Джанго Векслер - Тысяча Имен

Он и вправду намеревается победить. При мысли об этом Маркуса пробрал озноб.

– Итак, капитан, вы удовлетворены ответом? – осведомился Янус.

– Пока не знаю, сэр, – отозвался Маркус. – Мне нужно все это обдумать.

– Обдумайте. И не постесняйтесь вернуться с новыми вопросами. – Снова на губах полковника промелькнула усмешка, промелькнула – и тут же исчезла, словно всполох отдаленной молнии. – Долг командира – наставлять своих подчиненных.

Если это и так, никто не потрудился просветить на сей счет прежних командиров Маркуса. С другой стороны, вряд ли Бен смог бы чему-нибудь его научить. Тем не менее капитан кивнул.

– Так точно, сэр. Вы, кажется, упоминали, что хотите поручить мне какое-то дело?

– Совершенно верно, – подтвердил Янус, ни на йоту не изменившись в лице. – Я хочу, чтобы вы арестовали капитана Адрехта Ростона за невыполнение служебного долга и другие проступки, подлежащие расследованию.

Маркус уставился на него с таким чувством, словно ему только что врезали под дых. Янус поднял взгляд на полог палатки.

– А, Огюстен, – проговорил он. – Думаю, нам не помешает и подкрепиться.

– Сэр, – начал Маркус, – я не… – Он запнулся, подавляя приступ паники, и осторожно откашлялся. – Сэр, вы уверены? Мне просто кажется, что это… неразумно.

– Неразумно? – Янус выразительно изогнул бровь. – Вы хотите сказать, что капитан Ростон – отличный командир батальона?

Маркус едва машинально не выпалил: «Безусловно, сэр!» – ни один вышестоящий офицер и не ожидал бы иного ответа на такой вопрос, – но что-то во взгляде серых глаз Януса вынудило его придержать язык.

– Может быть, вы скажете, что за минувший месяц он проявил себя только с лучшей стороны? – продолжал Янус.

И опять Маркус промолчал. Судя по всему, полковник счел это молчание исчерпывающим ответом.

– Тогда, может быть, его любят солдаты? И его смещение вызовет в батальоне проблемы с дисциплиной?

Вот уж вряд ли. Наверняка в четвертом батальоне кто-нибудь опечалится из-за ухода Ростона – но лишь потому, что ценил нетребовательность капитана к дисциплине, а не его общество. В Эш- Катарионе Адрехт практически забросил своих солдат, предпочитая проводить время в компании других офицеров и блестящих представителей хандарайской знати.

– И наконец, – безжалостно закончил Янус, – может быть, вы скажете, что у нас нет лучших кандидатур на должность командира батальона? Ваш лейтенант Фицхью Варус, к примеру, превосходно справляется со своей работой.

Маркус наконец-то обрел дар речи:

– Но, сэр… невыполнение служебного долга?

– Он не подчинился прямому приказу вышестоящего, когда его люди принялись мародерствовать в лагере искупителей. Или же не сумел настоять на выполнении приказа, что по сути одно и то же. В результате полку был нанесен моральный и материальный ущерб. Как еще можно назвать такое поведение?

– Сэр, эти люди впервые… впервые оказались в такой ситуации. Они вышли из подчинения…

– Тем более необходимо показать им, что подобное поведение недопустимо. – Янус говорил по-прежнему учтиво, но Маркус явственно услышал, как в его голосе зазвенела сталь. – Дать наглядный урок.

Маркус с неприятным чувством вспомнил, как отстаивал ту же точку зрения в палатке Адрехта. И медленно кивнул.

– Я понимаю, что капитан Ростон – ваш друг, – сказал Янус, прибавив к своему тону едва уловимую толику сочувствия. – Тем не менее вы должны признать, что я прав.

«Вы не знаете его», – хотелось сказать Маркусу. Янус не учился вместе с Адрехтом в академии, не выхаживал его в минуты жестокого похмелья, не следил с затаенной завистью, как будущий капитан без малейших усилий очаровывает женщин блеском своей улыбки и великолепием мундира. Януса не было в Зеленых Ключах, где Адрехт с одной только ротой четвертого батальона пересек под обстрелом врага открытую полосу местности, чтобы спасти полдесятка раненых солдат.

И конечно же, он спас Маркусу жизнь. Можно было лишь гадать, говорилось ли о таком в личных делах офицеров, которые изучал полковник.

– Сэр, – произнес он, – могу я кое-что предложить?

– Разумеется.

– Я поговорю с капитаном Ростоном и дам ему понять, что, если он решит добровольно покинуть должность, вы примете его отставку. Это было бы… милосерднее.

– Боюсь, что нет, – сказал Янус. – Иначе от урока не будет толку. – Он помолчал, размышляя. – Впрочем, по вашему желанию, вы можете лично сообщить ему о моем решении и предложить самому явиться под арест, если считаете, что от этого ему будет легче. Я не хотел бы проявлять чрезмерную жестокость.

– Благодарю, сэр, – тусклым голосом отозвался Маркус и отдал честь. – Разрешите идти?

– В целом, – сказал Фиц, – мы на удивление легко отделались.

Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть душераздирающие крики. К хирургическому столу был привязан ремнями раненый солдат, и дюжий санитар прижимал к столу его искалеченную руку, а «мясник», как именовали в армии полковых хирургов, орудовал медицинской пилой. Перед операцией пациенту дали обтянутую кожей барабанную палочку, чтобы он сунул ее в рот и крепко сжимал зубами, но палочка, судя по всему, выпала и затерялась. По крайней мере, пронзительный крик несчастного заглушал звуки пилы – визгливый однообразный напев, от которого у Маркуса мурашки бежали по коже.

– Считая разведчиков, – продолжал лейтенант, – мы потеряли меньше сотни убитыми или тяжело раненными. Еще сотня или около того выкарабкается. По сравнению с потерями врага…

Маркус кивнул и стал слушать дальше. Никто, само собой, не озаботился подсчетом убитых хандараев, но их было невероятно много. Солдаты до сих пор разбирали груды трупов, окоченелых и раздувшихся после дня, проведенного под жарким пустынным солнцем, и перетаскивали мертвецов на погребальные костры, которые полыхали круглые сутки. Сборщики трофеев доставили в лагерь то, что удалось найти, но добыча их оказалась более чем скудной. Припасы искупителей по большей части сгорели вместе с палатками.

Маркус и Фиц шли через участок на самом краю лагеря, где разместился полевой госпиталь. Палатки с откинутыми пологами защищали раненых от палящего солнца, и полковые хирурги деловито и бойко сновали от одного пациента к другому. Маркус подозревал, что эта бурная деятельность – в основном дань его присутствию. Как уже заметил Фиц, полк легко отделался. Многие палатки стояли пустыми, а обитатели занятых выглядели в большинстве своем почти здоровыми. Конечно, даже крохотная рана могла воспалиться, и если воспаление оказывалось серьезным, человеку грозила опасность лишиться конечности – как тому бедолаге на хирургическом столе. И тем не менее все именно так – легко отделались.