Шимун Врочек - Фатум. Самые темные века [сборник litres]

Главное, чтобы спасенная пришла в себя, а там уж он…

Усталость, с которой Альдар долго боролся, напала исподтишка. Он сам не заметил, как глаза закрылись и его унесло рекой грез.

– Ты опозорил меня! – холодно произносит Даррен Лютц, глядя куда-то поверх головы сына. – Гордец и глупец! В недобрый хрон решил я направить тебя в Южную цитадель! Думал, что у тебя не только сильный дар, но и голова на плечах. Похоже, ошибался.

– Отец, но я…

– С меня хватит! Я не произнесу ни слова в твою защиту. И ты получишь то, что заслужил.

Он отворачивается, и его голос звучит глухо:

– Ты убийца, Альдар… Твоя манера бить в сердце… Провокаторы знали о ней, и изъян в костюме твоего противника появился не случайно. Ты нарушил кодекс и жив лишь потому, что сделал это не намеренно. Но среди нас тебе больше места нет.

Альдар холодеет. В голосе отца слышатся чужие нотки. Очень знакомые нотки. Даррен Лютц оборачивается, но теперь у него уже другое лицо – того злосчастного юнца, Саттиса. И черные от ненависти глаза.

– А может, так оно и должно быть, Альдар? – произносит тот своим шипящим голосом. – И твой дар стоит направить на другое? Ты не воплотитель, Альдар, у тебя иная судьба. Тебе ведь уже известно, кто ты на самом деле. Осталось только признаться в этом самому себе. – Черноглазый демон с лицом Саттиса глумливо усмехается. – Так скажи, кто ты?

Сон оборвался резко и внезапно. Просто потому, что Альдар упал со стула. Оглядевшись, он вдруг встретил удивленный взгляд пришедшей в себя Рены Скальм.

– Где я? Кто вы? – слабым голосом проговорила она.

То ли сон, то ли явь, Альдар пришел в себя и с трудом разлепил губы:

– Это Внешний пояс, маяк Трей-Ларн. А я… его смотритель, Альдар Лютц.

– Будь моя воля, я бы ни хрона не провела в этом аду. Я по внутренним-то морям не особо люблю путешествовать, что уж говорить о Мгле! К несчастью, Пресветлый не дал отцу сына, и главной наследницей его империи пришлось стать мне.

Рена нашла в себе силы встать с постели и одеться. Теперь они с Альдаром сидели друг напротив друга за небольшим столом в нижней жилой комнате маяка и ужинали. Вернее, больше разговаривали.

Альдару не удалось скрыть иронию во взгляде при слове «пришлось», и Рена вскинулась:

– Если вы думаете, что я в восторге от этого наследства, то ошибаетесь! Мне даром не нужны его люцитовые шахты и перерабатывающие фабрики! Мне хватило бы десяти тысяч золотых в цикл. Не шикарно, зато и хлопот меньше. Но разве откажешься?

– Что, так трудно?

– «Трудно»! – горько усмехнулась Рена. – Вы не знаете моего отца. «Невозможно» – слово более точное. «Ты должна объехать свои будущие владения, иначе – какая ты к Абху наследница? Мои управляющие должны знать тебя в лицо!» Вот так он мне и сказал. А то, что половина его владений лежит во Мгле за сотни и даже тысячи лиг от Тверди, – мелочь, не стоящая упоминания! Да, отец дал мне лучший призрачник и опытную команду, но в таком шторме, наверное, не выжил бы и флагман Императора… Знаете, когда корабль погибал, мне отдали единственный уцелевший спасательный шлюп. Даже здесь моего отца боялись больше, чем Мглы…

Альдар невольно улыбнулся: когда эта холеная аристократка начинала сердиться, говоря об отце, выглядела она, как обиженный подросток. Такой она Лютцу даже больше нравилась.

Миновали уже почти сутки, как Рена пришла в себя, ее настороженность отступила. И аристократическая заносчивость истаяла, как снег под лучами великого светоча весной. Лютц вспомнил светские манеры, побрился, переоделся в лучший костюм и выглядел как надо. Он всегда притягивал женские взоры. Даже искушенной столичной красотке легко было забыть о том, что перед нею – всего лишь смотритель маяка. Личность спасителя безумно интриговала Рену, и ей хотелось узнать о нем побольше, но почему-то получалось, что в основном говорила она. И в основном о себе.

Однажды она спросила:

Я вижу, Альдар, вы – человек непростой. Как вы оказались в одиночестве в этой глуши?

– Это долгая история.

– У нас времени более чем достаточно, и я готова выслушать вашу историю, сколь бы долгой она ни была.

Внезапно что-то отвлекло ее внимание.

К ноге Лютца прикоснулся теплый и мохнатый бок. Похоже, Рыку стало скучно.

– Какая прелесть! – совершенно не по-аристократически умилилась Рена. – Что это за создание?

– Это Рык. Он пушинн.

– Никогда таких не видела.

– Они почти не встречаются во внутренних областях Тверди.

Рена потянулась к пушинну рукой. Молниеносное движение лап зверя – и Рена, вскрикнув от боли, отдернула руку, на которой когти пушинна оставили кровавый след. Рык недовольно вякнул и в три прыжка вылетел из комнаты.

– Суровый, – произнесла Рена, баюкая руку.

Альдар тут же схватил склянку с бальзамом, благо она лежала в его кармане, и аккуратно принялся обрабатывать рану.

– Простите, не успел предупредить: Рык не слишком дружелюбен с незнакомыми людьми.

– Но он, вероятно, предан своему хозяину?

– Да, предан.

Лютц закончил обрабатывать рану.

– Давайте завяжу.

– Не нужно.

Голос аристократки прозвучал странно, а ее пальцы слегка прихватили запястье Альдара. Лютц поднял взгляд и обнаружил, что лицо Рены совсем близко. Он осмелился и поцеловал ее.

Наконец Рена отстранилась.

– Вы ведь расскажете мне свою историю, Альдар? – тихо прошептала она.

«Быстро, слишком быстро!» – думал Альдар, когда поднимался по винтовой лестнице к себе в рабочее помещение под лучезарием.

Лютц не понимал, что его смущает. В конце концов ведь именно этого он и хотел, разве нет? Правда, предполагалось, что это произойдет по меньшей мере через несколько дней, а не в первый же вечер. Как-то не вязалось с его представлениями о Рене Скальм…

Альдар рассказал о дуэли и ссылке – и вот он окружен еще и трагически-романтическим ореолом. Что еще нужно, чтобы потерять голову? Рена-то, возможно, и потеряла, но Лютц устоял. Заявив, что до ночи ему надо восстановить маяк после шторма, он принес Рене еду и отправился по своим делам, предоставив в ее распоряжение все книги своей не самой бедной библиотеки.

И это не была пустая отговорка – исправлять пришлось еще многое, так что, когда совсем стемнело, смотритель совершенно вымотался. Подниматься по лестнице не хотелось, но оставаться в одной комнате со спасенной пока рановато.

Последний виток лестницы он преодолел почти ползком. В комнате царил непривычный холод, чего здесь, рядом с лучезарием, обычно не случалось. Но сил, чтобы удивляться, у Альдара не было. Едва добравшись до кровати, он рухнул на нее ничком, не раздеваясь.

Холод. Свирепый, почти зимний, он сковывает Альдара, превращает руки, ноги в негнущиеся деревяшки. Он стоит на верхней кольцевой галерее маяка и смотрит во Мглу. Она волнуется. Не бушует и не бурлит, как в шторм, но и не застыла серым безбрежным болотом. Там, за щитом, что-то происходит, и от этого Альдару не по себе. Впрочем, во Мгле и не может происходить что-то хорошее. Прожив в ее окружении пять циклов, Альдар это крепко усвоил и постоянно ожидал неприятностей.