Марина Баринова - Пляска на плахе. Цена клятвы [СИ]

— Раз у нас сегодня вечер откровений, давай выкладывай, почему ты до сих пор не отволок меня в тюрьму.

— Начну с очевидного, — Гвиро выпустил струйку дыма. — Ты — не сионьора этого города. Это означает, что, несмотря на твою ответственную службу Гивою, многих привилегий, доступных гражданам, ты лишена. Согласно закону, ты сможешь получить право на полноценное гражданство, лишь прожив здесь двадцать лет.

— Я вагранийка, не забывай, — перебила его Артанна. — Когда придет срок, даже постареть не успею.

Помощник наместника кивнул.

— Твоя правда. Но за прошедшие восемь лет ты уже осознала, как мало способна сделать законным путем. Став моей женой, ты сразу же получишь статус синьоры и сможешь оказывать влияние на жизнь города. Прямое влияние, Артанна. Ты очень нравишься мне как женщина, не буду спорить. Но, если бы меня волновало лишь это, я бы не предложил тебе брак.

— Допустим. Но тебе-то это зачем? Ты мог бы точно так же прикрывать мою задницу, пока я тихонько вершу маленькое подпольное правосудие в соответствии с собственными извращенными понятиями о справедливости.

— Я не согласен ждать двенадцать лет, — пожал плечами Гвиро. — Какими бы ни были твои методы, они здорово мне помогают. В частности, я особенно благодарен тебе за помощь чужакам. Известно, что в Гивое обращаются с ними… Не так, как они того заслуживают. Ты сама родом из Ваг Рана и знаешь, о чем я говорю. То, что ты приняла эту проблему близко к сердцу, достойно восхищения. По правде говоря, поняв, зачем ты творила тот бардак, я проникся к тебе уважением. И, поверь, это было задолго до того, как мы начали проводить вечера вместе.

Артанна заливисто расхохоталась.

— Выходит, твое предложение руки и сердца — лишь обещание взаимовыгодного союза, основанного на уважении и сотрудничестве?

— И лишь немного — на похоти. Грешен, — улыбнулся Гвиро. — Не буду лгать, я, в силу возраста, уже не способен испытывать юношеских страстей, поэтому признаваться в любви не стану.

— Только попробуй — и, клянусь, я затолкаю бы тебе этот перстень в место, из которого его с трудом достанет даже мой лекарь, — беззлобно проворчала вагранийка.

Федериго Гвиро улыбнулся еще шире.

— Не буду подвергать сомнению твои способности. Так ты согласна?

Внизу под балконом Веззам затаил дыхание. Он не верил в чудеса и помощь богов, но сейчас был готов молиться всем святым, лишь бы Артанна отказалась.

Наемница покачала головой.

— Так быстро подобные решения не принимаются, синьор. Предложение заманчивое, спорить не буду. Но мне нужно подумать.

— Надеюсь, не двенадцать лет?

— Думаю, я управлюсь немного быстрее.

Веззам закрыл глаза и с облегчением выдохнул. Возможно, слишком шумно. Наемница резко оторвалась от Гвиро, и прищурив глаза, свесилась с балкона.

— А это еще кто там? — громко спросила она.

Веззам вжался в стену. Нет, Артанна не могла его увидеть. С его позиции было трудно разглядеть, что происходило в другом конце переулка, но ваграниец услышал звук приближающихся шагов — кто-то бежал прямо к дому. Веззам присел и почти ползком добрался до пристройки, откуда открывался более широкий обзор.

К дверям дома Гвиро, путаясь в юбках, подбежала полноватая женщина в белом чепце и принялась исступленно молотить кулаками по дереву. Ее истошный крик неприятно взрезал погруженную в тишину улицу.

— Синьор Гвиро! Синьор Гвиро! Помогите!

Щелкнул засов, из-за двери высунул нос один из охранников.

— Чего тебе? Не видишь — ночь на дворе.

— Убивают! — не унималась женщина. — Помогите во имя Хранителя!

— Вот же дурная баба! — заворчал привратник. — Сказал тебе — утром приходи. И не сюда, а в ратушу.

— Смилуйся! Он же сейчас ее убьет!

Артанна и Гвиро переглянулись. Наемница спрыгнула со своего насеста и стремительно прошла в спальню. Высунув седую голову на балкон, она обратилась к застывшему на месте Федериго:

— Чего ты ждешь? Человек в беде.

Гвиро поднялся с места и пошел за наемницей, на ходу затягивая пояс халата. Артанна успела натянуть штаны и, накинув куртку на плечи, уже возилась с сапогами.

— Спустись и выслушай ее, — сказала она.

— Ночь на дворе…

Артанна теряла терпение.

— Хочешь, чтобы я сама разобралась?

— Господи, нет! Успокойся.

Гвиро сунул ноги в мягкие тапки и открыл дверь. Артанна пронеслась по коридору и в несколько прыжков спустилась по лестнице. В холле было светло. Горожанка продолжала причитать.

— Впусти ее, — приказал хозяин дома из-за плеча наемницы.

Охранник с неудовольствием посторонился.

— Я тебя знаю, — Сотница внимательно всматривалась в лицо женщины. — Ты Кларетта, жена плотника Вазаша. Вагранийца.

— Госпожа Артанна! — взвизгнула горожанка, бросившись к ней. — Какое счастье, что вы здесь! Вазаш успел послать за вами в поместье.

— Что случилось?

— Нареза в беде. Маттео хочет ее убить!

— Не так быстро, женщина! — повысил голос Гвиро. — Расскажи все с самого начала.

Кларетта смахнула слезу и попыталась взять себя в руки. Чепец съехал вниз, обнажив вьющиеся темные волосы с легкой проседью.

— У корабельного мастера Паоло из порта есть сын, Маттео. Долговязый тип с рыбьими глазами.

— Помню его, — кинула Артанна. — Неприятный юноша. Его семейка водится с Танором. Что он сделал?

— Маттео повадился ухаживать за моей Нарезой. Дочка у меня красивая, от поклонников отбоя нет. Но она ему отказала, потому как у Маттео уже женат. Так и сказала ему — Хранителю угодно, чтобы муж только с одной бабой в койку ложился.

— Но, как я понимаю, его это не убедило?

— Угу, — всхлипнула Кларетта. — Он снова и снова приходил к нам в мастерскую. Потом начал преследовать: то на рынке Нарезу перехватит, то после службы в Святилище подойдет. Приставал, дарил подарки, обещал всяческую роскошь, но дочка у меня упрямая. А потом случилось несчастье.

Артанна усадила женщину на скамью.

— Продолжай.

— С месяц назад отправила я Нарезу в деревню, что в половине дня пути на север. Вазаш работал над большим заказом для старосты общины. Нареза должна была показать чертежи и привезти ответ, все ли старосте пришлось по душе. Мальчишки-то еще малы для таких дел, боязно мне их так далеко отпускать. Хранитель свидетель, сколько раз я отправляла дочку, никогда ничего плохого с ней в пути не случалось. А тут… Маттео, сукин он кот! — Гвиро бросил неодобрительный взгляд на горожанку, но та не заметила, занятая рассказом. — Он ее подстерег. Должно быть, целый день караулил, потому как поймал уже на подъезде к городу.

— Что он сделал?

— А что похотливые мужики делают с молодухами? Снасильничал! Сказал, раз она не хотела по-хорошему, то он возьмет ее против воли. А затем пообещал, что, если Нареза кому-то расскажет, то и вовсе ее убьет. Мне она поведала только сегодня, да и то потому, что понесла от этого выродка.