Анна Алмазная - Вареон [СИ]

— Что в тюках? — спросил любознательный Белен на своем языке. — Еда?

— Мы едем не по пустыне, — ответил Енах на том же языке с легким акцентом. — В свертках — гардероб госпожи и ее мужа. Белен покосился в мою сторону, явно прикидывая, сколько денег было истрачено на мою бесполезную особу, но меня в тот момент интересовало другое.

— А почему животных пять? — подала голос я, отчасти чтобы хоть немного отомстить язвительному проводнику. — Вы у нас пешком ходить любите?

— Потому что антреоны на лошадях не ездят. То, что «антреонов» здесь всего двое, до меня, как до утки, дошло на третьи сутки. Со мной и так было все понятно: куда ж я без своего Лунатика, а вот на чем поедет «мой милый» Илахан? Скосив украдкой глаза на мужа, я обомлела — такое выражение, как у него, было на лице соседского мальчишки, когда ему пообещали поездку в Диснейленд.

Но спросить у Ланса, чему это он обрадовался, я не успела: в воздухе что-то забило крыльями, будто над нами появилась огромная птица, моя спокойная и уравновешенная Лунатик вскинулась на дыбы, и я в следующее мгновение думала лишь об одном — как, скажите на милость, мне удержаться на неожиданно взбесившимся животном! Кусты и деревья вокруг слились в единую кашу, меланхоличный Лунатик летела по лесу со скоростью метеора, а я так сильно вцепилась в ее гриву, что потом еще долго болели несчастные пальцы.

Я чувствовала, что сук пробил ткань платья и коснулся моей кожи, как ветка хлестнула по лицу, слышала, как упал вывихнутый из земли копытом камень, но думала только об одном — если я шлепнусь с этой проклятого коняги, то сломаю себе шею, но если я выживу — то сломаю шею этому чертовому Лунатику и Лансу, который вызвал ту самую «птичку»!

— Да остановись же, ты, истеричка! Как не странно, Лунатик послушалась, но легче не стало: пролетев по инерции над головой «коня», я сделала в воздухе не очень-то удачный кувырок и свалилась на почему-то твердую землю. Крайне твердую! Не успев обрадоваться целостности шеи, я почувствовала, как под моими голыми руками протестует против принудительного соприкосновения крапива, и в следующее мгновение, по той же инерции перевернувшись на бок, колбаской скатилась с крутого склона.

Приятного в этом было мало — от вертящейся перед глазами зелени начала болеть голова, тело, казалось, теперь состояло только из синяков, мелких порезов и ушибов, но внезапно все кончилось, я на мгновение повисла в воздухе, смешно хватаясь за воздух руками, в который раз ощутила сомнительную радость полета и не очень-то изящно влетела в бурную лесную речку. Вода была холодная до жути, сразу намокшее платье потянуло ко дну, течение речки, приняв меня за соломинку, втянуло без того несчастное тело в водоворот, и я уже решила, что познакомлюсь, наконец-то, со своим ангелом-хранителем, как что-то похожее на большую серебренную стрелу плавно вошло в воду чуть правее меня, и вынырнуло прямо перед моими беспомощно бьющими по воде руками. Мне было все равно, что это было. Главное, что это существо, в отличие от меня, держалось на плаву, и я вцепилась во что-то отдаленно напоминающее лошадиную шею, крепко зажмурила глаза, когда серебряный спаситель, потонув вместе со мной и оттолкнувшись от дна, стрелой вылетел на поверхность воды вместе с водопадом брызг и вынес нас на вожделенный берег. Здесь-то спокойствие меня и оставило. Стоя на коленях, отфыркивая воду, дрожа от холода в разорванном платье и избегая смотреть на нечто, стоящее рядом со мной, я внезапно истерически засмеялась.

— Марга! — позвал Вихрь, неизвестно каким чудом оказавшийся рядом.

Поняв, что теперь можно, Боже, теперь мне все можно, я всхлипнула и потеряла, наконец-то, сознание.

— Откуда я знал! — донесся через вату раздосадованный голос Енаха. Чего он так орет! И так голова болит… — Манрад отдал мне приказ: подобрать лошадей, знакомых с ортопегасами. Я подобрал. Но за этого я не отвечаю! Ваша женщина сама его привела! И ортопегас — сам прилетел! Мы даже не знаем, кому он принадлежит! Ланс что-то возразил, и проводник стал говорить глуше, но все равно достаточно громко, чтобы я слышала каждое слово.

— Ваша девушка и так — сплошные проблемы. Мои люди сутки мозговали, как объяснить ее присутствие, как госпожи, но без ортопегаса. И теперь…

— Успокойтесь, — раздался надо мной тихий голос Вихря. Значит это он держал мою голову на коленях? Мог бы и получше держать! О Боже, как же болит… Все болит! — Если хотите ссориться, то не здесь. Она приходит в себя. Лучше бы не приходила! Покрытое мелкими царапинами тело сильно болело, по шее стекала со лба струйка крови, мокрое платье липло к и так настрадавшейся коже, а спутанные волосы лезли в глаза и рот.

Чувствовала я себя ужасно, а выглядела, наверняка, еще хуже. Но открыв глаза, я поняла, что мне все равно… я увидела, что меня спасло. Это было на удивление красивым и гармоничным животным, похожим на белоснежную до голубизны крылатую лошадь с восьмью точеными серебрянными копытцами. (На черта ему сразу восемь копыт?) Мордочка у многокопытного красавца была заостренной, миндалевидные глаза, огромные и удивительно глубокой голубизны, подчеркнуты длинными ресницами, а грива и хвост спускались до примятой травы.

Такого прекрасного существа я не видела ни в жизни, ни на телевизионном экране. Но самым удивительным было не это, а ощущение восторга, подобного которому я не испытывала никогда в жизни. Из-за восторга я забыла о боли, из-за его теплой волны, вдруг потонула в солнечном свете, мечтая только об одном — дотронуться до этого чуда. Нет, беременность действительно сделала меня черезчур чувствительной…

— Это кто? — спросила я, забыв на время о недавних неприятностях.

Обо всем забыв, кроме созерцания восьмикопытного красавца.

— Ортопегас, — пояснил Вареон, вызвав во мне раздражение. И он тут, на цирк пришел полюбоваться! — Еще молодой и неопытный. Он прилетел с ортопегасом Илахана. Вспомнив, кто у нас называется теперь Илаханом, я скосила глаза на «мужа», и поняла, что тому не до меня. Мой благоверный стоял рядом с такой же, только более грубой и, в отличие от моего спасителя, черной пародией на крылатую лошадь и восторженно гладил гибкое животное по шее. Мне стало завидно. Я тоже хотела бы погладить белоснежно-серебристого спасителя по шее, но не решалась. Животное все же большое, сильное, мало ли, что ему не понравится?

— Смерч, — восторженно шептал Ланс, прижимаясь лицом к морде оргопегаса. При этом между животным и человеком читалось такое единство, какое и среди людей встретишь редко. Мужчины! Не удивлюсь, если он будет сплетать гриву своего красавца в мелкие косички. — Как ты вырос!

— Он соединен с хозяином невидимыми нитями, — продолжил пояснять Вареон. Я перевела вгляд на принца, и удивилась: откуда на его лице взялась такая тоска? Я что-то пропустила? — Такой есть у каждого антриона.