Сергей Малышонок - Девятихвостый демон. Часть 1 [СИ]

– Полагаю, по этой же причине я жил в приюте? – от моего вопроса Хокаге внутренне похолодел. Но ответил твёрдо.

– Наруто. То, что я тебе сейчас расскажу, не должно выйти из этого кабинета, – прямой, немигающий взгляд в глаза. – После гибели твоих родителей тебя хотели взять на воспитание в клан Учиха. Микото Учиха, супруга главы клана и мать твоего друга Саске, была очень дружна с Кушиной, и первые две недели после нападения Лиса ты прожил у них. Но остальные кланы и старейшины испугались чрезмерного усиления Учих за счёт джинчурики и в результате забрали тебя у Микото. И честно говоря, я этому не препятствовал. В тот момент складывалась очень опасная ситуация, к тому же существовали определённые факты, заставляющие нас не доверять Учихам. За высвобождением Девятихвостого и смертью твоей матери, а также моей жены, которая принимала у неё роды, стоял кто-то обладающий шаринганом, об этом мне успел сообщить умирающий Минато, так что доверить Учихам его сына мы просто не могли, – в кабинете повисла тишина, от напряжения Хирузена едва стёкла на окнах не звенели.

Интересно получается. Я что же, мог быть Учихой? Вернее, им мог быть оригинальный Наруто. Не знал, не зал. А Саске, оказывается, мой молочный брат, раз уж я, вернее, Наруто, две недели прожил в его клане. Кормить-то новорождённого младенца надо, и я не припоминаю, чтобы у Саске были ровесники в клане Учиха. А ведь старик не соврал, кое-что, само собой, не договорил, но сказал чистую правду. Ложь бы я почувствовал, не умеет Третий скрывать свои эмоции как Орочимару, да и сложно их скрыть от природного псионика, пусть и в прошлой жизни, опыт-то остался. А способности к эмпатии у Курамы, пожалуй, получше моих будут, демон, как-никак, а эта братия эмоциями вообще-то питается, у Курамы на них даже возрождение завязано. Так что сейчас, помимо готовности усмирять взбесившегося джинчурики, от него несёт неприкрытым чувством вины за те свои действия. И это любопытно.

– Всё ясно, – я тяжело вздохнул, глядя на портрет Минато. – Ну, я как-то так и думал… Ладно, это дело прошлого, – от Хирузена пришла волна удивления и облегчения, причём чего было больше, я сказать затруднялся. – Но тогда я не вижу проблем с возрождением клана Узумаки. Ведь как я понял, всем игрокам главное то, чтобы я не достался конкурентам, ну а меня самого они вряд ли воспримут себе ровней. Или я ошибаюсь? – опасно играю, но старику осталось жить всего месяц, так что можно рискнуть, вряд ли он станет распространяться о деталях нашего разговора, а даже если и станет – не страшно. С приходом Пятой и после нападения Орочимару расклад сил в деревне и за её пределами неизбежно поменяется. Ну а сейчас мне главное – получить официальное признание статуса, и тогда после смерти Сарутоби уже можно будет действовать на другом уровне.

Сарутоби сделал морду лица кирпичом и в очередной раз затянулся, внутренне ликуя. Ликовал он по очень простой причине – похоже, старик очень серьёзно опасался, что я взбрыкну, вплоть до срыва печати. И готовился долго убеждать меня в необходимости тех своих действий. Судя по всему, он уже давно боялся, что в результате резкого поумнения я сам проанализирую свою жизнь и приду к мысли, что неплохо бы угостить Коноху Бомбой Биджу. А тут ещё якобы шепчущий на ухо злобный Лис, наверняка мечтающий приласкать любимую деревню. И опасался он не зря, будь на моём месте реальный Наруто, вполне возможно, что так бы и случилось. И в целом Сарутоби действовал правильно, лучше самому всё рассказать, слегка сместив акценты, что-то выпятив, а о чём-то «забыв» упомянуть, а если не поможет, то есть заготовленная проповедь, ещё больше обеляющая деревню, совмещённая с покаянием и посыпанием головы пеплом. Ну а на самый крайний случай, если всё окажется бесполезно, то на то он и Хокаге, чтобы сразу суметь обезвредить джинчурики, до того, как тот нанесёт существенный вред. Однако всё прошло лучше некуда, Наруто всё понял и зла не держит, его куда больше волнует настоящее, да и не требует он ничего невозможного, только то, что ему и так принадлежит. Чем не повод для ликования?

В общем, дальше пошли торги, по результатам которых я стал полноправным, официальным главой возрождённого клана Узумаки и решил проблему с наследством. Как я и предполагал, большую часть имущества Кушины и Минато захапали старейшины, ну и Хокаге кое-что перепало. А так как теперь отпираться смысла не имело, да и Сарутоби очень рассчитывал получить лояльный лично ему клан, а я прозрачно дал понять, что моя лояльность напрямую зависит от его честности, особенно в этом, насущном для возрождающегося клана вопросе, то наследство, находящееся под контролем Хокаге, я получил. Хоть и подозреваю, что всё же не в полном размере. Там были бумаги на землю, где стоял дом моих родителей, действительно разрушенный, вот только сомневаюсь, что Лисом, кое-какие деньги и, конечно, свитки с техниками, сейчас хранящиеся в закрытой библиотеке. В свою очередь Сарутоби получил в своё распоряжение полагающийся мне голос в совете кланов и обещание не трогать Хиаши (Копипаст таки заложил), а также повесил на меня обещание присмотреть за Конохамару, так как я для него сейчас идол номер один. Вот последний пункт вызвал больше всего споров, я просто боюсь это чудовище, но Третий, увы, настоял. Клещ старый! Чтоб его! Мол, всё фигня, ты справишься, к тому же, как главе клана, тебе нужен опыт, и тому подобное, в общем, из кабинета я вышел угрюмым и задумчивым, но с катаной из чакропроводящего металла под мышкой. Хоть я и просил прямой меч, но просьбу они поняли своеобразно, катана действительно была прямой, но это была катана. Злобные патриотичные азиаты, чтоб их. Ну вот почему катана? В Китае же использовали вполне себе приличные обоюдоострые мечи, навроде орочимаровского Кусанаги. Точно, как будет возможность, сопру у Орочимару Кусанаги. А эту катану подарю Саске.

Отойдя от двери кабинета, я направился в приёмную (или, скорее, это был зал ожидания с удобными диванчиками и столиками). Там всё это время ждал страшно нервничающий Какаши, нервничал он с момента, как привёл меня к Хокаге, и даже за всеми барьерами, что окружали кабинет Третьего, то и дело чувствовалось его напряжение. Однако стоило ему завидеть меня, как его единственный видимый глаз расплылся в улыбке. Помимо Какаши в помещении обнаружилось ещё две личности – Сарутоби Асума и Митараши Анко. Девушка живописно развалилась на диванчике, с довольным видом уплетая медовые данго и запивая их зелёным чаем из алюминиевой банки. Асума же меланхолично курил, устремив взгляд в пространство.

– Привет честной компании! Меня ждёте? – довольным голосом вопросил я, как только зашёл в помещение. – Анко-тян, эта поза тебе так идёт! – и скопировать пошленькую глазную улыбку Какаши, я так долго тренировался перед зеркалом…