Георгий Герцовский - Белое и черное

Тот, кто приносит смерть, многое знал о гоблинах: до того, как он очнулся от своей ненависти, тролль рассматривал их как будущих соратников, а точнее, исполнителей его темной воли. Знал он и о том, что гоблины много веков воюют с эльфами и гномами, причем с первыми много чаще. Не дает покоя уродливым злобным существам свободолюбивый нрав длинноухих, хотя, если разобраться, ни гоблинские военачальники, ни сам король Хлубрд Суровый уже не могли бы вспомнить, в чем именно причина их постоянных войн. Просто с молодых когтей каждый гоблин знал – эльфы враги, надо их ненавидеть, а когда вырастешь – убивать. Между эльфами и гоблинами со времени основания Гровенгридля было уже пять войн. Из них три крупные. Что-то подсказывало троллю, что гоблины вновь собираются воевать – деревянные устройства очень походили на камнеметальные орудия.

Надо добавить, что в последнее время с троллем происходило что-то странное: в его памяти всплывали события, лица, названия, места, которых он не мог помнить, так как не сталкивался с ними в жизни. Тролль решил, что все это сны, и знание о назначении катапульт он списал на одно из таких сновидений.

«Что ж… Если они готовятся к войне, то, скорее всего, с эльфами. Вот мне и представилась возможность хотя бы немного отплатить за убийство старика художника», – подумал тролль, вновь обернулся жеребцом, но каурым, чтобы не так выделяться среди пожелтевшей осенней травы, и помчался к гоблинской крепости.

«Чертов тролль, – злилась Скогур-Норти, которая летела горлицей за ним всю дорогу, а сейчас стояла на холме, на том самом месте, где только что был ее преследуемый, – надо предупредить эльфов, что проклятый убийца решил объединиться с гоблинами. Иначе что бы ему там делать? Если нападать, так Гровенгридль отсюда намного ближе. Да и вряд ли бы мерзкий тролль сначала напал на себе подобных. Они ему роднее».

Теперь у ведьмы появилось сразу несколько задач. Во-первых, послать кого-нибудь из Гровенгридля навстречу своему отряду, который еще сутки будет добираться сюда пешим ходом. Во-вторых, как можно скорее предупредить Нертус и Барди о том, что проклятый тролль, скорее всего, выступит против эльфов вместе с гоблинами, у которых, судя по донесениям разведчиков, и так уже все готово к войне. В-третьих, это, конечно, будет решать королева, но Скогур будет настаивать на том, чтобы вновь обратиться за помощью к ригельцам. Без них им не одолеть Черного тролля и войско гоблинов.

– Ты хочешь, чтобы мы, только что став причиной смерти того юноши, вновь просили их о помощи? – спросила Нертус, выслушав ведьму.

– Он был воином, – сухо ответила та, – и знал, на что идет. Такова проклятая служба – или ты убьешь, или тебя. Тем более та куча золота, которую ты послала его матери, хоть и не успокоит ее, должна снять с тебя чувство вины!

– Что ты несешь? – устало сказала Нертус. – Это никак…

– Не будем о прошлом. Поговорим о будущем. Ты думаешь, что когда гоблины сожгут чертов Гровенгридль, они остановятся? Не лучше ли объединиться сейчас пока не поздно? Мы не услугу у них просим, мы хотим, чтобы они стали биться с нами плечом, черт возьми, к плечу против общего врага.

– Звучит убедительно, однако… – начала было Нертус, но Скогур-Норти сделала шаг к королеве, сидящей на ступеньке тронного пьедестала в Зеленом дворце, и подняла руку, давая понять, что не договорила еще нечто важное.

– И гномы.

– Что?! – Нертус резко встала. Даже для всегда сдержанной королевы были запретные темы. Сотрудничество с гномами – была одной из них. – Ты хочешь просить помощи у подземного народа? У наших заклятых врагов?

– Нертус, – примирительным тоном сказала эльфийская колдунья, – в последний раз эльфы воевали с гномами почти пятьсот лет назад. Мы торгуем с ними, делимся сведениями, полученными от разведчиков…

– Это другое, Скоги! – Если обычно принято говорить «сорвалась на крик», то Нертус сейчас сорвалась на шепот. Но это был шепот, который громче крика. – Гномы всегда были нашими врагами. Им ни в чем и никогда нельзя доверять. В конце концов гном всегда обманет – так говорили наши отцы.

– А их отцы то же самое говорили про нас! Нертус, я не предлагаю целоваться с проклятыми гномами! Я предлагаю позвать их, чтобы вместе остановить чертова тролля. Или ты думаешь, черный туман не проникнет в их дурацкие подземные города?

– Может быть, ты права… – Нертус вдруг успокоилась и вновь опустилась на ступеньку. – Я должна посоветоваться…

– Давай, давай, – перебила ее Скогур, – собери чертов альтинг, там тебя спросят, почему ты до сих пор еще королева… Сколько времени дал вам этот мерзавец? Месяц? А осталось?

– Пять. Пять дней. Но Эки мертв и теперь уже все равно…

– Делай, как знаешь, Нертус. Ты королева. Я же пойду предупрежу Барди, что эльфы, которых он отрядил со мной, вернутся завтра.

– Стой, Скоги… – тихо сказала королева, – ты права, надо сделать так, как говоришь. Лети к ригельцам, а гномам я отправлю письмо. Не хочу к ним ехать.

– Молодец, – Скогур подошла и по-простецки хлопнула Нертус по плечу, – правильно решила. Эккеворт бы гордился. Только не затягивай, сама знаешь, пока чертовы гномы не соберут свой дурацкий совет девяти старейшин, ответа мы не получим.

– Хорошо, – устало улыбнулась Нертус, – потороплюсь. И еще, Скоги, – она взяла подругу за локоть и посмотрела ей в глаза, – про смерть Эки пока никто не знает, кроме нас?

– Ну, если ты не проболталась, то я держала рот на замке, – ответила колдунья.

– Вот и хорошо… И не надо… Пока. Через несколько дней все всё узнают.

Второй из запомнившихся мне сюжетов, был связан с английским пареньком по имени Клиффорд. Сначала, как и в других петрофильмах, была дана краткая предыстория жизни этого юноши, которому ко времени ангельского вмешательства стукнуло семнадцать. Дело было в тысяча девятьсот восемьдесят втором.

Клифф из семьи со средним достатком, но отношения между родителями, как я понял, непростые. Папа – рок-музыкант, не изменяющий рокерским принципам и после сорока, мама – преподаватель в музыкальной школе, благополучно и вовремя переболевшая роком, а сейчас уже мечтающая о домашнем уюте и надежном плече. Плечо же это, вместе с его хозяином, каждый вечер пропадает в баре или на рок-тусовке, а нередко и вовсе используется в качестве опоры для чужих женских голов.

Братьев и сестер у Клиффа нет, что дополнительно осложняет жизнь как сыну, так и матери. Ему, потому что мама не может переключить свою – порой навязчивую – заботу на кого-то, кто более, чем он, в этой заботе нуждается, а ей – потому что маленький ребенок, безусловно, стал бы отдушиной в мире окружающего ее мужского равнодушия. Клифф не то яблоко, что упало от дерева далеко, – музыкой он увлекается, отлично играет на гитаре – хотя ни мама, ни папа не владеют этим инструментом: она преподает фортепиано, а отец – ударник. Но к тому времени, о котором идет речь в петрофильме, Клифф забросил гитару, ему сейчас не до музыки.