Мерри Хаскелл - Проклятие принцессы

— Ревека? — позвал он мягким, менее грозным голосом.

— Это была ошибка. Прими мои извинения.

— Ошибка?

— Привести тебя сюда, откуда виден твой дом, в который ты не можешь отправиться.

— Дом… — мой голос дрогнул. Я не считала Сильванию своим домом, но она им была — стала, по крайней мере. — Знаешь, я выросла в монастыре в Трансильвании.

— Я не знал, — Фрумос, нет, Драгос ответил мне. — Но ты можешь мне рассказать.

И я рассказала. Рассказала о матери, о монастыре и Па, об аббатиссе и сестре Анике, и о вранье.

— Но ты не была лгуньей?

— Я стала, со временем. Но я не думаю, что была ей изначально, несмотря на мнение аббатиссы.

— Вероятно, ты пришла к какой-то гармонии в отношениях с отцом, раз пожертвовала стольким ради его спасения.

От его слов я нахмурилась.

— Пришли ли мы с Па к согласию о моем вранье? Я так не думаю. Он заставил меня обещать, что я никогда ему не совру. Это не согласие. Но людей не спасают просто от хороших взаимоотношений. Людей спасают потому… ну, потому что это лучше, чем не спасти их. И придя в Тонос, я спасла не только Па.

— Да, — ответил Драгос. — Ты спасла намного больше.

Где-то вдалеке прозвучали колокола. Драгос дернулся.

— Уже поздно. Нам пора возвращаться.

Я огляделась вокруг на Верхний мир, на яркость красок. Я хотела сорваться с места и побежать к замку Сильвиан. Когда солнце взойдет Драгос, не сможет за мной последовать, ведь так? Но ночь опять настанет, и его власть окутает мир. Я смогу сбежать очень не на долго, и это не решит ничего.

Я кивнула, яростно зашагав в сторону прохода в дереве, и спустилась в Подземный мир.

Когда я выбралась на другой стороне, я обернулась в ожидании Драгоса. От того что я увидела, у меня зашевелились волосы на голове.

Когда он наклонился, чтобы войти в Подземный мир, шипы прорвались через щеки Фрумоса; его красный бархатный дублет разгладился и превратился в кожу. Его конечности удлинились, а сапоги превратились в копыта. Я не могла понять, что произошло, пока оно не закончилось, и сказала бы, что весь ужас этого — лишь мои фантазии, если бы смогла изгнать из своего сознания кровавый образ щек Фрумоса, поросших шипами.

Драгос снова стал змеем.

И я больше никогда не спутаю Фрумоса и Драгоса. Картина его перевоплощения навсегда отпечаталась в памяти.

Должно быть, он заметил, с каким ужасом я на него смотрю, но молча поднял меня на руки и отнес нас обратно в замок Тонос.

Глава 31

Следующие пару дней в Тоносе — хотя трудно назвать их днями, когда нет солнца — прошли как в тумане. Я переживала о том, когда Па в следующий раз принесет еду. Михас постоянно ходил проверять, не подает ли Па сигнал, потому что время не просто отличалось от Верхнего мира, еще и могло ускоряться и замедляться абсолютно непредсказуемо. Интересно, как принцессы не путались в этом, но мне не хватало духу спросить у Драгоса.

В гербарии я работала не покладая рук, пытаясь выяснить магические свойства трав Подземного мира, относительно их аналогов в Верхнем мире. Я исключила все растения, которые успокаивали или вызывали сон. Мне нужно было разбудить спящих. И я придерживалась идеи о том, что Подземный мир тоже нуждался в пробуждении. Догадаться было несложно, на самом деле. Если новая жизнь не появлялась в Тоносе, значит, это было нечто похожее на летаргический сон. В Тоносе было необходимо пробудить жизнь, привнести бодрость в исчезающие души, также, как и у спящих в Верхнем мире.

Рассуждая подобным образом, я сразу отмела нарциссы, с помощью которых Аид подчинил себе Персефону, фиалки, которые обладают успокаивающим эффектом, и маки, так как маки и сон — это практически синонимы.

Флакончик за флакончиком я запечатывала возможное лекарство для спящих, надеясь, что в следующую встречу с Па, Михас сможет их передать вместе с моими записями и доставить Адине. Это был мой первый план. А если мне удастся вылечить Тонос за это время, то я бы посвятила все время на то, чтобы лекарство для Тоноса помогло и спящим.

Но все-таки, как излечить Тонос? Что было сердцем этих земель? Я подумала о нимфе реки Алеты. Что она говорила? Она хотела, чтобы я излечила земли, души и… ее саму. «Я уже не так сильна, как раньше, — говорила она. — Река Алета страдает, как и души, как и лес».

Единственное, что еще приходило в голову, это попросить Драгоса привести мне одну из исчезающих душ, чтобы я могла опробовать на ней свои зелья. Не думаю, что я бы вынесла еще одно исчезновение души на моих глазах. Но отказываться от этой идеи я не буду, как минимум пока у меня не наберется достаточно зелий для эксперимента, и пока я не побываю у истоков Алеты.

Когда не работала в гербарии, то бродила рядом с замком в поисках новых растений.

Время от времени я встречала Драгоса, ведь мы, разумеется, не ели вместе и у него были свои обязанности, требующие времени. Вероятно, мне стоило бы обратить внимание на то, чем он занят. Но первостепенной задачей для меня стало исцеление, и если есть вероятность, что я смогу это сделать, не становясь королевой, то я предпочту такой вариант.

Я была удивлена, когда почувствовала его особый аромат, выкапывая руту неподалеку от танцевального зала.

— Я знала, что ты здесь — бросила я через плечо, не раздумывая. Драгос вступил в круг света, исходящий от моей лампы, проваливаясь копытами в грязь. Я закусила губу и отвернулась. Иногда мне становилось плохо от лишнего напоминания о его змеиной натуре.

Когда я все-таки подняла глаза, он смотрел в темноту зала, не обращая на меня внимания.

— Скучаешь? — спросила я.

— По чему?

— По… ммм… вероятно, по танцам?

Он задумался.

— Странно по этому скучать.

— Тебе было не по душе танцевать?

— Я танцевал больше, чем мне бы того хотелось. А почему ты спрашиваешь? Хочешь потанцевать, Ревека?

Мое лицо вспыхнуло. Я ощутила себя маленьким ребенком, который намекает на сладости так сильно, что взрослым приходится сжалиться над ним и спросить, не хочет ли ребенок конфетку. Я не хотела танцевать. Не умела танцевать. Их танцы выглядели устрашающе, принцессы в полуобморочном состоянии, окровавленные туфли… И все же…

«Ты ухаживал за двенадцатью принцессами и танцевал с ними, а мне не довелось и разочка потанцевать,» — подумала я, но не знала, как это сказать. Ведь получилось бы, что я веду себя, как застенчивая кокетка или как плаксивый ребенок. А я не была ни тем, ни другим. По крайней мере, не хотела ими быть.

Драгос протянул мне руку.

— Тогда пошли.

— Ой, нет, я…

Он нетерпеливо махнул рукой и сжал мои ладони.

— Нет, это была глупая мысль. Я не хочу оказаться в предобморочном состоянии и с окровавленными ногами после танца.