Елена Кароль - Бывших не бывает

Но вместо того, чтобы вытрясти из визитера информацию, я лишь развела руками и тоже перешла на «ты».

— Ты ошибаешься, Виктор, я больше не ее жрица. Но так и быть, выслушаю тебя, если ты расскажешь, откуда тебе известен сей факт.

— Значит, это правда? — Он подался вперед. Скулы обозначились резче, в глазах вновь промелькнул нервный блеск, а речь стала отрывистой. — Правда, что ты одна из легендарных Плетей? Неумолимый призрак справедливости, вершащий судьбы всех, на кого укажет перст Гекаты?

— О? — Я оттягивала момент признания, давая себе время справиться с охватившими меня эмоциями, и поэтому отвечала слегка невпопад и иронично: — Красиво говоришь… И где же это так пишут? Особенно интересует пункт о справедливости. Там, кстати, ничего не было сказано о размере платы?

— Все, что скажешь, — тут же выпалил Одинцов и решительно мотнул головой. — Абсолютно.

— И даже твоя жизнь? — перешла я на вкрадчивый шепот и тоже подалась вперед. Между нашими лицами оставалось меньше десяти сантиметров, когда я, установив прочный визуальный контакт, проговорила: — Геката не разменивается по мелочам, сын Одина… А раз уж ты пришел ко мне, выяснив столько подробностей, то наверняка не затем, чтобы я разыскала очередной телефон твоей глупой племянницы.

— Нет. Не за тем. — Ответ Виктора был тверд, хотя во взгляде сквозило странное сомнение. Неужели уже не рад, что пришел? — Я хочу, чтобы ты нашла Ольгу.

Медленно отстранилась, скрывая удивление, чуть нахмурилась, не понимая причины, по которой нужно было выходить на меня, и недовольно уточнила:

— А сам? Ни за что не поверю, что ты не пытался.

— Пытался. — Одинцов раздраженно стиснул зубы, и его взгляд, устремившийся в центр стола, потух. — Сейчас я понимаю, что все началось больше месяца назад, но окончательно она пропала позавчера. Я потратил на поиски сутки, поднял все свои связи, всех, до кого смог дотянуться сам, но сегодня… — Он поднял голову, и наши взгляды снова встретились. — Ты назвала меня сыном Одина. Неспроста, верно? Я действительно чту северных богов, и именно они послали мне видение. — Одинцов криво усмехнулся, его взгляд затуманился воспоминанием, а голос стал тише. — В них была ты… Но не ты.

Я удивленно вздернула брови, но Виктор лишь сильнее погрузился в себя, начав бормотать едва разборчиво:

— Полная луна, жуткий вой призрачных псов… Мерцание кривого кинжала и капли густой крови, стекающей по его кромке. Пронзительный взгляд, усмешка превосходства… — Виктор прикоснулся пальцами к вискам, словно все это вновь проносилось у него перед глазами, и он таким образом пытался сосредоточиться. — Перекресток. Еще там был перекресток и женщина в плаще, чье лицо скрывала тень от капюшона. Она была там и одновременно не там. Везде. Она наблюдала и очень внимательно слушала. Я не произнес ни слова, но она и так знала, с чем я пришел. А когда наши взгляды встретились, то по ее лицу прошли зыбкие волны, меняющие черты, и каждый лик был прекрасен и жуток одновременно.

С этими словами я напряглась уже всерьез. Мало кто мог похвастать тем, что видел Гекату лично, и еще меньший процент счастливчиков мог внятно описать увиденное. То, о чем говорил Виктор, невозможно было выдумать или передать с чужих слов. Он действительно видел Гекату!

— Одна настороженно щурилась, другая расслабленно улыбалась, а третья… Губы третьей были сурово поджаты, а из глаз текли кровавые слезы. И этой третьей была ты.

Мне показалось, я ослышалась, но Одинцов, вынырнувший из своего видения, смотрел прямо мне в глаза. Смотрел и ждал. Но чего? Признаний? Чуда?

— Еще кофейку? — Моя улыбка больше напоминала оскал, потому что я тоже расшифровала суть видений Виктора.

Геката уже не смела приказывать мне напрямую, но она всегда могла попросить любую из ведьм об услуге. Ведьма же, будучи при этом умной, предпочитала исполнить просьбу, каких бы усилий ей это ни стоило. Игнорировать просьбы первой из ведьм не рекомендовалось ни в коем случае.

Если ты, конечно, не самоубийца.

— Так ты поможешь мне? — напряженно произнес Виктор.

И в дверь позвонили.

Истеричный смешок вырвался против моей воли. Это не понедельник — это просто день визитов! Кому я могла понадобиться еще?!

— Я открою.

Несмотря на хмурый взгляд Одинцова, я поторопилась встать и отправиться в прихожую, при этом не прекращая гадать, кого нелегкая принесла на этот раз. То, что это именно нелегкая, я убедилась сразу же, как только открыла дверь. На пороге стеснительно мялся оружейник Михаил, причем вид его был не намного лучше, чем у Одинцова. Все в тех же штанах, тех же старых кроссовках, и даже рубаха была все той же, что и в прошлый его визит. Вот только в глазах поселился страх…

Тревожный звоночек, нервирующий меня с начала визита Одинцова, стукнул колокольным набатом, и я даже не стала слушать вялых попыток Михаила оправдаться за ранний визит и за то, что не позвонил заранее. Просто взяла его за руку и вместе с ним отправилась на кухню. Под озадаченным взглядом Виктора усадила Михаила, чьи руки почему-то мелко тряслись, на свой стул, сама отошла к окну и жестко, как того требовала ситуация, приказала:

— Рассказывайте.

Потребовалось больше часа, несколько кружек успокоительного чая и даже корвалол, чтобы я узнала следующее: внук Михаила, добрый и неконфликтный парнишка семнадцати лет, пропал в ночь с субботы на воскресенье. Опрошены все друзья, соседи, знакомые, подано заявление в полицию, до сих пор не оставляются попытки дозвониться на отключенный телефон, но толку от этого ноль.

— Павлик хороший парень, — все тихо бормотал Михаил, глядя в кружку, будто именно там прятался ответ о местонахождении внука. — Кому он мог перейти дорогу?

— Еще не знаю, но обязательно выясню, — уверенно пообещала я, понимая, что сейчас Михаилу как никогда необходимы слова поддержки. При этом задумчиво поглядывала на Одинцова и прикидывала в уме процент случайности.

Как такое могло случиться, что в один день пропали двое подростков и их родственники пришли именно ко мне? В один день и практически в один час.

Еще минут тридцать Михаилу потребовалось, чтобы вспомнить, как Павел был одет в день исчезновения, все до единой привычки и особые приметы. На последнем пункте, немного помявшись, Михаил вручил мне фото.

— Тут ему всего тринадцать, простите, но более позднего просто нет, — в тысячный раз извинился оружейник, пока я унимала гулко заколотившееся сердце и недоверчиво рассматривала мальчишку, в чьих угловатых подростковых чертах с изумлением узнавала того самого парня, который толкнул меня в клубе.

Сомнений быть не могло. Это был он. Но кто именно?

— Так чем, говорите, он увлекался в последнее время?