Александра Мурри - Когда падают елки [СИ]

— Какая квартира?

— Шестая.

Незнакомец свел брови к переносице и уставился на меня тяжелым взглядом.

— К Вариванне? — и столько неподдельного изумления в голосе.

— Вы знаете бабушку?

— Ты внучка этой ст… арушки?!

До лестничной площадки оставались несколько ступеней. Наш страстный шепот звучал на весь подъезд и отдавался шипящим эхом от каменных стен и потолка.

Меня бережно опустили на ноги, но рук с талии не убрали. Хватка парня не ослабла, что меня изрядно насторожило. Известие о том, в чью квартиру он — добровольно! — направляется, определенно вызвало в бравом спасителе легкую такую панику.

— Это невозможно, внучка… Ты… значит, ждут, — бормочет под нос, потрясенно меня разглядывая. Выискивает похожие черты с Варварой Ивановной? Напрасно, я в папину породу.

— Так вы знакомы с бабулей? — повторила я вопрос. В ответ раздался далеко не радостный смешок.

— Еще как знаком. Она меня уже пол года терроризирует. Никак не отделаться!

Ага! Я-то думала, почему у бабули в последние месяцы спокойно так, тихо, не дергает меня, затихарилась. Действительно, сегодняшний ее вызов первый за долгое время. Теперь ясно, у нее другой объект, она новую пакость готовит. Только вот, какую?

Мы обменялись с незнакомцем настороженными взглядами. В бледном свете, падающим из окна пролетом выше, на темном квадрате двери зловеще переливается серебряная цифра «шесть».

Я задержала дыхание и заставила себя сделать шаг из теплых, все еще обнимавших меня рук. Самое время подаваться ему «в бега». Если знаком с бабулей, сам прекрасно понимает незавидность нашего положения. Незнакомец так и останется для меня незнакомцем. Надо реально смотреть на вещи, даже если происходящее вокруг напоминает плохую комедию.

— Ну… — стянула капюшон и взлохматила прилипшую ко лбу челку. Тяну время, хотя знаю, что прощание неизбежно. — Спасибо еще раз! Большое спасибо! Спокойной вам обратной дороги!

Подняла взгляд, но парень на меня не смотрел. Прищурив глаза, он напряженно всматривался в пространство за моей спиной.

— Отойди от двери.

Я девочка послушная. Тем более, если говорят таким тоном. От двери отскочила как ошпаренная, для надежности спряталась за спину незнакомца. Надо бы выяснить его имя, вдруг понадобится кричать, звать на помощь, как мне его звать? «Эй, любитель пирожков!?»

Дверь в квартиру приоткрыта, совсем немного, щелочка, но от легкого толчка руки, со скрипом распахнулась настежь.

— Бабу… — только собралась позвать бабулю, как тяжелая ладонь запечатала рот.

Парень сделал круглые глаза и приложил к губам палец, призывая к молчанию. После чего, бесстрашно шагнул в черный проем двери. Я, не столь смело, хромая, за ним.

В гостиной чернильную темень разгоняло пламя свечи. Одна, высокая и толстая свечка, стоит на красиво сервированном столе. Праздничная скатерть, столовые приборы, блестящие белые тарелки… пустые. Две. Бокалы. Два. Шампанское в ведерке со льдом и салатик в глубокой хрустальной миске. Все в духе бабушки, особенно ее фирменный салат из травы пяти сортов.

Сердце кольнуло плохое предчувствие. Вряд ли Вариванна меня приготовилась столь празднично встречать. Может быть ждала одного из своих престарелых кавалеров? Зачем же тогда меня вызывала? А! Пироги понадобились. Кавалер не травоядный, одним салатом сыт не будет.

В тишине раздался тихий щелчок закрывшейся двери. Следом еще два многозначительных щелчка, — два оборота ключа в замке.

Незнакомец кинулся в прихожую, потом к окнам. Приглушенно зарычал, обнаружив кованые, красивые и очень прочные решетки.

— Нас что, заперли? — потрясенно выдохнула я, пламя свечи слегка дрогнуло.

— Нас заперла твоя бабушка, черт возьми! Сделала как зеленых вислоухов, — от его рыка, иначе такой тон не назовешь, пламя чуть не улетело к противоположной стене.

У меня подкосились колени и я рухнула на диван, щиколотку прострелило болью. Но боль физическая померкла перед осознанием всей картины случившегося. Бабушка… специально… намеренно… заманила… ночью… заперла… с незнакомым парнем… Бог ты мой! Как стыдно! Век ей не забуду! Не видать ей спкойного посмертия! Ну, погоди! Родителям нажалуюсь! Что у бабушки за методы такие? Как в ужастике «Пила».

Парень сел рядом, стянул вязаную шапку и расстегнул куртку. Вынул из кармана мобильник, понажимал на нем кнопки, поизучал мрачным взглядом и отбросил на журнальный стол.

— Сеть не ловит.

— Да, эта квартира как аномальная зона, — здесь и мой собственный телефон всегда терял связь с остальным миром.

Что объяснять? Взрослые люди, понимаем, что с маразмом Вариванны нам не по силам тягаться. Остается гадать, зачем все это было нужно? В мозгу свербит одна единственная препротивная догадка, рассматривать которую ближе нет никакого желания. Огнеопасно, того и гляди, сгорю со стыда и вместо меня на диване останется кучка пепла.

— Как зовут тебя? — в нашем положении выкать уже просто смешно.

— Вит. А ты Полина?

— Откуда ты знаешь?!

— Варвара Ивановна обмолвилась, — таинственно сказал Вит, Виталий? и отвел взгляд.

До чего же пугающий ответ. Что бабушка наплела ему обо мне?

— А откуда вы знакомы?

— Это мне за все хорошее, награда. Ну да, понимай как «наказание за все грехи».

— И? — высунуло нос мое любопытство.

— Впервые увидев меня, она воскликнула «Наконец-то! Витаминка кучерявая, как кстати!». Уже тогда стоило заподозрить неладное.

Волосы Вита и в самом деле вьются мелким бесом. Не стриги он их так коротко, носил бы шевелюру а ля афроамериканец.

— С этого все и началось. То погадать для дела, то анкету заполнить, кран починить, звонки по ночам, скверные розыгрыши. После общения с ней я побрился налысо, ей назло. Думал, может разозлится и отстанет. Нет, только пальчиком пожурила. А по бумагам Варвара Ивановна безобидный свободный консультант криминалистического отдела Магнадзора, к которой меня направило начальство.

— Как зовут начальство? — спросила, чувствуя зарытую вблизи собаку.

— Генерал Собакин.

— Геннадий Максимович… — простонала я.

— Что?

Клубок интриг постепенно разматывается, вот что. У кого-то бабушки носки вяжут, салфетки, а моя интриги виртуозно плетет.

— Да они… это. Ухаживает он за бабушкой, пару десятилетий уже как.

— Коррупция везде! — Вит рассмеялся, искренне и громко. Я его веселье не поддержала. Когда замолчал, тишина окутала нас двоих будто толстое тяжелое одеяло. За окном идет снег, над столом трепещет оранжевый язык пламени. И так уютно, несмотря ни на что. Вопреки неловкости и стыду.

— Прости меня за бабушку.

Вит промолчал. Пересел ко мне ближе и притянул себе под бок.