Сергей Малышонок - Девятихвостый демон. Часть 1 [СИ]

– Что? – я всё ещё нависал над ней, беззастенчиво и счастливо улыбаясь.

– Наруто-кун, я… – девушка, дрожа, поднялась с кровати, вынудив меня отступить, и встала передо мной в одной больничной пижаме. Отчаянно смущаясь и начав по привычке нервно соприкасать указательные пальцы на руках, она несколько раз глубоко вздохнула и, словно бросаясь с обрыва в пропасть, запинаясь заговорила: – Я… я лю… Я люблю тебя! Наруто-кун! – выпалив последние слова, она вся сжалась, прижав руки ко рту и зажмурив в смущении глаза, всем своим видом показывая: «Делай что хочешь, меня здесь нет».

Едва сдерживаясь от вида этой умилительной картины, я сделал шаг вперёд и обнял сжавшуюся и мелко дрожащую Хинату, после чего прижал к себе и тихо прошептал на ушко:

– Я тоже тебя люблю. И никому не отдам, – потом аккуратно убрал у неё от лица дрожащие ладошки и, стараясь быть предельно нежным, ещё раз поцеловал.

В этот раз она ответила гораздо смелее, хоть и продолжала держать глаза закрытыми. Так мы и стояли, пока порыв прохладного ветра из открытого окна не заставил меня вспомнить о том, что Хинате надо лечиться. С трудом оторвавшись от девушки, я всмотрелся в сияющие счастьем серебряные глаза, которые она открыла, когда я только начал отстраняться, и, аккуратно подхватив девушку на руки, уложил её обратно на кровать. Честно говоря, я чуть не захлебнулся в эмоциях Хинаты, с огромным трудом отстранившись от обрушившегося на меня напора счастья, нежности и любви, едва разбирая, где её эмоции, а где мои собственные. Руки почти без участия сознания взяли больничное одеяло и укутали миниатюрную фигурку сереброглазой красавицы, а я опять сел на стул, наклонившись к своей принцессе.

Лежит, краснеет. Хи-хи… Кавайка! С улыбкой кладу руку ей на голову и начинаю поглаживать. Девушка зажмурилась. Какая же она всё-таки милая! Волосы у Хинаты были мягкими и послушными, и это несмотря на неделю, проведённую в лесу, помыться-то нам нормально не дали даже в башне.

– Н… Наруто-кун? – тихо прошептала она через минуту, не открывая глаз.

– Что, милая? – так же тихо ответил я.

– Спасибо тебе.

– Дурашка. Это я должен тебя благодарить, ты ведь даже не представляешь, каким являешься сокровищем, – последние слова я прошептал уже прямо в красное от смущения ушко Хинаты. – Ты самая лучшая, Хината, самая добрая и искренняя, а ещё самая красивая. Так что не надо меня благодарить, я дурак, который так долго этого не замечал. Прости меня, Хината, – из зажмуренных глаз девушки стекли две слезинки.

– Наруто-кун, я… – мой указательный палец лёг на губы Хинаты.

– Не надо ничего говорить, просто отдыхай. А я побуду рядом.

Так я и сидел, поглаживая Хинату по голове и наслаждаясь её эмоциями. Девушка так и не открыла глаза, млея от моих прикосновений, и сама не заметила, как задремала. Но ничто не длится вечно, пришедший утром на обход меднин разрушил всё очарование романтического момента, и нам пришлось прощаться, так как приёмные часы начинались только с часу дня. К чести меднина, качать права он даже не подумал, а очень деликатно извинился и вышел, но момент всё равно уже прошёл.

На выходе из больницы меня караулил Какаши, с настолько ехидной и маслянистой улыбкой, что сразу захотелось засветить ему чем-нибудь тяжёлым в тот самый глаз, которым он улыбается. Отряд АНБУ поблизости уже не ощущался.

– Какаши-сан, – радостно улыбнулся я, идя ему навстречу. – У вас есть ровно четыре секунды, чтобы спасти свой глаз от встречи с моим кулаком, предупреждаю, шаринган не поможет.

– Наруто! Как поживает Хината-тян? – улыбка Копипаста стала ещё ехидней.

– Две секунды!

– Ладно, ладно! Сдаюсь! Извини, был неправ! Я просто радуюсь за своего ученика, – в притворном ужасе замахал руками этот фанат творчества Джирайи.

– Эээх… – тяжело вздохнул я, глядя на этого клоуна. – Что-то случилось?

– Да, тебя хочет видеть Хокаге, и чем скорее, тем лучше, – мгновенно стал серьёзным Какаши.

– Ясно.

Кабинет Хокаге с моего последнего визита, когда я «признался» в сотрудничестве с Кьюби, совершенно не изменился. Хирузен всё так же курил свой пропитанный чакрой табак, всё так же на стене висели портреты предыдущих Хокаге, да и сам я стоял в точности на том же месте, что и в прошлый раз.

– Наруто, ты знаешь, почему я тебя позвал? – выдохнув очередную порцию дыма, прервал тишину Сарутоби.

– Думаю, причин несколько, но сейчас речь пойдёт о Карин, верно? – копируя улыбку Минато, с лёгким прищуром ответил я.

– Да, ты прав, – Хирузен сделал вид, что не заметил моего сходства с Четвёртым. – Ты понимаешь, чем нам грозит принятие её в деревню?

– Да. Если мы заявим о её переходе официально, то максимум мелким дипломатическим скандалом. А если проведём всё тихо, то ничем, ну, за исключением появления в Конохе нового многообещающего шиноби, – и лёгкая улыбка.

Сарутоби вздохнул.

– Наруто, украсть шиноби другой деревни во время проведения экзамена чунинов, да ещё и будучи принимающей стороной… – Хирузен грустно посмотрел на меня. – И почему ты считаешь, что всё будет так просто?

– А с чего травникам возмущаться и обострять отношения с одной из великих деревень? – беспечно пожимаю плечами. – Команда Карин мертва, живой её после второго этапа сопровождающие из Травы ещё не видели. Да и кто она для них? Генин, проваливший экзамен и потерявший товарищей, у которого за душой ничего нет – ни родственников, ни друзей. Боевые показатели низкие, улучшенного генома нет, обычная сирота без перспектив. Ссориться из-за неё с Конохой? Я вас умоляю. Мы вон из-за наследницы сильнейшего клана, когда на руках были все доказательства и далеко не рядовой свидетель, ругаться с Облаком не захотели, – я презрительно скривился. – Так с какого перепугу травники начнут кипиш поднимать? Только если мы сами громогласно обо всём сообщим, тем самым показательно вытерев о них ноги, шиноби Травы будут вынуждены как-то отреагировать, а если всё будет тихо-мирно, они даже внимания не обратят на пропажу, – Сарутоби многозначительно хмыкнул и, повернувшись в кресле так, что его взгляд упал на портреты прежних Хокаге, затянулся. Смотрел он, как несложно догадаться, на портрет Минато.

– Признаю, ты прав, – спустя минуту раздумий прервал он тишину. – Но есть и другая проблема… – Хирузен опять замолчал, не отрывая взгляда от лица Четвёртого и задумчиво попыхивая трубкой.

– Клан Узумаки, точнее, моё желание его возродить?

– Верно, – старик поправил шляпу и уставился на меня тяжёлым взглядом. – Клан Узумаки в своё время был одним из сильнейших и наиболее уважаемых, особенно у нас, в Конохе. Став официальным главой клана Узумаки, ты автоматически получаешь право на место в совете кланов, и это может многим не понравиться, – Сарутоби сделал паузу и глубоко затянулся, вновь переведя взгляд на портреты. – И дело даже не в том, что ты генин и очень молод, проблема в том, что ты ещё и джинчурики… – Хирузен, не поворачиваясь, скосил взгляд на меня, наблюдая за моей реакцией. Вдобавок ко всему, внутренне он весь сжался, готовясь к самым неприятным последствиям. Ведь, фактически, он только что открыл мне настоящую причину моего «счастливого» детства. А после таких откровений реакция может последовать крайне негативная. Рисковый мужик, уважаю. Впрочем, всё правильно, ведь лучше рассказать всё самому, пока «Наруто» сам не пришёл к тем же выводам.