Анна Алмазная - Власть безумия [СИ]

— Что случилось, телохранитель? — спросил Элизар.

Рэми понял, что стоит и глупо уставляется на портрет за спиной вождя. Он вспомнил, где видел то проклятое облако — над головой вон того мужчины… его деда.

— Простите, — поклонился Рэми вождю. — Просто никогда не видел пегасов… так близко. Очень хорошо нарисовано… как настоящий.

Врет. Видел. На этом еще и летал в далеком детстве в облаках, зажмурившись от удовольствия, чувствуя себя в безопасности в уверенных руках деда. Это его семья, о боги. И этот мужчина, и та женщина, и тот мальчик на портрете. Он их всех знал, всех помнил именно такими, улыбающимися, счастливыми, и всех их в один день потерял.

Эти проснувшиеся воспоминания…

— Вы правы, действительно, как настоящий, — ответил Элизар, улыбнувшись. — Искусство сила особая, неподвластная даже высшим магам, таким, как я с вами.

— Рэми! — позвал Миранис.

— Иду, мой принц.

Солнце в этот день опускалось к деревьям неожиданно медленно, и время растягивалось в бесконечность. С одной стороны Рэми не жаждал приближать не очень-то приятную и тяжелую для всех встречу, с другой — хотел, чтобы все поскорее закончилось.

Ему надоело, до смерти, это проклятое ожидание.

Но больше всего надоело хмурое лицо Мираниса. Принц был не в духе. О встрече на закате не вспоминал, но и Рэми в тот день из виду выпускать отказывался. Будто боялся. Нет, не будто — точно.

Рэми чувствовал, что Мир боялся, а вот чего — понять не мог.

— Рэми, ты уверен? — спросил вечером принц.

Рэми сидел в кресле, а Лерин колдовал над ним, на время сводя со лба телохранителя магическую татуировку. Ощущения при этом были не то, что болезненные, а скорее — неприятные. В голове плескалась тупая, раздражающая боль. Лоб то и дело вспыхивал огнем, и горевшие синим глаза Лерина тогда расплывались в туманной дымке. Ну и вопрос принца до Рэми дошел далеко не сразу.

Нет, он ни в чем не был уверен. Но признаваться в стесняющем грудь беспокойстве не хотел. Рэми откровенно опасался этой встречи.

— Рэми, — неожиданно мягко начал принц, — Если ты не хочешь туда идти, только скажи, пошлем к вождю Лерина. Наш друг дипломат отменный, подобные разговоры умеет вести с пеленок.

Рэми ничего не ответил, поднимаясь с кресла.

На встречу к дяде он оделся не как архан, а как обычный рожанин: без краски на лице, в темно-коричневые штаны и короткую, того же цвета, тунику, хотя из мягкой ларийской ткани.

Против облачение любимого архана в что-то менее дорогое категорически возразил Эллис. Мало того, повязал на талии Рэми широкий, из тонкой, как паутинка, ткани пояс, пустив его расшитые серебром концы по правому бедру телохранителя.

— Как на свидание с любимой, — горько усмехнулся Рэми.

Эллис ничего не ответил, собрав отросшие до плеч, черные волосы Рэми в тугой хвост.

— Может, тебе все же не стоит туда идти одному? — спросил вдруг Лерин, окинув Рэми внимательным, немного грустным взглядом.

— Мне не нужна защита от собственного дяди.

— Ты сильно ошибаешься или наивнее, чем я думал, — ответил Лерин. — Это для тебя родственные связи крепки и нерушимы. Для большинства людей, мой друг, это всего лишь слово и ничего более. А для еще для некоторых долг гораздо важнее уз крови.

Вождь, не забывай, все же любит свою Виссавию, хотя и говорит иначе. А ты для его… чужой. Да и не знает Элизар, что он твой дядя. И теперь ответь мне на вопрос — что он выберет, тебя или все же клан? И не лучше ли доверится кому-нибудь более опытному?

— Например, тебе, — взорвался Рэми.

— Например, мне, — ровно ответил Лерин.

— Рэми, я действительно не понимаю, — поддержал друга Кадм, — зачем тебе неприятности на собственную задницу? Если уж выбрал Мираниса, так и уехал бы спокойно, не дразнил бы вождя…. Ты и теперь можешь отвязаться… верь мне, мы найдем способ, не в первый раз, наши послы кого угодно уболтают. Вождь к тебе даже не подойдет…

— Я все же считаю, что мы должны объясниться.

— Зачем? — упрямо спрашивал Кадм. — О чем ты будешь с ним разговаривать? Что ты объяснишь? Что ты, племянник вождя Виссавии, хочешь остаться с Миранисом? Рэми, прости, но даже я это понимаю с трудом. Вождь, который живет кланом, такого никогда не поймет.

— Приказываешь мне остаться? — оборвал его Рэми, обращаясь к принцу.

Он помнил вчерашний день, помнил свою клятву и знал, что стоит принцу сказать только слово, и он никуда не пойдет, не сможет. Да и хотел ли Рэми куда-то идти? С одной стороны что-то тянуло его к вождю, с другой он понимал — Лерин прав. И Кадм прав. Может, не стоит, не нужно этого разговора, возможно, Рэми ничего не поправит, а только усложнит.

Но в то же время прирожденное упрямство мешало Рэми остаться. Мешало и данное слово. Он обещал, что придет. И должен идти… если только… Миру он дал не слово, клятву.

— Я ничего не могу тебе приказать, — сказал, наконец-то, принц, не поднимая взгляда, — и ты это прекрасно знаешь.

«Что же ты делаешь, Мир? Отпускаешь или просто от меня отказываешься?»

— Я бы этого не делал, — пытался встрять Кадм.

— Твои отношения с Виссавией и родственниками — это твое личное дело, — оборвал телохранителя принц, вдруг шагнув к Рэми и заглянул ему в глаза.

«Я никогда не буду тебя неволить,» — говорил его взгляд, а губы только подтверждали:

— Я могу лишь помочь, если ты захочешь, но приказывать я тебе не стану. Ты — мой телохранитель, а не мой слуга. Ты — мой друг. Ты — прикрываешь мою спину. Я хочу, чтобы бы был свободен.

Даже от меня. Я могу лишь дать совет… я бы на твоем месте не пошел…

— Но ты не на моем месте, — отрезал Рэми, направляясь к выходу.

— Рэми! — окликнул его Мир. Рэми остановился в дверях.

— Вернешься? — голос принца дрогнул.

— Вернусь, — ответил Рэми.

— А я не был бы в этом так уверен, — пробурчал Лерин.

Но Рэми был уверен. Он не останется с вождем, он выбрал, на этот раз сознательно, связать свою судьбу с судьбой наследного принца Кассии. И теперь он не откажется от своего решения. Но вождь… должен об этом знать.

Рэми вышел из покоев принца, накинул на голову капюшон и отошел в тень, пропуская Ферина. Не узнал, усмехнулся Рэми, когда придворный прошел мимо, даже не ответив на низкий поклон телохранителя. Принял за обычного хариба, что же, Рэми знал, что Ферин заносчив донельзя, а тех, кто ниже, за людей не считает.

Рэми тщательно скрыл лицо под частыми складками капюшона, стрелой устремившись по узким, запутанным коридорам замка. Принц дал ему долгожданную свободу… Да вот только нужна ли ему эта свобода?

Рэми на мгновение остановился, оперся спиной о покрытую темной драпировкой стену, пытаясь хоть немного успокоиться, отдышаться, откинул на плечи капюшон, жадно глотая запыленный воздух. С каждым мгновением его сомнение и страх росли. Он уже жалел, что решился на встречу с вождем. Он уже почти был готов вернуться к Миранису, позволить себя спрятать, положиться на Лерина с его хитрыми дипломатами. Но остатки гордости удерживали. Сколько будет скрываться? Нет, не так, сколько будет полагаться на других?