Себастьян Кастелл - Творец Заклинаний

Я сунул руки в мешочки. Мои пальцы были влажными от крови Читры.

— Иду, — сказал я.

Медленно поднявшись, я вышел к Pa-мету. Его фигура была объята алыми сполохами магической энергии. Бесконечный океан магии, вздымавшийся волнами, опадающий и вновь вздымавшийся. Это было похоже на картину, изображающую рождение первого лорд-мага. Pa-мет кивнул мне — почти дружески.

— Хорошо. Очень хорошо. Так гораздо лучше. Ты не предназначен для этого мира, Келлен. Ты предназначен…

Я вскинул руки. Порошки полетели вперед, поблескивая в свете магии Ра-мета. Несколько мгновений я стоял неподвижно, ожидая, когда черные и красные крупинки соединятся и между ними проскочит искра, а потом сотворил магический жест и произнес формулу. Я выговаривал слова медленно и четко, и они звенели в ночном воздухе:

— Караф Читра.

Pa-мет воздел руки, сотворив жест заклятия щита, который без труда закрывал его от всех моих прежних атак. Он выглядел слегка разочарованным.

Огненный сгусток полетел в него; языки пламени напоминали когти, вцепившиеся в невидимый барьер.

— Я ведь говорил тебе, парень, — сказал он. — Нужно гораздо больше магии, чтобы…

Pa-мет осекся, когда два заклятия столкнулись. В воздухе заплясали красные и черные искры. Щит Ра-мета загорелся изнутри. Не прошло и секунды, как он схлопнулся, и огонь, напитанный жизнью и смертью Читры, объял Ра-мета. Кроваво-красное пламя пожирало его одежду, его плоть. Ра-мет закричал и рухнул на землю. Больше он не шевелился.

Кровь Читры придала сил голосу ярости ее народа.

Я смотрел на Ра-мета. Он лежал на земле, посреди почти идеального круга, оставленного его щитом, прежде чем он взорвался. Я ждал, пока, наконец, не увидел, что грудь Ра-мета медленно вздымается и опадает. Он был еще жив. Я достал из карманов еще по порции порошков. Надо было завершить начатое.

Что-то странное случилось с моим зрением. Лес — вернее, то, что от него осталось — по-прежнему стоял передо мной. Сожженные деревья и обгоревшие тела людей и белок так же лежали, раскиданные по поляне. Кругом было тихо. И все же, когда я закрыл правый глаз и посмотрел вокруг только левым — окруженным метками Черной Тени, — поляна словно ожила. Яростные вопли, стоны боли, предсмертные крики эхом отдавались в ушах. Я вздрогнул. Не потому, что эти видения пугали меня. Нет, они, наоборот, придавали мне сил.

— Отравление угарным газом, да, малыш?

Я оглянулся и увидел Фериус Перфекс. Она шла ко мне, ведя в поводу двух лошадей.

— Не представляю, о чем ты говоришь, — отозвался я, снова поворачиваясь к Ра-мету.

— Твоя сестра поправится, если тебе вдруг интересно, — сказала Фериус. — Мелкий засранец тоже жив.

Мне казалось, что отметины вокруг глаза пришли в движение, проникая под кожу — холодные и обжигающие одновременно. И от этого я почувствовал себя живым. Сильным.

— А что насчет тебя?

Слова слышались будто сквозь вату. Словно их произносил кто-то другой. Кто-то глупый и слабый. Тот, кто не понимал, что враг повержен и беспомощен. Я опустил руки в карманы, чувствуя под пальцами крупинки порошков. Через несколько секунд я покончу с Ра-метом навсегда. Не придется больше его бояться.

Фериус разминала плечи и шею.

— Я немного не в кондиции. Ничего смертельного.

Она подошла и остановилась рядом со мной. Слишком близко.

— Давай же, малыш. Ты доказал, что кое-чего стоишь. Пора браться за настоящую работу.

Настоящую работу? Она и правда не знает меры, насмехаясь над людьми. Я посмотрел на человека, убившего моего дядю. Человека, который пытался разделаться с моей сестрой и уничтожить наш клан.

— Я должен с ним покончить.

Фериус положила руку мне на плечо.

— Ты хочешь с ним покончить. Это не одно и то же. Посмотри на него, Келлен.

Я и так смотрел. Опаленные волосы. Одежда, обгоревшая в тех местах, где пламя взрыва прорвалось сквозь щит. Он до сих пор был без сознания, но мне почудилось, что я слышу стон.

— Подожди подольше — и, возможно, он очнется, — сказала Фериус мне на ухо. — Если тебе повезет, он сумеет поднять руку. Может, даже, пошевелить пальцами. И ты поймешь, что он готов сотворить новое заклятие.

— Он мог бы.

Фериус крепче сжала мне плечо.

— Нет. Не с такими ранами. Пройдут месяцы, прежде чем он снова сможет творить магию — и ты это знаешь.

— Заткнись, Фериус, — сказал я, не отводя глаз от человека, лежащего у моих ног.

«Ну, скажи же что-нибудь, — почти умолял я его. — Хотя бы пошевелись».

— Ты имеешь на это право, — сказала Фериус. — Я исколесила все страны этого континента. И нигде нет такого суда, который обвинил бы тебя за то, что ты собираешься сделать.

— Тогда зачем ты снова читаешь мне морали?

Она взяла меня за плечи и развернула лицом к себе.

— Потому что у аргоси нет страны, малыш. Мы идем своими путями, и этот — не один из них. Тебе надо решить — сейчас — каков твой путь.

— Мой путь — Черная Тень, — огрызнулся я, отчаянно желая, чтобы Фериус отвязалась от меня.

Мне приходилось прилагать усилия, чтобы держать руки в карманах. Потому что более всего я хотел достать порошки и кинуть их в воздух, положив конец этому раздражающему, эгоистичному, нескончаемому философствованию.

— Черная Тень? — Она рассмеялась.

Странный звук. Я уже знал кое-что о смехе Фериус. Она смеялась не потому, что ей было весело. И не потому, что ей этого хотелось. Она смеялась, чтобы таким образом сказать миру, что ей не страшно.

— Представь, что ты подхватил болезнь, которая позволяет тебе делать все, что заблагорассудится. Убить кого захочешь. Ни угрызений совести, ни ответственности. Разве это не было бы просто замечательно?

— Представить?! — заорал я, мечтая, чтобы она убралась подальше, прежде чем я сделаю что-нибудь ужасное. — Черная Тень реальна. И я ею болен!

Свободной рукой Фериус схватила меня за шею и крепко сжала. Проклятие! Хватка у нее была железная.

— У каждого из нас есть темная сторона, Келлен. Твоя — хуже всех? Тогда сражайся изо всех сил. Разделайся с ней. Но не притворяйся, будто у тебя нет выбора.

Я стиснул кулаки — и почувствовал, как крупинки порошков царапают мои ладони.

— Ты не понимаешь! Он убил стаю Рейчиса. Он пытался убить мою сестру. Ты не знаешь, каково это! Тебе не дано…

Она сжала мое горло сильнее; я едва мог вздохнуть.

— Мне не дано понять? Это пытаешься сказать ты, Келлен, сын Ке-хеопса из народа джен-теп?

Никогда прежде она не обращалась ко мне таким формальным образом. В голосе слышались ее обычные невозмутимо-насмешливые интонации, словно слова были простой болтовней, не имевшей особого значения. Но тьма в ее глазах говорила об обратном. И теперь я наконец знал тайну, которую она скрывала за ухмылками и шутками. И когда я понял, яростный гнев, вздымавшийся во мне, отступил.