслухлома. Он мог бы убить Основателя полусловом. Вместо этого он играл на арфе. Неудивительно, что я не мог его признать.

— Моргон, здесь холодно.

Рэдерле обвила рукой его плечи; даже волосы ее на ощупь были ледяными. Он попытался прояснить свои мысли, но там продолжали рыдать ветра, и он снова увидел лицо арфиста, невидящее, поднятое к небу.

— Настоящий Мастер…

— Моргон.

Он ощутил, что она проникает в его разум, удивленный тем, что допустил это. Новое ощущение его успокоило — мысли девушки были чисты. Он отстранился от Рэдерле и посмотрел в ее темное лицо.

— Ты никогда еще так не сердилась из-за меня.

— О, Моргон… — Рэдерле снова взяла его за плечи. — Ты же сам сказал: ты устоишь. Таким ты был ему нужен, вот он и бросил тебя у Гистеслухлома. Я как-то бестолково говорю… Ты научился выживать. Думаешь, что для него это было легко? Несколько сотен лет, играя на арфе, служить Гистеслухлому, дожидаясь Звездоносца?

— Нет, — ответил он миг спустя, думая об изломанных руках арфиста. — Он обращался с собой столь же безжалостно, сколь и со мной. Но для чего?

— Найди его и спроси.

— Я даже с места сойти не могу, — прошептал Моргон.

Разум Рэдерле снова коснулся его; он почувствовал, что его мысли окончательно засыпают в ее осторожном мысленном объятии. Он терпеливо ждал, пока она обследовала пространство впереди. Он шагнул, понятия не имея, куда он движется, и начал догадываться, какого терпения и доверия требовал от нее сам. Они ушли не очень далеко, но он снова ощутил невероятную усталость — однако шаг за шагом продолжался их путь через леса. На заре они достигли северного рубежа Имриса. И здесь, когда поднялось красное солнце, сулящее бурю, они отдохнули.

Потом они обернулись воронами и пролетели над Марчером. Дикое холмистое пограничье казалось спокойным; но ближе к вечеру птицы заметили внизу вооруженный отряд, охраняющий груженые повозки, с грохотом катившиеся к Кэруэддину. Моргон круто свернул и бросился вниз, к ним. Он вторгся в разум одного из воинов, когда приземлялся на дороге, чтобы избежать нападения во время перемены облика. И, став собой и достав меч из воздушных ножен, повернул его звездами к замершему от удивления имрисцу. Звезды тревожно блеснули в неярком свете.

— Моргон Хедский, — выдохнул воин.

Это был поседевший, израненный в боях ветеран; его глаза, запавшие и красные, видели страшные рассветы и горестные сумерки на многих полях. Он остановил вереницу повозок позади себя и спешился. Все прочие молча наблюдали за происходящим.

— Мне нужно найти Ирта, — сказал Моргон. — Или Алойла. Или Астрина.

Имрисец коснулся звезд на поднятом мече благоговейно, словно принося присягу. И тут же захлопал глазами, ибо черная ворона села на плечо Моргона.

— Я Лейн Марчер, двоюродный брат Высокого Владетеля Марчера. Я не знаю Ирта. Астрин в Кэруэддине; он может сказать тебе, где находится Алойл. Я везу оружие и припасы в Кэруэддин, авось пригодятся. Будь я на твоем месте, Звездоносец, я бы и носа не совал в эту обреченную страну. Не говоря уже о трех звездах.

— Я пришел биться, — сказал Моргон.

Тут земля стала шептать ему о своем законе, преданиях, древних мертвых под его стопами, и его тело словно принялось томиться по новому обличью. Глаза имрисца пробежали по его изможденному лицу, богатой, но очень поношенной рубахе, несколько нелепо смотревшейся среди этих диких, опасных, зимних холмов.

— Хед, — произнес он, и внезапно изумленная улыбка стерла отчаяние с его лица. — Что же, все прочее мы испробовали. Я бы предложил себя тебе в спутники, господин, но думаю, одному тебе будет безопасней. Есть лишь один человек, которого Астрин хотел бы увидеть больше, чем тебя, но я не стал бы биться об заклад, сможет ли он теперь его увидеть.

— Хьюриу. Все еще неизвестно, где он?

Воин устало кивнул.

— Где-то в Обитаемом Мире среди живых или мертвых. Даже волшебник не может его найти. Думаю…

— Я найду его, — вдруг сказал Моргон.

Имрисец молчал, его улыбку сменила откровенная и почти невыносимая надежда.

— Найдешь? Это даже Астрину не удается, и сны его полны мыслей о Хьюриу. Господин, кто ты и что ты? Ты стоишь здесь, дрожа от холода, а я верю в твое могущество. Я уцелел в бойне на Равнине Ветров. Иногда ночью, просыпаясь и вскакивая, я жалею, что не остался там.

Он покачал головой, и рука его потянулась к Моргону, но упала, так и не коснувшись князя Хеда.

— Теперь иди, — сказал воин. — Убери свои звезды с глаз подальше. Удачно тебе добраться до Кэруэддина. Поспеши, господин.

Вороны летели на восток. Путь их лежал над другими длинными вереницами повозок с припасами и караванов свежих лошадей; они отдыхали под стрехами богатых домов, где во дворах было душно от дыма и все дрожало от грохота кузниц. В дыму сверкали доспехи и угадывались темные потные бока пахарских лошадок — это собирались в путь ополченцы, чтобы вступить в Кэруэддин. Юнцы, почти мальчишки, и крепкие, много повидавшие пастухи, землепашцы, кузнецы, даже торговцы, наспех прошедшие обучение, готовились в поход. И вороны спешили вперед изо всех сил. Они летели вдоль Тула, бегущего к морю темными зигзагами среди опустевших полей.

Моргон и Рэдерле добрались до Кэруэддина на закате; небо походило на великолепное боевое знамя, раздираемое крепким ветром. Город со всех сторон был окружен тысячей костров, словно его осаждали свои же. Гавань же оставалась свободной — торговые суда из Исига и Ануйна входили в нее с вечерним приливом. Прекрасное жилище имрисских королей, выстроенное из обломков города Властелинов Земли, как самоцвет, полыхало в лучах заката. Вороны прянули в тень перед запертыми воротами и здесь, на пустынной улице, приняли прежнее свое обличье. Они не сказали друг другу ни слова, лишь смотрели друг на друга так, словно не виделись вечность. Моргон привлек к себе Рэдерле и подумал: неужели его взгляд настолько же иссушен усталостью? Он коснулся ее разума; затем, поискав в глубине дома, нашел разум Астрина.