Андрей Земляной - Двойной горизонт [litres]

– Тут, похоже, все кроме меня знают, что делать, – хмуро бросил княжич и, пройдя по окопу, подошёл к своему коню и легко вспрыгнул в седло.

– Ты, брате, не ярься. – Дубыня, чуть поддав коня, поравнялся и пошёл рядом с княжичем. – Берегини, они же между нами и богами. И неизвестно. к кому ближе. И все, кто есть, им в ноги кланяются. Ты, конечно, тоже непрост, но и лады твои куда как непросты, даже по ведунским меркам. – В небе снова громыхнуло, и лошади сами ускорились почти до рыси. – Один ведун ста опытных воев стоит, а уж как измерить твоих жён, даже не знаю. Так что не им помогаешь, а всему войску.

– Да нет, Дубыня. Не про то печалюсь. – Горыня вздохнул. – Просто все вокруг знают то, что мне вроде знать положено, а я про то ни сном ни духом.

– Так это вовсе не беда, друже. – Дубыня хмыкнул. – Знаю я здесь ведуна одного, он тебе всё живо растолкует да разложит.

Пока ехали, небо вспыхивало огнём ещё пару раз, но минут через двадцать всё успокоилось.

К Инкерману, где находился шатёр Горыниных жён, подъехали, когда солнце уже закатилось за горизонт и короткие южные сумерки стремительно переходили в ночь. Охрана, увидев, кто едет, споро сдвинула рогатки, обмотанные колючей проволокой, и десяток остановился метрах в пятидесяти, а Горыня уже в одиночестве прошёл до шатра и поднимал руку, чтобы стукнуться в щит, висевший у входа, когда услышал Анну:

– Заходи, Горынюшка.

Все его жёны сидели на широких лежанках, застеленных покровами из шкур, а в центре стоял стол с напитками в кувшинах из чеканного серебра и едой на больших тарелках.

– Садись, муж наш. Без тебя не начинали.

– Благодарю. – Горыня снял фуражку, скинул с плеча автоматный ремень и прислонил оружие у входа, оставив пистолет в набедренной кобуре, пройдя по мягкому ковру, сел в кресло. – Чего невесёлые такие? Колдунов вражеских вроде отбили?

– Час-полтора и пойдут ещё. – Лиза Дашкова вздохнула и пригубила из чаши, что держала в руках. – Тут что-то нужно сделать такое… А у нас и сил почти не осталось. Ведуны князя Васильчикова, конечно, в полной силе, но боюсь, и тех надолго не хватит.

– Я что-то могу сделать? – Горыня внимательно обвёл взглядом всех пятерых.

– А что тут сделаешь? – Анна качнула головой. – Пять кругов Макоши в Центральном войске, ещё три в Северном. Да сильнейшие боевые волхвы тоже там. Мы здесь только из-за тебя.

– Как-то подпитать вас можно? – Горыня зацепил кончиками пальцев кувшин, понюхав горлышко, понял, что там не вино, налил себе в кубок.

– Источник далеко. Не набегаешься. – Любава тоже налила себе ягодного взвара и прилегла на лавку. Да и нельзя так часто набирать силу. Грязь в теле скапливается, а выходит она долго…

– Горыня, беда. – Ворвавшийся в шатёр Дубыня, не утруждая себя этикетом, подхватил стоявший у входа автомат и кинул его побратиму. – Колдуны кромешных тварей поднимают.

– Ну, козлы! – Горыня одним движением допил свой бокал и выскочил из шатра, подхватив автомат. – Лутоня! Уводи их в тыл! Дубыня, послал тревогу пушкарям?

– Так сразу и подняли. – Степенно кивнул богатырь. – Но минут десять у нас есть. По одному пускать не будут. Собьют в стадо, а после – погонят на нас.

На батарею, что находилась на вершине горы Инкерман, Горыня поднялся одновременно с приходом туда десятка боевых волхвов, собиравшихся установить защитный барьер для тварей. Дав команду помочь, если что им понадобится, сам Горыня занял место у НП артиллеристов.

– Что, Виктор Игнатьич, готовы пострелять?

– Так вон уже и за довеском к боекомплекту послали, – спокойно отозвался командир артдивизиона капитан Рощин. – Думаю, как бы не сшибли нас отсюда. Место вон какое. Весь город как на ладони. Хотя ежели не обойдут, то продержимся.

– Я приказал подтянуть ещё одну батарею двенадцатилинейных, – отозвался Горыня. Так что удержимся. Главное, пусть ведуны не зевают.

В это время над позициями союзных войск начало вставать огненное зарево, ярко осветившее нейтральную полосу, и в багровом сиянии стала видна накатывающая на русские позиции сплошная серая волна.

– Отметка восемь, осколочными. Десять. Огонь! – мгновенно отреагировал Рощин, и два десятка семидесятишестимиллиметровок с грохотом стали посылать снаряд за снарядом в орду кромешных созданий.

Каждый взрыв разносил в клочья всё, что попадало в круг десяти метров, высоко поднимая фонтаны из камней и грунта. Прорывались через стену огня совсем немногие, которых брали на прицел пушки калибром поменьше.

Зарево над кругом вызывателей вспыхнуло ещё ярче, и через минуту по вспаханной взрывами земле, низко пригибаясь, побежали два десятка огромных, высотой больше трёх метров тварей. От взрывов их бросало из стороны в сторону, но несмотря на это, изрезанные осколками и побитые близкими разрывами гхоры неудержимо лезли вперёд, когда стоявшая на краю обрыва батарея автоматических пушек огрызнулась волной стали и огня, добив их всего в полуверсте от позиций.

Батареи пятидесятилинейных пушек, стоявшие по другую сторону от прохода в Макензиевых горах, пока молчали, готовые открыть огонь в случае попытки обхода, но и того, что выдали артиллеристы Рощина, было достаточно, чтобы перебить всех тварей.

С разрывом последнего снаряда над полем боя повисла тишина. Артиллеристы спешно приводили пушки в порядок, чистя стволы, меняя воду в системах охлаждения, делая ревизию подающим элеваторам и поднося снаряды к позициям.

Волхвы, сила которых так и не понадобилась, отошли назад, чтобы не мешать, но были наготове.

Горыня прошёлся по батареям, убедившись, что всё в порядке, и присел на бруствер, с которого были видны позиции союзников и полыхавшая вдали огромная пентаграмма вызова. До неё было больше десяти километров, и поэтому обстрел из пушек исключался. Но к следующей активизации уже были готовы десяток дирижаблей, пилоты и бомбардиры которых уже принимали зелье «кошачий глаз», позволявшее видеть в кромешной темноте. Тут его и нашли посыльные из штаба Корпуса егерей, беззвучно подойдя на расстояние десяти метров.

– Можете подойти ближе, я вас уже заметил, – проговорил негромко Горыня, пряча флягу с клюквенным морсом в карман, оглянувшись на подошедших егерей. Старший из них – бородатый мужчина средних лет, в лохматой камуфляжной накидке и с торчащим из-за плеча автоматным стволом, а второй – сильно моложе, ещё безусый, но с приметным шрамом на щеке, с оружием в руках.

– Присаживайтесь. – Горыня кивнул на возвышавшийся над землёй бруствер. – С чем пожаловали, господа егеря?

– Здрав будь, ваше превосходительство. – Пожилой кивнул и, присев, снял с пояса плоскую флягу и, сделав большой глоток, протянул княжичу. – Сказывают, есть у тебя дальнобойные пушки огромной силы.