Анна Алмазная - Лоза Шерена. Братья [СИ]

— Я не могу тебя не простить, — тихо сказал Аши, — ты же знаешь.

— Знаю… — прошептал повелитель. И стало вдруг тихо. Мучительно тихо. Аши стоял перед повелителем, опустив голову, скрыв лицо за волосами, повелитель молчал, молча подошли к Аши, окружили его телохранители. И слепая прорицательница Ниша вдруг улыбнулась, положила тонкую руку на плечо Аши, тихо сказала:

— Прости.

— Прости, Аши, — эхом повторил Вирес. — Прости, если еще можешь, брат.

— Прости, — выдавил из себя Дар, и по губам Аши пробежала легкая улыбка. Он вдруг поднял голову, заглянул Деммиду в глаза, и тихо прошептал:

— Не устаете меня удивлять…

Расправил плечи, и взгляд его вдруг стал мягче, просветлел, быстро наполняясь недоумением и испугом. Он вздрогнул, приоткрыл губы, будто хотел что-то сказать, и недоуменно оглянулся, словно не понимая до конца, где находится. Не сломался, живой… смотрит открыто, спокойно, будто и не было этого проклятого срыва… все же у Кадма получилось, боги, получилось его вытянуть! Но это не значит, что телохранители его получат!

— С возвращением, Рэми, — тихо сказал повелитель, и по его знаку телохранители отошли в тень: целитель просто так убивать не будет, а пугать толпой и без того едва живого высшего мага не хотелось никому.

— Я еще жив?

— И, видят боги, я сделаю все, чтобы ты жил еще долго, — ответил Деммид. — Ты добился своего, мальчик. Ты помирил меня со своим драгоценным Аши. Ты доволен?

— А дальше что? Ты заставишь меня стать телохранителем Мираниса?

— Хороший вопрос, — задумчиво ответил повелитель. — Ты даже не представляешь, насколько ты все запутал своей… добротой и отзывчивостью, Рэми. И теперь я не знаю, что с тобой делать. Совсем не знаю…

И никто не знает.

Поняв, что наконец-то все закончилось, без сил Арман прислонился спиной к колонне, наблюдая за братом. Потрепанный и усталый. Но взгляд ясный, чистый, без тени испуга перед мощью повелителя, и затаился в нем, ждет чего-то синий огонь магии. Эрр всегда был таким… не боялся никого и ничего. Настоящий Эрр… а скоро он станет настоящим. Вспомнит о гордости своего рода, уж Арман об этом позаботится.

Будто почувствовав, что на него смотрят, Эрр обернулся. Увидел Армана и насторожился:

— Ты как? — спросил он.

— Жить буду, — усмехнулся Арман, и его скрутило от боли. Раньше, чем он успел опомнится, его вырвало на чистый пол залы. Кажется кровью. И тут же Эрр оказался рядом, подставил плечо, сказал:

— Лечь тебе надо, старшой. И целителей позвать.

— Успеется. Разрешите нам удалиться, мой повелитель, — и, дождавшись, пока Деммид кивнул, слабо улыбнулся Эрру. — Поможешь мне?

Унизительно и совсем не хочется просить, но, кажется, сам он больше не дойдет… а на телохранителей лучше не полагаться никому из них. Да и Рэми может воспротивиться и не пойти… а если надо кому помочь, пойдет непременно… сложно его называть этим именем… Рэми.

— Меня просишь? — слегка удивился Рэми. — А ведь ты убить меня хотел, помнишь…

— Помню…

И перед тем, как его вырвало снова, вспомнилась вдруг так некстати та гадалка. И стало стыдно. Она ведь права была… Арман был не прав. Но поздно уже горевать. Эрр молча перекинул руку Арману через плечо и помог встать. И даже уверенно приказал замку их выпустить. Так естественно, будто всю жизнь приказывал. И замок подчинился.

А там, за дверями залы не было того знакомого коридора. Не было Мираниса и его телохранителей, с которыми теперь разговаривать было опасно. Не сейчас, сейчас надо избавиться от этой проклятой слабости и яда в крови. Там была затемненная приемная Армана с двумя рядами скамей вдоль стен, застывшими у дверей дозорными… и внушительного роста, широкоплечим, светловолосым Захарием.

Единственным из рода, кому Арман доверял как себе.

— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! — устало сказал Арман, когда Захарий помог Рэми усадить его на скамью.

— И потому вылез из кровати. А виссавийцы пророчили тебе спать еще два дня.

— Нет у меня этих двух дней, — скривился Арман и сказал, схватив Захария за руку. — Это важно. Совет созван?

— Да, Арман, — сразу же стал серьезным Захарий. — Ждем, пока тебе станет лучше.

— Хорошо. Пусть ждут и даже не думают разъезжаться.

— Что случилось, Арман? С чего это ты вдруг перестал доверять повелителю и его людям и обращаешься за помощью к совету рода? Я все для тебя сделаю, все мы сделаем, но ты должен сказать, что происходит.

«Посмотри на него! — мысленно ответил Арман. — Посмотри на этого юношу, что пришел со мной».

Захарий посмотрел сначала на Рэми, потом на его желтые татуировки и язвительно усмехнулся: «С каких это пор ты покровительствуешь рожанам, Арман? Но если ты хочешь, я найду ему теплое и незаметное местечко…»

«Ты не понимаешь. Этот юноша — мой брат. И ты знаешь, что это значит».

Захарий знал. И в глазах его мелькнула опасная смесь недоумения… и страха. Он так же не знал, что делать с этим «сокровищем». Зато Арман уже давно знал. И давно решил.

«Спрячешь его в своем городе и никого к нему не подпустишь, даже телохранителей повелителя и Мираниса. Если надо, опустишь над городом полог, но он не может им достаться. Ты ведь понимаешь, почему?»

«Очень даже хорошо понимаю. Боги, Арман… я долго его не удержу».

«Долго и не надо», — устало ответил старшой, и уже вслух добавил, гораздо мягче:

— Рэми… ты пойдешь с этим человеком.

И сразу же глаза Рэми зажглись гневом и упрямством. Ожидаемо. Как жаль, что теперь нет сил с ним бороться.

— Кто тебе сказал, что я пойду, — вскинул подбородок брат. — Ты кто такой, чтобы мне приказывать?

Арман облизал пересохшие губы: боги, почему все так сложно-то?

— Я тебе все объясню, когда мне станет лучше, обещаю. Не приказываю, прошу. Поверь мне. Дай мне день.

— Виссавийцы сказали, два дня, — сказал Рэми, окинув Армана внимательным взглядом. Умный… он всегда был умным… — Я даю тебе три. Если не придешь на закате третьего, сам знаешь, меня никто не удержит. Не торопись и выздоравливай, старшой. Силы тебе понадобятся.

— Ой не сомневаюсь, — прошептал Арман, глядя в спину уходящему брату. И сразу же перед глазами потемнело… и мир рухнул в темную пропасть.

Во всем этом нет смысла. Никакого.

Мороз бодрил, внутри разинула пасть пустота. Эта ночь была слишком насыщенной, и все эмоции, все чувства сейчас канули в реку покоя. Сейчас он не чувствовал ничего, не хотел чувствовать.

Рэми стоял на дорожке магического парка, смотрел на залитый утренним светом, припорошенный снегом замок повелителя, и не мог поверить… как недавно и как давно он увидел этот замок в первый раз. Вот эти белые стены, изящные колоны, статуи в нишах и украшенные балюстрадами балконы. И теперь уже почему-то не хотелось отсюда уходить. Рэми даже знал почему — из-за все время ощущаемой заботы духа замка, его мягкого послушания, его молчаливого «тут ты свой». А так ли уж и свой?