Андрей Земляной - Двойной горизонт [litres]

Жёны Горыни в этом деле никак не участвовали, словно устранившись от мести, но как-то в ночь полнолуния, выйдя на лысую гору, прокляли весь королевский дом Хоэнцоллернов, который и затеял всю эту историю, до второго круга потомков. Проклятие сопровождалось красочным фейерверком на половину неба и радостным хороводом молодиц-травниц, что собрали на совершенно голой до того дня вершине холма невиданный урожай разрыв-травы и огненного плакуна, что требовали для своего роста запредельные количества энергии.

А для старейшего королевского рода Европы всё только начиналось.

Трупы, привезённые для замкового мага, магистра Гадари, как-то сами собой оказались холерными, да ещё и формой с длинным инкубационным периодом, что позволило заразе распространиться не только на весь замок Хоэнцоллернов в Баден-Вюртенберге, но и на окрестные сёла. Затем пожар, случившийся по вине нерадивого ученика лекаря, уничтожил не только лабораторию, но и весь запас лекарств, а гонец, посланный за помощью в Штутгарт, по дороге свернул себе шею.

У самих царствующих особ и у челяди были, конечно, связные амулеты, но часть сломалась, часть позволяла связаться лишь с людишками совсем незначительными, и в общем, когда отряд лекарей, магов и воинов-храмовников вошёл в Баден-Вюртенберг, спасать было уже некого.

К счастью, в дни, когда бушевала эпидемия, как раз зарядили дожди, и народ сидел по домам, не рискуя перемещаться по раскисшим дорогам, что в общем и спасло Германию от полного вымирания.

Конечно, германские колдуны быстро распутали цепочку действий и последствий, и через дипломатические каналы поинтересовались у князя Васильчикова, а какого, собственно, чёрта?

Васильчиков, которого считали старшим корпорации магов России, ответил коротко и присовокупил к ответу показания выживших в покушении на Горыню и самого Курта Нагеля, которые были богаты такими подробностями, что даже у бывалых людей зашевелилось то, что уже давно не росло на их плешивых головах.

И конечно, на публике колдуны, политики и военные громко оплакивали короля, его двор и всю семью, но в частном порядке тихо поносили монарха за грандиозную подлость, учинённую ими по отношению именно к собственному народу. Организовывать покушение на мужа обавниц-берегинь, да ещё и беременных, было адовой глупостью. Так что для народа – король пострадал от неумеренных увлечений некромагией и попыток отыскать лекарство от всех болезней – панацею.

Но те, кому нужно, знали всё и с лёгким злорадством посматривали на орден Странствующих, который и выполнял заказ Хоэнцоллернов, поскольку им ещё предстояло узнать смысл русского слова «стократно».

Горыня очнулся на пятнадцатый день и чувствовал себя отвратительно. Первая пуля отрикошетила от тяжёлого ордена из платины, но сломала пару рёбер, а вторая, ударившая в грудь слева, прошла через лёгкое и только случаем не пробила сердце. Лекари, конечно, были настоящими кудесниками, но и им не удалось полностью заживить раны и убрать последствия. Поэтому Горыню кормили, обмывали и снова погружали в сон, для того, чтобы лекари могли продолжить свою работу.

Когда осенние дожди нависали над Европой тяжёлыми свинцовыми тучами, торговля обычно делала небольшую паузу, для подсчёта летних барышей и проведения многочисленных праздников, от деревенских до общегосударственных балов, куда съезжалась вся знать.

Но для тех, кто трудился в замке Монсо́н, в провинции испанского королевства Арагон, не было ни праздников, ни дней отдыха. Центр огромной финансовой империи ордена Странствующих работал круглосуточно, перемалывая денежные потоки всей Европы, половины Азии и севера Африки.

По финансовой мощи орден был на уровне семьи Барди, и куда сильнее других военно-магических братств, занимавшихся ростовщичеством и торговлей по всему миру. Орден Песочных Часов стоял на третьем месте, Банк Короны, объединявший финансовые ресурсы пяти монархий, – на четвёртом, а молодой, но уже набравшийся сил Банк Ротшильдов – на пятом.

Неприступные стены замка, выстроенного на высокой скале, с отвесными обрывами, глубокие подвалы, уходящие в самую сердцевину горы, и мощь двух сотен боевых магистров были лучшей защитой для огромных богатств, скопившихся за более чем полуторатысячелетнюю деятельность ордена.

Здесь нашлось место и для груд золотых монет уже давно ушедших империй, и для украшений, и для драгоценного оружия. Но, конечно, больше всего было обезличенных золотых слитков. В одну унцию, пять, десять, пятьдесят и сто, с символом ордена – скрещёнными дорожными посохами, девизом «Всё во славу Твою» и цифрами с весом слитка на обратной стороне.

Слитки в одну унцию довольно часто использовались как монеты для текущих расчётов, а всё, что покрупнее, – как платёжное средство крупных операций и накоплений.

Но, несмотря на огромные богатства, хранимые в замке, людей в нём было немного. Работу охраны, грузчиков, тягловой силы и даже слуг исполняли големы, созданные с применением новейших магических технологий. И это была главная гарантия от разглашения тайн и попыток воровства, так как голему были безразличны груды золота. Он был молчалив, неутомим и верен хозяину так, как не мог быть верен ни один человек.

Золотые караваны, приходившие в Монсон, поднимались по длинному серпантину под прицелом пушек и недавно установленных митральез в широкий двор, где производился пересчёт денег и вся бумажная работа, а затем деньги в железных ящиках поднимались крановыми механизмами из глухого двора в крепость, чтобы на какое-то время успокоиться в залах хранилища.

Система охраны замка ещё никогда не давала сбоев, и случаев похищения денег не было никогда. Даже нападения на караваны с золотом случались крайне редко, поскольку братья ревностно относились к своему имуществу и преследовали похитителей, пока не убивали, даже если для этого нужно было пройти полмира.

Разведывательно-штурмовой воздухолёт второго флота «Гроза» – шестимоторный корабль сто двадцати метров длиной – опустился из плотного облачного покрова ночью, когда можно было что-то рассмотреть лишь в свете яркого фонаря. Зависнув на высоте пятисот метров, он с помощью лебёдок спустил вниз пять подвесных беседок, в которых находились боевые волхвы высших степеней посвящения, и сразу же невидимые линии тонких энергий начали сплетаться в вязь узора, укутавшего словно сеть весь замок.

Нет, это не было боевое плетение, на которое мгновенно среагировали бы защитные узоры, которыми была исчерчена вся крепость, и даже не сонное заклятие. Просто канал, по которому поступала сила благодати, стал чуть уже. Раз в десять. Такое временами случалось. Энергоканалы пульсировали, даже меняли точку выхода, перемещаясь в пределах нескольких метров.