Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Не могу, – прозвучал тихий ответ. Голос был совсем юным и, скорее всего, принадлежал женщине. – Я застряла. – Последовала долгая пауза, а затем – сдавленный мучительный вскрик. Когда голос раздался снова, он срывался от боли: – Не могу…

– Погоди. Потерпи немного.

Винтер направилась к повозке, намереваясь обогнуть ее сзади и заглянуть вниз, однако на полпути разглядела бледную руку, торчавшую из-под повозки ладонью вверх. Очевидно, когда повозка перевернулась, дощатая стенка пригвоздила руку женщины к земле, и несчастная угодила в западню. Неудивительно, что она не могла выбраться оттуда. Рука, придавленная массивной доской к земле, распухла и зловеще побагровела.

– Фолсом! – позвала Винтер. – Сможешь передвинуть эту штуку?

Рослый капрал с задумчивым видом приблизился к повозке, обошел ее сзади, где можно было ухватиться за дно, осторожно налег пробы ради и скривился.

– Вряд ли, – сказал он. – Чтобы перевернуть эту махину, нужна еще, самое меньшее, пара ребят.

– Хотя бы приподнять немного, – попросила Винтер. – Только на минуту.

Капрал уже заметил торчавшую из-под повозки руку и мрачно кивнул. Присев на корточки, он просунул обе руки под дно повозки и с надсадным мычанием выпрямился. Повозка, медленно вращая колесами, поднялась вместе с ним.

Девушка пронзительно закричала. Винтер бросила взгляд на ее руку, неестественно согнутую выше локтя, в том месте, где ее придавила стенка повозки, – и опустилась на колени, решив тащить девушку за ноги. Несколько мгновений она повозилась в полутьме под повозкой, с убийственной ясностью сознавая, какая тяжесть обрушится на нее, если бычья сила Фолсома даст сбой. Потом наконец сумела ухватиться за ноги неизвестной и рывком потянула ее на себя. Девушка легко сдвинулась с места, но это движение потревожило сломанную руку, и несчастная опять закричала, да так, что у Винтер зазвенело в ушах. Едва они выбрались наружу, Бобби схватил ее за плечи и оттащил подальше, а Фолсом наконец отпустил повозку, которая с грохотом рухнула наземь.

– Как ты? – спросила Винтер по-хандарайски и, не услышав ответа, наклонилась ниже. Она увидела, что глаза девушки закатились, а смугло-серое лицо неестественно побледнело.

– Она умерла? – спросил Бобби.

Винтер покачала головой. Грудь девушки поднималась и опускалась, дыхание было неглубоким и частым.

– Думаю, просто потеряла сознание. У нее сломана рука. – Других повреждений, по крайней мере на первый взгляд, не было. – Нам придется ее нести.

– Куда? – спросил Бобби.

– В наш лагерь, конечно, – ответила Винтер. – И…

– К полковому хирургу? – уточнил Бобби.

Винтер осеклась на полуслове. Если уж офицеры закрывают глаза на насилие и убийство гражданских, вряд ли в лазарете захотят возиться со сломанной рукой какой-то серокожей девки.

– Ко мне в палатку, – наконец решила она. И мельком задумалась: интересно, поставили для них палатки или уже занесли в список потерь?

– Ее могут увидеть, – сказал Бобби. – Что вы им скажете?

Наступила долгая пауза. Винтер молчала, покусывая нижнюю губу.

– Заверните ее в одеяло, – предложил Фолсом, отряхивая грязные ладони. – Несем в лагерь раненого – и вся недолга. Никто и не глянет.

Винтер посмотрела на лежавшую без сознания девушку. Округлое личико с маленьким острым подбородком, серая кожа обильно присыпана сажей, длинные темные волосы всклокочены и слиплись от грязи. Всей одежды – простой серый балахон, перехваченный на талии плетеным ремешком. Лет ей, должно быть, даже меньше, чем Бобби.

– Что ж, попробуем так, – согласилась Винтер. – А потом я что- нибудь придумаю.

Доставить девушку в ворданайский лагерь оказалось легче, чем даже смела надеяться Винтер. Первый колониальный полк поставил палатки против ветра, дующего со стороны горящего лагеря искупителей, в удобной близости от небольшого ручья, который вытекал из долины и впадал в море. Городок из синего брезента и по внешнему виду, и по размерам был таким же, как всегда, словно ровным счетом ничего не случилось, и часовые на входе лишь удостоили прибывших кратким взглядом, а потом махнули рукой – проходите, мол.

Палатки седьмой роты и впрямь поставили вместе со всеми прочими. Пробираясь к сержантской палатке, Винтер и капралы, ее сопровождавшие, не встретили ни единой живой души. Уже совсем стемнело, и если все бойцы седьмой роты выбились из сил так же, как сама Винтер, они наверняка уже крепко спали. Потребность рухнуть и забыться сном была почти непреодолима, но Винтер пока что старалась ее сдержать.

Фолсом уложил девушку на постель сержанта. Сейчас глаза ханда- райки были плотно сомкнуты, и Винтер не могла определить, пришла она в себя или нет. Слабый стон сорвался с ее губ, когда сломанная рука опустилась на тюфяк.

– Этим надо бы заняться, – заметил Фолсом.

Винтер, которая наконец-то смогла сесть, в эту минуту всерьез опасалась, что у нее отвалятся ноги. Она ответила Фолсому обессиленным кивком.

– Позовите… – Девушка запнулась, размышляя. Кому-нибудь в роте уж верно доводилось в прошлом иметь дело со сломанными конечностями, но спрашивать об этом в открытую означало бы выдать себя. – Бобби, позови Граффа. Тебе, скорее всего, придется его разбудить.

Графф был ветераном и наверняка обладал опытом в такого рода делах.

– Точно, – отозвался Бобби. Глаза у него от усталости неестественно блестели, но он тем не менее двинулся исполнять приказ.

Фолсом что-то проворчал и тоже вышел из палатки, но пару минут спустя вернулся, неся в одной руке черствую галету и головку хандарайского сыра, а в другой фляжку. Все это он протянул Винтер, которая приняла подношение с благодарностью. Она с самого утра ничего не ела, если не считать горсти сухарного крошева, наскоро проглоченной в ущелье, и сейчас даже черствая галета показалась ей верхом блаженства. Сыр был слегка перезрелый, но Винтер нарезала его ломтиками и с жадностью съела, запивая чуть теплой водой.

В палатку, протирая сонные глаза, втиснулся Графф, за ним по пятам Бобби.

– Сержант, – сказал Графф, – рад, что вы благополучно добрались до лагеря, но я не понимаю… – И осекся, увидев девушку на походной койке. – Это еще кто?

– Мы подобрали ее в хандарайском лагере, – негромко проговорила Винтер. – У нее сломана рука. Ты мог бы ей как-нибудь помочь?

Графф с сомнением посмотрел на Винтер, затем перевел взгляд на Бобби… и пожал плечами.

– Я не костоправ, но могу наложить шину. Кожа цела?

– Видимых повреждений нет, – сказала Винтер.

– Тогда все будет в порядке, – отозвался он. – Впрочем, и так видно, что воспаления нет. Мне понадобятся кусок чистого полотна и какая-нибудь дощечка.