Анна Алмазная - Власть безумия [СИ]

— Думаешь, станешь счастливее, когда узнаешь свое будущее? Я в этом сомневаюсь. Иногда лучше не знать.

«Иногда лучше не знать,» — выдохнул Мир, повернувшись на другой бок и напоровшись на взгляд Лии.

— Не знать «что»? — настороженно спросила девушка.

— Спи, родная, — ответил Миранис, моля богов только об одном — успеть перед смертью провести церемонию. Его сын должен быть законным наследником, иначе Лие придется несладко. Хотя ей все равно придется несладко.

Лия уткнулась в плечо принца носом и засопела ему в сорочку… Даже не подозревая, что это может быть их последней ночью вместе.

Сегодня в Кассию выехал гонец, который приготовит все для завтрашней церемонии. Завтра Лия станет женой наследного принца Кассии.

Если Миранис доживет.

А если нет?

— Тебя что-то тревожит? — спросила Рина, прижимаясь к теплому боку Армана и положив голову ему на плечо. Она упорно заглядывала в глаза любимому: привычка виссавийцев смотреть в глаза Армана часто раздражала, но не в случае Рины. В Рине он любил все: и ее внимательный, пронзающий до самой глубины, взгляд, и ее шаловливо вздернутый носик, и даже ее любопытство:

— Думаешь о ней? — спросила вдруг девушка.

— О ком, о ней? — не понял Арман.

— Об Аланне, невесте своего брата. Женщине, с которой ты провел предыдущие ночи…

Арман вздрогнул.

— Ты не понимаешь… — прошептал он.

— Я не хочу понимать… — ответила Рина, прижимаясь к нему.

— Прошу… не уходи! Сегодня забудь о ней, прошу. Только сегодня… будь лишь моим…

Арман мягко провел по волосам Рины, сдерживая рвущуюся наружу боль и обиду. Рэми… неужели ты не с силах был эти несколько дней сдержаться? Неужели не мог не ранить Рину? И Арман ничего не мог сделать… он не имел право ни выдать брата, ни предать доверие принца.

«Никто не должен знать о подмене, — приказал Миранис. — Слышишь, никто! Пока мы не вернемся в Кассию — ты мой телохранитель, а Рэми — глава Северного рода. Я отпущу тебя к Рине, но помни… ты должен быть предельно осторожным.»

— Я буду твоим, — прошептал Арман в волосы Рины. — Этой ночью я думаю только о тебе, клянусь… и больше ни о ком…

— Верю.

— Ты наверное знаешь? — спросил внезапно Арман. — Что я…

— Что ты оборотень?

Арман кивнул.

— Знаю. Мы это видим сразу. Но оборотни-ларийцы не опасны…

— В Кассии это не всегда понимают, — ответил Арман, перебирая пальцами ее темные, густые волосы.

— Оставайся здесь.

— Не могу, — Арман не стал рассказывать Рине о Лие, о ее ребенке, о беспокойстве Мираниса, о предсказании Ниши. Он понимал принца, понимал и как человека, и как сына повелителя, и не хотел, не имел права, оставить ни его, ни его ребенка. — У каждого у нас есть свои обязательства. Я свои не могу не выполнить…

— Ты лариец. Почему ты оказался в Кассии?

— Мой отец приехал в свите Львины, матери Мираниса, и так понравился тогдашнему повелителю, что стал главой Северного рода…

— Теперь я знаю, в кого ты у меня такой обаяшка, — усмехнулась Рина, касаясь губами его груди.

— Рина… — Арман, вздрогнул, когда губы ее опустились ниже.

— Не говори ничего, — ответила девушка. — Это наша последняя ночь. Приезжай еще, любовь моя, и мы попробуем, когда ты превратишься в зверя…

— Рина, я не могу превращаться в зверя…

— В Кассии не можешь. Здесь ты можешь все!

Предрассветное время самое тихое. Вождь тенью скользнул в замок Арама, безошибочно нашел нужную ему спальню и, бесшумно открыв дверь, осторожно зашел внутрь.

Наследник спал, разметавшись на шелковых простынях. Золотые волосы его, подаренные на время хранительницей, рассыпались по подушке, тонкие губы вытянулись в улыбку, руки прижимали в груди женщину. Может, даже любимую, вождь не знал. Сейчас он не хотел этого знать.

Он мягко коснулся лба женщины, погружая ее в более глубокий, уже беспробудный сон. Им не нужны свидетели. Все должно пройти тихо и незаметно. Вождь осторожно толкнул обнаженное плечо наследника.

Арман проснулся сразу. Взгляд его, поначалу мутный, быстро наполнялся смыслом и удивлением. Но не страхом. Мальчишка вскочил с кровати, прикрыл спящую женщину одеялом, скрывая ее наготу, а сам быстро натянул тунику, не забывая при этом поклониться нежданному гостю. Великолепно играет. Неплохо держит себя в руках. И щиты его крепкие, хозяина не предают. Хорошо его вышколил кассийский двор.

— Рад видеть вас в своих покоях, Элизар, — сказал Арман.

— Очень сомневаюсь, что ты рад, наследник, — тихо ответил вождь. — Но у меня нет другого выхода.

Рэн не поверил, когда услышал приказ вождя немедленно явиться в замок Арама, да так, чтобы гости его ни в коем случае не заметили. И явиться не куда-нибудь, а в покои самого наследника.

Когда Рэн выполнил приказ и осторожно выскользнул из перехода, он удивился еще больше — не одного его позвали. Был здесь и занудный братец. Так же удивленный, как и Рэн, он уже кланялся вождю, который и Дериана, и его братца в упор не видел.

Элизар смотрел только на бледневшего, отходящего к стенке Армана.

Наследник пришел в себя достаточно быстро. Он поклонился вождю и притворялся удивленным, (неплохо, кстати, претворялся, Рэн ему даже почти поверил), но в то же время не мог скрыть дерзости в остром, как заточенная сталь взгляде.

Такого так запросто не сломаешь, понял сразу же Рэн. Мальчик явно свободолюбив и горд до безумия, вождю с ним придется несладко. Впрочем, разве может быть слабым вождь Виссавии?

Наверное, может, но лучше не надо. Рэну вот точно не надо.

— Чему обязан столь позднему визиту? — холодно спросил Арман. — И почему вы меня называете наследником? Я уже давно являюсь главой северного рода и достиг вершины того, чего могу достигнуть.

В черных глазах Элизара заплескался гнев, и Рэн очень серьезно начал опасаться за наследника. Вождь привык к абсолютному подчинению, мальчишка же, над котором сгустилось черное облако, упрям, неразумен и сейчас опасен сам для себя.

Смертельно опасен. Одно слово Элизара, и непомерная гордость наследника рухнет в грудах. Потому что Арман может сопротивляться сколько угодно, но даже с его непомерной, распирающей щиты силой, он против вождя никто.

Однако Элизар не сказал не слова. Его выразительные глаза вдруг зажглись стальным блеском, а губы вытянулись в знакомую, несколько игривую улыбку. Рэн знал это выражение лица вождя и выдохнул с облегчением. Элизар более не гневался на наследника.

Он воспринимал стоявшего перед ним мальчишку как твердый орешек, который сложно раскусить, но скрытая под скорлупой сердцевина, несомненно, будет стоить всех усилий.

Рэн улыбнулся, приготовившись к занятному зрелищу. Сейчас кого-то будут воспитывать. И жестко воспитывать. Элизар никогда не славился мягким характером, и с ослушниками, до своего окончательного безумства, справлялся очень даже ловко.