Анна Алмазная - Его выбор [СИ]

Рэми и его спутники оставили телегу на небольшой песчаной площадке перед храмом, сунули мальчику-прислужнику монетку, чтобы тот присмотрел за повозкой, и все вместе направились поклониться богам: площадка была местом, где не воровали никогда. Боги ревниво охраняли свой покой и тех, кто его нарушал, наказывали нещадно.

У широких ступенек Рэми бросил в глиняную чашку монетку и наклонился к расстеленному прямо на земле покрывалу, чтобы выбрать украшение для Лии. Нужный, «свой», браслетик нашелся сразу. Будто поманил отраженным солнечным светом, согрев пальцы мягким теплом.

Рэми сжал в ладони нанизанные на кожаную нить янтарные камушки и побежал по ступенькам, к уже входившим в двери храма спутникам. Волчонку все было интересно: и статуи богов по обе стороны лестницы, и расписанные рунами высокие стрельчатые ворота, и люди, что выходили из храма. Но посмотреть на все это не дали, пришлось догонять остальных и, влетев в настежь распахнутые двери, Рэми ошеломленно замер.

Солнце, которого так мало было утром, теперь выглянуло из-за туч и разлило вокруг желтоватое марево. Белый песок, тонким слоем покрывавший храмовую площадь, блестел и резал глаза, статуя Радона отбрасывала длинную тень, и солнце, казалось, примостилось за спиной бога, сделав его взгляд более живым и внимательным.

Рэми шагнул вперед, и колени его подкосились, ударив в белоснежный, такой нереально чистый песок. Синие глаза божества пронзали насквозь, бусинки браслета поблескивали на раскрытой ладони. Блестели капельки дождя на листьях увивавшего арки плюща, и едва слышно скрипел песок под чужими ногами.

— Не отнимай покровительства у меня и моей семьи, — шептал Рэми, как бы продираясь молитвой через внезапно загустевший воздух.

Едва слышно шелестели синие одежды жрецов, легким стуком падали в корзины мелкие монеты, на мягких крыльях летели к ногам Радона бесшумные молитвы и все казалось каким-то нереальным, расплывалось и ускользало, растворяясь в ярком, льющимся с небес солнечном свете.

Рэми бросил монетку в оказавшуюся рядом корзину, и жрец сотворил в воздухе благословляющее заклинание, коснулся тонкими пальцами браслета удачи и сказал с ласковой чарующей улыбкой:

— Велика судьба твоя, мальчик. Велика ноша, которую боги взвалили на твои плечи. Но велика и их милость.

Рэми удивленно моргнул, набрался было смелости, чтобы попросить объясниться, но мир будто вспыхнул светом и красками, а жрец куда-то исчез. Рядом молча шевелил губами Брэн, чуть поодаль стояли на коленях остальные их спутники, и все было обычным, не чарующим, как пару мгновений назад. И желание молиться куда-то пропало.

Когда они спустились к повозке, солнце вновь спряталось за тучи. И дальнейшая дорога оказалась длинной и скучной. Моросил мелкий дождик, покрывал брезент повозки паутиной капель. Сквозь щель в открытом пологе проскальзывал весенний лес, пока лишь слегка припушенный молодой зеленью. Проплывали мимо яркие пятна подснежников, желтые звездочки мать-и-мачехи, скидывала на дорогу котики отцветавшая лоза.

— Рэми, если хочешь спать — спи, — заглянул внутрь сидящий на козлах Брэн. — Приедем еще нескоро, успеешь намаяться.

Рэми спал. Укутался по самый нос в горько пахнущие шкуры, которые они везли на ярмарку. Положил под голову мягкий плед, сотканный из овечьей шерсти, и закрыл глаза, сразу же провалившись в сладостную дремоту.

Повозка вздрагивала на ухабах. Подсыхавшая грязь чуть слышно хлюпала под копытами лошадей, влажный воздух будоражил кровь. Рэми казалось, что он засыпал и просыпался одновременно, покачивался на мягких волнах, проваливаясь в теплое пушистое одеяло.

— Заснул, — донесся далекий голос Брэна, и мягкое покачивание повозки, и перестук сорвавшихся с деревьев капель, все казалось… чужим, неважным. Осталась лишь темнота, тишина и тихий голос, зовущий кого-то по имени: «Эррэмиэль…»

«Я Рэми…» — устало возразил волчонок, поняв, что зовут, оказывается, его. Ведь больше в этой тишине и темноте никого нет. И не страшно совсем… уютно. И спокойно.

«Прости, Рэми», — мягко ответил чужой голос, и Рэми вдруг понял, что лежит на залитом солнцем лугу, что голова его покоится на чужих коленях и чьи-то ласковые пальцы задумчиво перебирают волосы, гладят по щекам, размазывая по коже дорожки от слез. Рэми не знал, почему плакал. А тот, чужой, чье лицо казалось черным из-за яркого солнца, наверное, знал. Молчаливо успокаивал, продолжая безмолвно говорить:

«Я рад, что ты пришел ко мне, я долго тебя ждал, и, сказать по правде, уже и не надеялся».

Ждал? Пришел? Рэми понимал все меньше, но стоило ему всполошиться и поднять голову, как незнакомец продолжил:

«Тебе ведь хорошо с Брэном, мой мальчик? Я чувствую, что хорошо».

«Хорошо», — подтвердил Рэми.

«Но ты знаешь, что это не может продолжаться вечно?»

Голос теплый, а слова какие-то… Рэми нахмурился. Злые слова. Или же…? Просто правдивые? Рэми чувствовал, что незнакомец с ним искренен, так искренен, как не был никто в этом мире. А еще чувствовал, что не чужак это вовсе. Близкий, очень близкий, знакомый больше, чем был знаком Брэн, Жэрл, мама и даже Лия…

Рэми поднял руку и попытался коснуться темных волос, упавших на лицо мужчины, но тот лишь слегка дернул головой, уворачиваясь, будто не хотел, чтобы Рэми его узнал. Странно. Больно. Обидно. Почему-то очень сильно обидно, хотя, вроде, и не друг вовсе. Никто.

«Почему?» — спросил Рэми, продолжив странную игру. Они не говорили, но читали мысли друг друга. Даже больше, души друг друга. И Рэми вдруг стало страшно… странно это, когда кто-то видит тебя вот так. Насквозь. И страхи твои, и мечты… и слабости, которые стараешься никому не показывать.

Новый порыв ветра распутал пряди трав, дуб над их головами чуть застонал, тряхнув листьями, и с тяжелым стуком упал на землю не удержавшийся желудь. Рэми продолжал смотреть на скрытое волосами лицо незнакомца, но видел лишь пухлые, как и у самого Рэми, губы, и коснувшуюся их мягкую улыбку.

«Потому что ты другой. Не чувствуешь? Не хочешь вернуть силу? Не хочешь вновь стать богатым? Не хочешь, чтобы о тебе заботились, тебя ценили, как прежде?»

«Но меня и сейчас ценят… А богатство? Мне хватает».

«Ценят, хватает, — будто эхом повторил незнакомец. — Ты такой странный… отказываешься от того, за что другие жизнь готовы отдать».

Голос его был задумчивым, пальцы все так же перебирали волосы, а Рэми почему-то казалось, что он забыл. Что-то очень важное. А этот человек, чьего лица Рэми так и не смог разглядеть, — помнил. И продолжал задавать странные вопросы:

«Ты ведь знаешь, что такое магия?»

«Знаю», — слегка удивился вопросу Рэми.

Разве это не все знают?