Себастьян Кастелл - Чёрная Тень

— Я тебе говорил, что крокодилы просто обожают такие местечки? — спросил Рейчис, сидя у меня на плече и вглядываясь в простиравшееся перед нами болото.

— И не раз, — я снова пошел вперед, стараясь ступать как можно тише, и все же от каждого моего шага листья хрустели, а насекомые жужжали с удвоенной силой.

— Келлен, вот реально дурацкая идея.

— И это ты тоже уже говорил.

Рейчис обычно только рад отправиться бродить среди ночи по мрачным местам, но в этом болотистом лесу мы оба отчего-то были напряжены. От того, что мы искали существо, умеющее призывать духов, демонов или подобную нечисть, которая может нас прикончить, или уничтожить наши души, или съесть нас живьем, легче не становилось.

— Если бы ты просто поцеловал девчонку, как я тебе сказал…

— И чем бы это помогло?

Белкокот фыркнул.

— Она бы так разозлилась, что избила бы тебя до полусмерти! Так сильно, чтобы ты и думать забыл, как рисковать нашими жизнями в поисках какой-то чокнутой ведьмы-шептуньи. Ты бы сейчас, например, искал мага, владеющего заклинанием заморозки, которое исправит твою распухшую рожу! — он разразился безудержным хихиканьем, и ему пришлось впиться когтями мне в плечо, чтобы не свалиться.

— Ах ты маленький засранец, я так и знал, что ты меня подставляешь!

Он не сразу успокоился. А потом сказал:

— Нет, я серьезно, тебе нужно было ее поцеловать.

Мне хотелось схватить поганца и закинуть на ближайшее дерево, но он бы просто спланировал обратно мне на голову. Треск у нас за спиной заставил меня резко обернуться, так что я едва не уронил Рейчиса. Но я ничего не увидел.

— Просто ветер, — заметил белкокот. — Он носит листья, а они…

— Я знаю, как это работает.

— И все равно надо было подождать Фериус.

Ага, подумал я, когда новый порыв ветра закружил листву вокруг нас. Я тоже так думал.

— Фериус не пустила бы нас, — сказал я не столько Рейчису, сколько самому себе. — Она сказала бы очередную ерунду вроде: «Никогда не обращай внимания на слухи про знахарок и ведьм-шептуний, малыш… это просто чушь».

Рейчис ухмыльнулся.

— А потом Рози сказала бы: «Моя… сестра… без нужды сочувствует… отшельникам», — собезьянничал Рейчис.

Для зверя он довольно хорош в передразнивании людей.

— А Фериус ответила бы: «Сестра, так говорят перед тем, как подрацца».

— Точно-точно, а потом Рози бы ввернула: «Ты сбилась с пути, идущая по пути Полевой Ромашки. Теперь мы должны драться насмерть… а может, просто снова играть в карты и таращиться друг на друга».

На меня напал такой хохот, что мне пришлось ухватиться за дерево, чтобы не упасть. Мы с Рейчисом продолжали этот выдуманный разговор, все глубже заходя в болото. Мы знали, что надо бы остановиться, но почему-то не могли.

В конце концов Рейчис сказал:

— Знаешь, почему это дурацкая затея?

— Ты уже сказал. Раз десять.

— Да, но ты знаешь, почему это дурацкая идея?

Я остановился.

— Почему?

Рейчиса пробрала дрожь.

— Потому что у меня от этого места мурашки по шкуре, а я белкокот, обычно это мы вызываем у других мурашки.

Мы услышали легкий смех, словно ветроловка закачалась на ветке. Он танцевал вокруг нас, будто каждая нотка крепилась к спинке летающего вокруг нас насекомого.

— Кто там? — спросил я, уже запуская руки в мешочки за поясом.

— Неужели никто не предупредил тебя, господин меткий маг? Опасно связываться с Мамой Шептуньей в ее собственном доме.

Рейчис заворчал и принюхался.

— Я ее не вижу.

— Кто ты? — спросил я и закрыл глаза, чтобы понять, откуда донесется ответ.

— Зачем спрашиваешь, джен-теп? — она протянула это слово, так что оно прозвучало как джеенн-теееееп. — Может, пытаешься обмануть Маму Шептунью? Может, пришел убить ее?

— Мы никого не собираемся убивать, — парировал я.

— Нет?! — переспросил Рейчис, и в его голосе явно прозвучало разочарование.

Мои попытки определить по звуку, местоположение ведьмы позорно провалились. Она словно бы носилась по воздуху вокруг нас. Рейчису тоже не удавалось уловить ее запах.

— Что-то здесь не так, — заключил белкокот.

— Мои духи не хотят, чтобы вы нас выследили, меткий маг. Они колеблют воздух. Духи всегда помогают Маме Шептунье.

— Тогда почему ты боишься показаться? — спросил я. — Предпочитаешь оставаться невидимкой, заражая невинных Черной Тенью?

— Черной Тенью? — выплюнула она. — Не надо говорить тут такие вещи, меткий маг.

Шорох листьев и хруст густого подлеска наполнили воздух.

— Хочешь увидеть Маму Шептунью? Берегись своих желаний.

Я совсем не ожидал увидеть фигуру, появившуюся из-за деревьев. Я воображал женщину за сорок или даже за пятьдесят, крупную и мощную. А увидел девочку лет десяти-одиннадцати, не больше, босую, в простом крестьянском платье до пят. Волосы у нее были длинные и черные, и на ней была шляпа, которая, не будь она такой помятой и потертой, подошла бы какому-нибудь богатому господину.

— Ты еще ребенок, — сказал я вслух. Наверно, не лучшая моя идея.

— Я — то, что ты видишь, меткий маг, и то, чего ты не видишь, тоже.

Рейчис издал низкое ворчание.

— Она мне уже не нравится.

Девочка сделала еще один шаг к нам, и чем ближе она подходила, тем сильнее мне становилось не по себе от ее присутствия, словно она была здесь своя, а мы чужие.

— Не подходи, — сказал я.

— А то что? — спросила она, голос у нее был детский, а манеры — взрослой женщины. — Сожжешь меня своими чарами? Давай, меткий маг, покажи Маме Шептунье, на что ты способен.

Я вовсе не собирался поджаривать девчонку, даже если она и не была девчонкой.

— Я не хочу ссориться. Мне нужно кое-что спросить.

Девочка усмехнулась.

— А вдруг я хочу поссориться?

Вот тебе и мягкий подход. Я поднял руки, взяв внушительное количество порошков, чтобы произвести впечатление. Я не собирался целиться в нее, просто хотел сделать предупредительный взрыв, но едва я подбросил порошки в воздух, ее губы зашевелились, и я услышал шептание. Порошки внезапно вылетели у меня из рук, закружились в высоте и полетели прямо на меня и Рейчиса. Я нырнул как раз вовремя — они пролетели надо мной, смешались и взорвались красно-черным сиянием, которое, коснись оно меня, могло бы здорово обжечь.

— Моим духам не нравятся твои чары, меткий маг. Не надо было приходить сюда и связываться с Мамой Шептуньей. Им это не нравится, нет, совсем не нравится.

— Я же сказал, что не желаю ссориться!

Девочка снова подошла ближе, совершенно безвредная на вид, и посмотрела широко распахнутыми, невинными глазами.

— Может, нет, а может, и да. Посмотрим, что скажут мои духи.

И снова я, будто зачарованный, смотрел, как ее губы едва заметно шевельнулись, и услышал, как ветер шевельнулся в ответ. Вскоре ветер усилился, вихрясь вокруг нее, и послышались другие голоса… которые я узнал.