Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Ничего он мне не говорил! – огрызнулся Маркус. – Я уже объяснял вам, что он никогда мне ничего не говорит. Кроме тех случаев, когда я совершаю ошибки.

– Почему же тогда ты принимаешь его сторону? – не отступал Мор.

– Я не принимаю его сторону! – Маркус помолчал. – Предположим, что я соглашусь с вами по всем пунктам. И что мне тогда делать с этим? – Он жестом указал на сложенный листок бумаги. – Приказ есть приказ.

– Только если его выполнять, – сказал Мор.

Маркус вперил в него тяжелый взгляд.

– Надеюсь, ты шутишь.

Мор скривил губы, но вместо него заговорил Вал:

– Для подобных случаев существуют свои порядки. Я имею в виду, что они предусмотрены уставом. Если командир войсковой части признается сумасшедшим, следующий по званию офицер вправе сместить его с должности до расследования военным трибуналом.

– До ближайшего трибунала три тысячи миль, – отрезал Маркус. – Не виляй. То, что ты предлагаешь, называется бунтом.

– У меня есть обязанности перед солдатами этого полка, – чопорно произнес Мор. – Мой долг офицера – не допустить, чтобы они погибли зря.

– Твой долг офицера – подчиняться приказам. Ты давал присягу!

– Я присягал королю в том, что буду защищать Вордан. Каким, черт возьми, образом защитит Вордан бессмысленная гибель моих солдат в пустыне?

– Нам не положено выбирать, – сказал Маркус. – Полковник отдает приказы, которые, по его мнению, защищают интересы короля, а мы эти приказы выполняем. Вот и все.

– Отлично, – процедил Мор. – Пусть тогда соизволит объяснить мне, что он задумал.

– Он не обязан с нами объясняться.

– Кое-чем он нам все-таки обязан!

Вал откашлялся:

– Маркус, нам нет необходимости заходить так далеко. Что, если ты просто попробуешь поговорить с полковником? Он прислушается к тебе. Такое уже случалось. Объясни ему, что…

– Боюсь, что сейчас мое мнение для полковника мало что значит, – перебил Маркус и вздохнул. – Я поговорю с ним. Я в любом случае собирался с ним поговорить. Но оспаривать приказ я не стану. Понятно? Даже если полковник, по вашему мнению, сумасшедший. И если вы попытаетесь выступить против него, я первый арестую вас за измену.

– Вот и хорошо, – буркнул Мор. – Уж лучше быть расстрелянным, чем медленно сдохнуть от жажды.

– Просто поговори с ним, – примирительно сказал Вал. – Это все, чего мы хотели.

– Поговорю. – Маркус поджал губы. – Вы беседовали с Адрехтом?

– После боя – ни разу, – ответил Мор. – А что?

– Полковник был крайне недоволен его безрассудной выходкой, – пояснил Маркус. – Лучше бы Адрехту все-таки самому подать в отставку, и сделать это именно сейчас.

– По-твоему, это так важно?

– Для Адрехта – да. Если полковник приказом сместит его с должности и мы выберемся из этой передряги, Адрехту будут предъявлены обвинения.

– Я попробую с ним потолковать, – сказал Вал, – а твоя забота – полковник.

Маркус снова пообещал поговорить с Янусом, и наконец-то ему удалось спровадить друзей. Вскоре после того вернулся Фиц и сообщил, что Джен, живая и здоровая, пребывает в своей палатке, а Адрехт ушел в расположение четвертого батальона и не принимает посетителей. Хандрит, наверное, решил Маркус. Он отправил лейтенанта с новым поручением – на сей раз к Янусу с просьбой принять его – и приготовился ждать ответа.

– Занят, – с каменным лицом проговорил Маркус.

– Занят, – подтвердил Фиц.

– И чем же он, черт его побери, занимается?

– Не могу знать, сэр. Господин Огюстен сказал, что полковник занят и запретил его беспокоить.

Маркус покачал головой, не зная, что и думать. Поведение полковника сильно смахивало на панику. Многие старшие офицеры в отчаянной ситуации могли намеренно отказаться от встреч со своими подчиненными, но представить Януса в таком паническом состоянии было сложно. Если не считать одной-единственной вспышки в восьмигранной камере под Памятным холмом, полковник ни разу не проявлял сильных эмоций, за исключением легкого неодобрения.

«Может быть, это какой-то хитрый план? – Маркус нахмурился. – Или же испытание? Или… нет. – От таких мыслей недолго и самому свихнуться. – Может быть, Мор все-таки прав?»

– Я получил еще одну записку от капитана Ростона, – сказал Фиц. – Он хочет, чтобы вы пришли с ним поговорить.

– Я – старший капитан, – брюзгливо заметил Маркус. – Если он хочет поговорить, ему следует прийти сюда.

– Так точно, сэр. Я сообщу ему, что…

– Не надо.

Маркус поднялся с подушки, и тут же протестующе заныли ноги. Губы потрескались в пустынном зное, в горле пересохло от жажды. Ничего нового в этом, конечно, не было, но при одной мысли обо всех разбитых и опустошенных бочках сознанием Маркуса неумолимо завладевала жажда. Он, как мог, старался не замечать ее.

Стол перед ним был усыпан наспех нацарапанными донесениями, по которым капитан не так давно пытался составить более-менее внятную картину того, сколько припасов осталось в распоряжении полка. Карта с подложкой из кожи была карандашом расчерчена кругами, отмечавшими, какое расстояние пройдет полк, пока не закончится вода, и приблизительными наметками, насколько далеко сможет продвинуться после, но Маркус первым признал бы, что это лишь догадки. Мор прав в одном: даже если они сейчас повернут к побережью, им придется несладко. «А уж если двинемся дальше на восток…» Торопливо отогнав эту мысль, Маркус взял мундир и впервые за весь этот день вышел из палатки. Лагерь, раскинувшийся снаружи, мало напоминал обычный, опрятный и упорядоченный армейский палаточный городок. Большинство палаток сгинуло в огне вместе с прочим имуществом, а порядок после достопамятного утреннего боя сменился хаосом. Батальоны расположились неровными кругами и разводили костры в преддверии ночного холода. Солнце неуклонно опускалось к краю земли, и в багряном свете заката каменистая почва обрела красновато-ржавый оттенок.

Сотни взглядов провожали Маркуса, покуда он пробирался через расположение первого батальона, направляясь туда, где разместился со своими солдатами Адрехт. Маркус старательно делал вид, что не замечает ропота, возникавшего за спиной, но не мог не отметить, что новобранцы и ветераны снова держатся особняком, отделившись друг от друга, как вода и масло. Новобранцы сидели вокруг костров, но ветераны переместились в тень, куда не доходил свет огня, и, сбившись небольшими группками, о чем-то напряженно шептались. Маркус старался внушить себе, что это ничего особенного не значит.

Почти ту же картину он обнаружил в четвертом батальоне. Палатка Адрехта была одной из немногих уцелевших, и Маркус пробирался к ней между сидевших у костров и в темноте солдат. Взгляды, которыми провожали его здесь, были ощутимо враждебней. Четвертый батальон явно знал, что именно на него и на его командира Янус возложил всю вину за утренние события, и так же явно считал Маркуса причастным к этому решению. «Может быть, стоит сказать им, что я тоже получил нагоняй от полковника?»