Джанго Векслер - Тысяча Имен

В сопровождении трех капралов Винтер вошла в палатку. Ей и Бобби пришлось разве что слегка наклонить голову, зато капрал Фолсом, рослый широкоплечий здоровяк со светлыми волосами и висячими усами, вынужден был на пороге едва ли не сложиться вдвое, а оказавшись внутри, сразу присел на корточки, чтобы не задевать головой брезентовый потолок. Винтер опустилась на постельную скатку и сделала долгий выдох. Снова наступило неловкое молчание.

– Сержант, хотите, я пошлю кого-нибудь за вашими вещами? – предложил Бобби.

– Э… нет, – отозвалась Винтер. – На самом деле у меня никаких вещей и нет. Пришлось все бросить во время отступления. Правду говоря, было бы здорово, если бы ты мог послать кого-нибудь на склад. Мне понадобятся запасные рубашки, штаны… – она сделала паузу и оглядела себя, – да практически все.

Бобби снова вытянулся по стойке «смирно» – еще сильней прежнего, если такое было возможно.

– Есть, сэр! Займусь этим немедленно, сэр!

– И еще иголку с нитками, – добавила Винтер. Она в совершенстве овладела искусством незаметно перешивать одежду, чтобы скрыть свои подлинные формы, – впрочем, ей и скрывать особенно было нечего.

Бобби старательно отдал честь и вылетел из палатки так стремительно, словно от его скорости зависела собственная жизнь. Воцарилось неловкое молчание. Винтер обвела взглядом оставшихся капралов.

– Капрал… Графф, верно? – проговорила она.

– Так точно, сэр, – откликнулся тот. – Я должен извиниться за Бобби, сэр. Он хороший парнишка, но… чересчур ретив, понимаете? Думаю, это пройдет.

– И я так думаю, – сказала Винтер. – Кроме вас троих, других капралов в роте нет?

– Точно так, сэр. Должно было быть еще трое, но в роте не нашлось больше никого, кто соответствовал бы требованиям.

– Каким требованиям?

– Уметь читать и писать, сэр. И пройти экзамен, как полагается по уставу. Бобби вызвался сам, я уже был капралом, ну а Джима мы уговорили. – Капрал пожал плечами. – Может, теперь, когда нас отправили в действующую армию, лейтенант подберет на эту должность еще кого-нибудь.

Винтер кивнула:

– А что ты можешь сказать о лейтенанте?

– Ровным счетом ничего, сэр, – ответил Графф. – Я его в глаза не видел.

– Но…

– Его назначили перед самым отплытием, – пояснил капрал. – В пути офицеры, само собой, плыли на отдельном корабле. И он к нам до сих пор не заглядывал.

– Понятно, – сказала Винтер. – А сколько у нас всего людей?

В глазах Граффа мелькнула тревога.

– Сто двадцать человек, сэр, – проговорил он медленно и внятно, словно втолковывал азбучную истину слабоумному дурачку. – Ровно столько, сколько должно быть в роте.

Винтер подумала, не сказать ли ему, что ни в одной из старых рот Колониального полка не наберется больше восьмидесяти человек, а в некоторых и того меньше, – но решила, что не стоит. Вместо этого она обратилась к третьему капралу, который до сих пор не произнес ни слова:

– Капрал Фолсом, верно?

Здоровяк кивнул.

– Давно в армии?

Он помотал головой. Столкнувшись с таким непрошибаемым молчанием, Винтер оглянулась на Граффа в поисках поддержки. Тот пожал плечами.

– Джим не любитель болтать, – сказал он.

– Заметно.

Вернулся Бобби, нырнув под откинутый полог, держа под мышкой пухлую кожаную папку. Тут же вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь, а затем вручил папку Винтер – с таким видом, точно это были священные дары. Винтер непонимающе воззрилась на него.

– Ежедневные донесения, сэр, – пояснил капрал. – Списки больных, состояние имущества роты, нарушения дисциплины. Я составлял их с тех пор, как мы покинули сборный пункт.

– Ясно. – Винтер приняла папку и постаралась изобразить улыбку. – Я обязательно их все просмотрю.

– Так точно, сэр! А когда подпишете, сэр, я передам их лейтенанту!

– Я должен все это подписать? Почему?

– Ежедневные донесения, сэр, вступают в силу только после подписи старшего сержанта. А вот счета, сэр. Их нужно будет просмотреть и сверить с донесениями.

– А ты разве не можешь заодно делать и это?

У Бобби глаза полезли на лоб.

– Сэр, капралам запрещено просматривать счета!

Винтер окинула папку таким взглядом, словно это была новая и чрезвычайно ядовитая разновидность скорпиона. В Колониальном полку, насколько она знала, не слишком утруждали себя возней с бумажными счетами. Говоря начистоту, вообще не утруждали, учитывая все обстоятельства, вечную нехватку довольствия и задолженности по жалованию – настолько внушительные, что в полку шутили: кабы с этих сумм можно было получать проценты, они все уже стали бы богаче короля. Что ж, похоже, отныне дела пойдут по-другому. Винтер позволила себе минутку тайного злорадства, представив, как Дэвис, неловко зажав в толстых пальцах карандаш, пыхтит над хитросплетениями счетной книги.

– Хорошо, – сказала она вслух. – Я этим займусь.

– Спасибо, сэр! И да, сэр, я передал ваш запрос интенданту!

– Отлично.

Все трое уставились на Винтер. Винтер уставилась на них. Спустя минуту Графф осторожно прокашлялся.

– Сэр, от нас сейчас еще что-нибудь нужно?

– Что? – Винтер покачала головой. – Ах да. Нет, капрал… капралы, на этом все. Благодарю вас. – Она помолчала, смутно чувствуя, что от нее ждут какого-то добавления. – Надеюсь, мы сработаемся.

Бобби вновь отдал честь, исполнительно трепеща всем телом, Графф кивнул, а Фолсом не сказал ничего.

13 мая 1208 года Милости Господней. Сто тринадцать человек в строю, шесть больных, один временно отстранен. Рядовой Габриэль Симс оштрафован на 1 б. 6 п. за потерю кепи (сдуло ветром в море). Рядовой Арктуро Д’Венн судим за нарушение гл.6 части 3 парагр. 26 устава «Поведение, способствующее возникновению беспорядков». Приговор: заключение, 2 дня. Рядовой Фальрад Инкер судим за нарушение гл.6 части 2 парагр. За устава «Чрезмерное пьянство». Приговор: наряд на тяжелые работы в распоряжении капитана Белсона, 1 день. 14 мая 1208 года Милости Господней. Сто четырнадцать человек в строю, четыре больных, два временно отстранены. Рядовой Джордж Таннер оштрафован на 4 п. за порчу гражданского имущества (корабельной веревки). Рядовой…

Винтер закрыла глаза и потерла тревожно занывшие виски. Почерк Бобби отнюдь не облегчал ей работу. В нем чувствовалась напряженная старательность ученика, над которым нависла учительская розга, но Бобби писал так убористо, что слова сливались в одну длинную цепочку. Вне всякого сомнения, капрал был движим искренним желанием сэкономить казенную бумагу.

Винтер разогнулась, отстраняясь от низенького стола, услышала, как в спине что-то хрустнуло, и окинула взглядом обескураживающе огромную стопку еще не разобранных бумаг. Усталость навалилась на нее удушливо-тяжелым одеялом – расплата за взвинченное состояние, в котором девушка пребывала после разговора с капитаном. Винтер заползла на койку и рухнула лицом в постельную скатку.