Андрей Земляной - Двойной горизонт [litres]

– Ну, надеюсь, что ваши летуны не подведут. – Истомин сложил подзорную трубу и вопросительно посмотрел на Горыню, который тоже оторвался от своей стереотрубы.

– Не подведут, Владислав Иванович. Вот через пару часов солнце в зенит встанет, там и начнём.

– А какой резон в сём действе, Горыня Григорьевич? – спросил инженер-генерал Тотлебен, не отрываясь от своей карманной подзорной трубы, украшенной серебряными накладками.

– А резон такой, что мы ждём флагман флота «Британию» с его мателотами – линкорами «Ланкастер», «Мальборо» и прочими фрегатами, а также французские плавучие батареи. Собственно, весь ударный кулак Союзного флота. Сомнём их – дальше всё будет сильно проще. Чем они кучнее встанут, тем нам будет проще. Ну и главное, чтобы вражеским пушкарям целиться было тяжелее. Заходить-то мы будем от солнца. Но, господа, прошу иметь в виду, что высадку полностью нам не сорвать. Пощиплем серьёзно, но даже если перенацелим воздушные силы на уничтожение баржей с десантом, на кораблях достаточно солдат, чтобы испортить нам настроение. Но тогда пушки соединённого флота здесь всё перекопают. А сейчас главное это оставить десант без артиллерийского прикрытия с моря.

– За то не беспокойтесь, княжич. – Багратион отошёл от своей стереотрубы и склонился над картой. – Половину, а скорее три четверти десанта, вы уже утопили, за что летунам вашим – Ярый в серебре, будет моим приказом, а вам да полковнику Степаняну Перуна в золоте, да с парусами, как настоящим морским волкам. – Князь усмехнулся, полагая, что награждение морским знаком отличия человека глубоко сухопутного – отличная шутка. – А если ваши пушкари хоть толику малую успеха летунов повторят, то и Перуна с мечами.

С улыбкой посмотрев на Горыню, проникся ли величием наград, кивнул своим мыслям и повернулся к свите.

– А пока, господа, предлагаю отобедать да подождать триумфа Горыни Григорьевича прямо здесь.

Столы поставили в кают-компании, и через полчаса, разгорячённые вином и острыми блюдами, генералы уже вовсю шумели, поднимая тосты.

Когда адъютант княжича – лейтенант Рудый – осторожно тронул плечо Горыни, тот сразу встал из-за стола, поспешив к развёрнутому на наблюдательной площадке своеобразному узлу связи, с десятком слухачей магических амулетов и большим планшетом, расчерченным на квадраты.

– Ваше превосходительство…

– Короче. – Горыня подошёл к планшету, на котором уже выкладывали фишки, обозначавшие штурмовики и бомбардировочные тройки воздухолётов.

– Все в воздухе. Подлётное время сорок минут. Над нами будут через двадцать. – Начальник штаба полковник Горянинов принял записку от слухачей и чуть передвинул отметку, изображавшую высотный воздухолёт-разведчик.

– Наблюдатель занял позицию. Докладывает, что видит подход группы кораблей. Пока определить не может, но судя по размеру – линкоры.

– Нет тут никаких линкоров, кроме британских. – Горыня кивнул. – Германцы сейчас на Балтике гуляют, а французов мы у Констанцы пожгли. – Он с тоской посмотрел на офицеров, сидящих за столами, на которых веером лежали десятки связных амулетов, и вполголоса произнёс: – Когда же мы связь нормальную сделаем-то? Как же это деревянное убожество надоело.

– Вы о беспроволочном телеграфе князя Кропоткина? – поспешил блеснуть знаниями начальник штаба.

– О нём, господин полковник. Только не Кропоткина, а Стародубского, – сухо поправил его адъютант. – Князь лишь представил его Высшему техническому совету Военной Канцелярии, а сделал сие устройство господин генерал-майор Стародубский.

– Да там не радио, а кустарщина сплошная. – Горыня покачал головой. – Весу в установке больше двух пудов, а работает едва ли на двадцать вёрст. До новой войны, конечно, до ума доведём, но на эту никак не успеем.

– Мы уже готовимся к будущей войне? – Горянинов сразу сделал стойку, словно сторожевой пёс, увидевший нарушителя.

– Ну так не ко вчерашней же готовиться. – Горыня усмехнулся. – Следующая война будет войной пушек и быстрых перемещений войск. Хорошо бы построить к тому времени быстрые бронеходы, да с пушками. Иначе тяжело будет.

Говоря, Горыня не отрывал взгляда от планшета, на котором постоянно передвигали фишки и фигурки, обозначая взаимное расположение войск и их местонахождение.

Не прошло и получаса, как далеко в стороне появился строй воздушного полка, который, как и в Констанце, лично вёл полковник Степанян.

Самолёты заходили по длинной дуге, целясь в бок строю эскадры, где уже маневрировали британские линкоры.

– Заходим сверху, – коротко скомандовал командир полка, ведя машины на высоте пяти тысяч саженей.

Наблюдатели на кораблях конечно же заметили самолёты, но вести огонь вверх не могли никак, лишь спуская шлюпки для того, чтобы на их буксире разойтись в стороны.

Двойной рунный щит на боках дирижаблей выдержал первую атаку. Огненные вспышки, отмечавшие места попаданий автоматических пушек, лишь испятнали корпус баллона тёмными кляксами, но за первой эскадрильей шла вторая, и с лёгким звоном разбившегося стекла защита рухнула. Снаряды уже взрывались внутри корпуса, но воспламенившийся водород был куда более разрушительным.

Словно огромный факел, флагман германской воздушной эскадры, дирижабль «Небесный Повелитель», рухнул в море, зацепив облаком горящего газа испанский пароходофрегат «Сан Мартин», который вспыхнул будто солома.

Третья и четвёртая тройки атаковали вторую по значению цель – германский дирижабль «Роланд» и тоже подожгли его, уронив в море, правда без последствий для кораблей эскадры.

Выбив две трети из сорока дирижаблей, полк ушёл на дозаправку и пополнение боезапаса, а над берегом уже появились относительно манёвренные и скоростные воздухолёты-истребители, оснащённые пулемётами крупного калибра и скорострельными пушками.

Они открыли огонь ещё с дистанции в три версты, куда не добивали вражеские пушки, и, постепенно маневрируя, отжимали воздушное прикрытие кораблей в открытое море. Через сорок минут вернулись самолёты, продолжившие избиение воздушного флота, но устрашённый огромными потерями маршал Веллингтон скомандовал начинать высадку.

Пушки, установленные на берегу, сразу же начали обстрел зон высадки, корабли сначала попытались ответить, но дистанция была слишком велика, и большинство снарядов упало на голову десантирующимся войскам, вызвав у них вспышку горячей любви к морякам.

Одновременно с высадкой у Качи войска высаживались у Евпатории и сунулись к Балаклаве, но там проход уже был перегорожен затопленным кораблём, а вход в бухту держали под прицелом сразу пять батарей.

Но как ни пытались артиллеристы, ни сорвать, ни даже приостановить высадку в районе Севастополя не удалось, и поротно и побатальонно войска покидали плацдарм, сразу уходя ближе к городу, вставая огромным лагерем.